Фрэнк Йерби - Сарацинский клинок

• Название: Сарацинский клинок
• Автор: Фрэнк Йерби
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1998

---

– Давайте разобьем лагерь, – сказал кардинал, – а вы, молодой господин, будете нашим переводчиком, поскольку вы, по-видимому, владеете этим языком неверных.

Через час они сидели у огня.

Эмир произнес речь. Смысл ее был прост – Иерусалим пусть принадлежит Дамиетте. Когда Пьетро перевел эти слова, рыцари разразились приветственными криками. Те из них, кто уже годами жили в завоеванных христианами сирийских землях, знали, что победить сарацин не удастся никогда. Были среди них и такие, кто, как Пьетро, понимали, что крестовые походы – это последние атаки варваров, нападение более низкой цивилизации на гораздо более высокую во всех отношениях…

Однако воинственный кардинал вскочил, размахивая руками, и прорычал, что он, представитель наместника Христа, отказывается от любых компромиссов. Его гнев был столь неудержим, что Пьетро вынужден был несколько раз утихомиривать его, придавая его воинственным крикам при переводе на арабский более сглаженную форму.

Прощальная речь эмира была краткой и касалась самого главного: Победоносный Малик аль Камил, калиф Аллаха, великодушно предложил им избежать новых человеческих жертв. К сожалению, они не оставили ему, тени Аллаха на земле, иного выбора, кроме как сокрушить их…

– Вдовы будут плакать в гаремах Франкистам[40], сыновья будут расти без отцов и будут проклинать девяносто девятью священными именами Бога тех, кто оказался настолько глуп, что упорствовал. Ибо вы должны знать, что наши воины многочисленны, как песок в пустыне, что тучи стрел наших лучников затмят солнце, что наши всадники подобны сыновьям ветра, они столь же быстрые и ужасные, и что наши нафатуны[41] извергнут на вас пламя ада. Наш властелин велик и великодушен. Или вы примете его условия, или умрете как паршивые собаки!

Все солдаты были согласны с ним. Но они были бессильны против одного-единственного человека, который мог отлучить их от церкви, угрожать единственному, чем они дорожили больше собственной жизни – спасению их бессмертной души.

Они вступили в бой на следующий день.

Пьетро с самого начала понял, что сражение может иметь лишь один исход. Доспехи европейцев превосходили доспехи сарацин, но мусульманские рыцари именно благодаря этому оказались более подвижными. В своих легких доспехах, на малорослых, но прекрасных конях, арабские всадники могли крутиться вокруг могучих боевых коней крестоносцев. Если рыцарю удавалось попасть своим копьем в цель, он мог выбить сарацина из седла, но арабы редко следовали европейским правилам поединка. Вместо этого они кружились, полагаясь на невероятную быстроту своих маленьких коней, нападая сбоку, сзади, со всех сторон одновременно, так что каждый рыцарь-крестоносец оказывался почти окружен и вынужден был прокладывать себе путь мечом.

Их пехота была лучше вооружена и более дисциплинирована, чем у европейцев, лучники использовали арбалеты, но редко. Они предпочитали короткие стрелы с раздвоенным наконечником, которые по силе удара в два или три раза превосходили длинные стрелы европейцев. Впервые за все битвы, в которых он участвовал, Пьетро увидел, как арбалетные стрелы выбивают всадников из седла. Конечно, арбалеты были сильным оружием и арабы усовершенствовали его, но предпочитали они свои короткие стрелы, которыми, как дождем, осыпали противника.

В первом бою германские, венгерские, итальянские и французские рыцари имели преимущество. Они положили гораздо больше сарацин, чем потеряли сами. Однако сарацины легко восполняли свои потери – из сотен городов они получали хорошо вооруженные подкрепления.

Июнь прошел под грозный скрежет оружия. В июле они тоже без конца сражались. Но теперь они больше не одерживали побед. Слишком многие из них были ранены, слишком многие погибли. Теперь они были не в силах побеждать. Они могли только стремиться к тому, чтобы каждое их поражение обходилось аль Камилу как можно дороже.

Пьетро часто думал об Элайн. Думал с грустью. Каждый день, когда кардинал Пелагиус силой своей воли удерживал Иоанна Иерусалимского и Эндрю Венгерского от приказа отступать, чего требовала военная обстановка, делал все призрачнее надежды Пьетро и всех остальных на то, что они увидят своих жен и детей. “Вдовы будут рыдать в гаремах Франкистана”, – сказал эмир. И если бы во франкской земле действительно существовали гаремы, в них рыдало бы Бог знает сколько вдов…

Двадцать второго июля начался ежегодный разлив Нила. Теперь уже каждому стало ясно, что нужно уходить. Их лагерь располагался в низине на узком треугольнике, образуемом притоком Асва. Следовало не мешкая разбирать палатки и уходить. Все видели это. Кроме кардинала Пелагиуса.

– Бог, – гремел его голос, – на нашей стороне! Мы победим!

Беда заключалась в том, с горечью думал Пьетро, что, похоже, никто не оповестил Господа Бога.

Пьетро глядел на воду, подбирающуюся к основаниям палаток. Он думал об Элайн и горевал.

В своих горьких раздумьях он шел дальше насмешек на тему о том, что Бог не знает об их положении. Он невольно размышлял о крестовых походах вообще, об их прошлом, настоящем и будущем. Пьетро отлично знал их историю от людей, которые участвовали в последних походах, из хроник, описывавших ранние походы. В каждом случае сарацины оказывались в выигрыше, даже терпя поражения, они оставались победителями. Ни один сарацинский военачальник не покрыл себя позором, ни одна сарацинская армия не вела себя по отношению к побежденным так, как воины милосердного Христа. С самого начала, когда они покинули свои дома, чтобы “освободить Святую Землю от грязных рук неверных”, они во время первого крестового похода маршировали при свете погребальных костров, из которых доносились вопли беспомощных евреев, которых они убивали у себя на родине в доказательство серьезности своих намерений. И когда эти милосердные христиане одержали наконец победу, они обступили храм Гроба Господня, обнимали друг друга и плакали, вознося благодарения Богу, даровавшему им победу. Но к этому храму они шли по улицам, заваленным трупами их жертв, на перекрестках им приходилось огибать аккуратно сложенные пирамиды из отрубленных голов и рук, перешагивать через тела детей, чьи головы были размозжены о столбы…

Они шли в бой, обезумев от вида Святого Копья, пронзившего бок Иисуса, от явления трех святых мучеников, облаченных в белые одеяния: Святого Маврикия, Святого Теодора и Святого Георгия. Однако через три дня Святое Копье убрали со знамен, поскольку оно было подделкой, а святые мученики оказались молодыми рыцарями, специально выряженными для этого действа, а монаха Питера Бартоломью, который задумал все это представление, заставили совершить чудо и пройти через огонь, чтобы доказать свою искренность. Однако “чудо” просуществовало всего один день, и Питер умер от ожогов.

Второй крестовый поход кончился полной неудачей после того, как вместо нечестивых турок были разграблены города греков-христиан. Этот поход прославился, припомнил с усмешкой Пьетро, в основном огромным количеством проституток, сопровождавших армию, а также высокородными дамами, вроде Элеоноры Аквитанской, которые пожелали сопровождать своих мужей и от всей души развлекались с крепкими парнями из солдат, пока их мужья ссорились по поводу того, кто будет править городами, которые еще не были – да так никогда и не будут – завоеваны…

В противоположность им, думал Пьетро, возьмем Саладина. В противовес жульничеству и грубости, грабежу и зверской жестокости, предательству и похоти посмотрим на Юсуфа, сына Иова.

Он произнес это имя по-арабски, почти почтительно. “Аль Малик, аль Насир, Салах-ад-Дин, Юсуф ибн Айюб. Повелитель, Защитник веры, Юсуф, сын Иова”. Человек, который, взяв Иерусалим, пощадил всех его защитников, который послал персики и груши больному Ричарду Львиное Сердце, самому своему безжалостному врагу, который предложил Ричарду коня, когда его конь был ранен; человек, редко кого убивавший, и то только тех, кто уж очень провоцировал его, даровавший жизнь даже Реджинальду, который захватил в плен его сестру, и убивший его в конце концов только тогда, когда тот отказался признать Мухаммеда пророком Бога…

О четвертом крестовом походе Пьетро слышал от сира Роже, дяди Готье. Пытки, убийства, насилия и предательства. Прибавьте сюда еще грабежи, братоубийство. Их целью был Константинополь. Жертвами оказались христиане Двигала ими алчность, а не священный долг.

А теперь этот поход. Не лучше всех предыдущих. Когда пала Дамьетта, повторились все ужасы 1099 года. Если не считать того, что жертв резни оказалось меньше во много раз меньше по сравнению с семьюдесятью тысячами мусульман, убитых при первом взятии Иерусалима. Но тысячи евреев были загнаны в синагоги и сожжены заживо. Но достаточно. И во имя чего?

Во имя кровожадной, извращенной веры в Иисуса. Во славу тех священнослужителей, которые не допускают, что могут быть разные формы истины и что Бог не так жесток и не так скуп, чтобы оставить открытой только одну дорогу к своей милости. Во славу тех, кто верит, будто их правота позволяет им стать палачами, что неправота других – это грех, достаточный для того, чтобы угрожать их жизням, чтобы отнимать их бессмертные души. Во славу тех, кто считает, будто их мнения отражают волю Господа Бога, и слепо рубят каждого, кто осмеливается отличаться от них…