Александр Ильин - Геннадий Зюганов: «Правда» о вожде

• Название: Геннадий Зюганов: «Правда» о вожде
• Автор: Александр Ильин
• Издательство: Алгоритм
• Жанр: Политика
• Год: 2005
• ISBN: 5-9265-0171-7

Из этой книги читатель узнает неизвестные «закулисные течения» в КПРФ, которые привели партию к резкому падению ее авторитета в обществе. После предательства верхушки КПСС во главе с Горбачевым обновленную компартию возглавил Геннадий Зюганов. Он стал лидером, но не стал вождем, потому как в августе 1991 года «Правда» партии стала не нужна. Именно в ту пору, когда «победившая демократия» прилагала все усилия, чтобы уничтожить газету.

Книга последнего главного редактора «главной» газеты Советского Союза «Правды» Александра Ильина, который провел ее через ложь 1991 и расстрелы 1993 годов, — это честный рассказ о самом сложном, драматичном, порой даже трагическом периоде в судьбе страны и народа через судьбу партии и ее лидера — Геннадия Зюганова.

---

Петра Студеникина надо было не просто уговорить сдаться на милость врачей военного госпиталя, надо было и самих врачей уговорить смилостивиться над доведенным до крайности человеком. Меня, скажу откровенно, передергивает даже от киношных, невзаправдошных убийств неподдающихся мафиозников и крутозатылочных злодеев. А если нормальный человек, своими глазами, видел реальную смерть, кишки, намотанные на автомат Калашникова, видел детей, которых косил смертоносный шквал, хоронил друзей, с которыми сжился за день-другой… И куда ни шло — будь среди мертвых только заклятые враги, покусившиеся на независимость твоей Родины. Но тебя убивали люди, которых ты не знал, и ты убивал тех, кого никогда прежде не видел…

Профессия журналиста — это любопытство, помноженное на бесстрашие, на пренебрежение к опасности. Хорошо выразил ее суть Константин Симонов: “Жив ты или помер, главное, чтоб в номер”. Это, конечно ненормально для обычного человека, но журналист — не нормальный человек. Так же, как альпинист, карабкающийся на неприступную вершину. Как Федор Конюхов, в одиночку сражающийся с исполинской мощью мировых океанов.

Людям кабинетным этого не понять.

Людям посторонним это кажется забавным, а то и просто нелепым.

Если бы “дело Студеникина” дошло до Главпура, ему бы не сдобровать.

Седых волос прибавилось бы и у главного редактора.

Кое-кто, может быть, потирал бы руки: ну я же говорил!

Но вернемся к хронике событий.

Когда Петр Алексеевич открыл нам дверь квартиры на Беговой, 13, он был трезв и внешне спокоен. Однако все наши доводы отверг с порога. Чувствовалось, что он не в себе, что-то в нем поломалось и надежды склеить поломку — почти никакой.

В комок сплелись все огорчения и обиды.

Первое: никто не хочет выслушать его и понять, что происходит в Афганистане.

Второе: его отодвинули в сторону, назначив редактором военного отдела человека, отчисленного из военного училища за нарушение дисциплины.

Третье: ему не разрешили побыть с дочкой, прийти в себя, стряхнуть афганское наваждение.

Были и личные неурядицы в семье — с женой, которая, как ему показалось, ищет женское счастье на стороне.

Даже Слава Егоров, добродушный оптимист, несколько раз взрывался: “Да что ты говоришь?! Здесь твои друзья, они хотят тебе помочь. Но если ты — против, я — пас”.

Сорвался и подполковник Тараненко:

— Не один ты был в Афганистане. Я там тоже на брюхе прополз не один десяток километров… Тебе надо придти в себя, подлечиться и вернуться в газету.

Я попросил товарищей оставить нас вдвоем. Не помню, что уж и говорил, а выдумывать не хочется.

Под конец нашего разговора Петя попросил:

— Можно я приму душ? А после — поедем в госпиталь.

Мы добросовестно ждали, когда он приведет себя в порядок.

Наконец все готово. Выходим во двор дома 13. Ищу глазами служебную машину. Её нет. Иван и Слава поддерживают под руки Петра, а я бегу к ближайшей телефонной будке.

— Клавдия Федоровна! — кричу в трубку телефона-автомата. — Где машина?

— Шофер уехал в гараж. Он не может ждать больше двух часов, — отвечает диспетчер.

— Но ведь главный редактор закрепил за мной машину на весь день.

— Не шумите, сейчас пришлю другую.

Эти пятнадцать минут, пока мы ждали машину, показались вечностью. В любую секунду наш друг мог передумать…

До госпиталя ехали минутсорок пять.

Каюсь, но мы применили прием, виденный в милицейских фильмах: Петра посадили на середину заднего сиденья, а мы с Ваней Тараненко блокировали его с боков.

Век не забуду медицинских генералов, которые приняли нас по-мужски, без лишних вопросов, без демагогии. Они и здесь на военном положении.

Иван Тараненко объяснил:

— Человек прошел Афганистан. Вы знаете, что это такое. У него нервный срыв. Просьба помочь нашему коллеге.

Иван был в военной форме, с удостоверением Главпура — может быть, это стало решающим аргументом.

Петра Студеникина определили в госпиталь, в очень тяжелое психоневрологическое отделение. Через две-три недели он выписался — жизнь взяла свое.

А мы в тот вечер вернулись в редакцию. Я доложил руководству: все в порядке.

Потом мы прошли в мой редакционный кабинет. Устали, конечно, смертельно. Хотелось, извините за прямоту, выпить, сбросить напряжение. Но шла очередная волна антиалкогольной борьбы с российским народом.

И все же бутылку вина мы где-то разыскали…

А Петя Студеникин в “Правду” по сути не вернулся, но, слава Богу, прожил еще несколько лет.

…Более счастливой оказалась судьба Виктора Верстакова. Он ушел из “Правды”, когда в редакции новые власти ликвидировали военный отдел, находившийся под опекой Главпура. Стал членом Союза писателей. Написал и сам исполняет немало песен об Афгане. Словом, талантливый человек.

До сих пор помню серию его статей “Офицеры”, цикл очерков о моряках, афганские зарисовки о вертолетчиках. Они открыли для “Правды” новые темы из жизни людей в погонах, новые, более человечные повороты старых тем. Очень жаль, что политические катаклизмы лишили “Правду” такого сильного, талантливого подразделения, как военный отдел. А ведь его в разные годы возглавляли контр-адмиралы Золин и Гайдар, в нем работали Герой Советского Союза Сергей Борзенко и полковник Николай Денисов…

Начав с Афгана, не могу не сказать хотя бы коротко о других политических и военных конфликтах, в которых “замешаны” правдисты. Не говорю о Великой Отечественной, когда когорту военкоров “Правды” (штатных и нештатных) возглавляли Михаил Шолохов, Борис Горбатов, Борис Полевой, Петр Лидов, Виктор Темин (флаг над рейхстагом), Евгений Халдей, Александр Устинов, знаменитые Кукрыниксы. С корейской войны, где сражались также китайские добровольцы и советские летчики, вел репортажи Алексей Кожин. Пиночетовский переворот в Чили едва не поставил точку в жизни собкора “Правды” Владимира Чернышева — ему пришлось почти нелегально покинуть эту страну под угрозой расправы. Олег Игнатьев вопреки запрету М.В. Зимянина (главного редактора в 1966-76г.г. — А.И.) несколько раз ходил партизанскими тропами в Юго-Восточной Азии. Борис Орехов работал в Бейруте, когда там ежедневно и еженощно гремели выстрелы и рвались бомбы…

Бывали и трагикомические истории.

На Валериана Скворцова (впоследствии он стал автором известных детективно-фантастических книг) наябедничал его коллега-известинец, с которым у них были натянутые отношения. Вообще журналисты “Известий” и “Правды” всегда конкурировали между собой, стараясь, что называется, вставить фитиль своему коллеге. Но тут было другое: правдист слегка нарушил “спортивный режим” и это стало известно в посольстве, а затем и в ЦК КПСС. Оттуда “компру” переслали в редакцию с настойчивой рекомендацией отозвать нашего корреспондента. Скворцов уже сидел на чемоданах, когда разразилась военная перепалка между Китаем и Вьетнамом из-за каких-то спорных островов.

Как настоящий профессионал Валера тотчас же устремился к месту конфликта. Ходил на катере вместе с вьетнамскими товарищами (тогда СССР больше дружил с Ханоем и сохранял напряженные отношения с Пекином, доставшиеся в наследство Л.И. Брежневу с хрущевских времен). Несколько раз был на передовой. А главное — интересно, мастерски рассказывал об этом в своих репортажах. “Правда” оказалась вне конкуренции перед другими газетами. Так Валериан вместо взыскания, которое ждало его в Москве, получил заслуженную благодарность.

— Если мы будем отзывать таких собкоров, как Скворцов, — сказал на заседании редколлегии В.Г. Афанасьев, — с кем мы будем работать. Не с цековскими же аппаратчиками.

Скворцову пришлось распаковывать чемоданы (недавно, в 2003 году, он ушел из жизни).

Афанасьев не боялся возражать, если с чем-то и с кем-то был не согласен. Он, к примеру, открыто выступил против лозунга: обеспечить каждую семью отдельной квартирой. Ему было хорошо известно положение в строительной сфере: ясно, что с такой задачей справиться страна не могла. Но придворные “речеписцы” подсунули Генсеку красивый лозунг, понравился он и членам Политбюро. Потом, сразу после обнародования, эта злополучная фраза попала на язык сатирикам.

… Возвращаясь к афганской теме, подведем промежуточный итог: нам, конечно же, не давали писать и говорить всю правду, но и ложь во спасение “Правда” старалась не печатать.

И все же приходилось. Особенно — в официальных сообщениях, в которых руководителям партии и правительства хотелось отрапортовать о действительных и мнимых победах в Афганистане. Доходило до того, будто афганская народная армия при поддержке северного соседа уже взяла под свой контроль все города и крупные селения. Осталось только закрыть брешь на границе с Пакистаном, откуда коварные американцы засылали все новые отряды моджахедов и снабжали их оружием. Да еще одна заноза — Ахмад Шах, закрывший на замок свое Пандшерское ущелье. Сколько раз разрабатывались и объявлялись планы решительного наступления и разгромаАхмад Шаха, но они столько же раз и проваливались. Пока — уже много лет спустя, после вывода советских войск — двое террористов под видом тележурналистов проникли к “пандшерскому тигру” и расстреляли его в упор.