Коре Холт - Конунг. Изгои

• Название: Конунг. Изгои
• Автор: Коре Холт
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00778-1

В очередной том серии «Викинги» вошли 2 первые части трилогии «Конунг» известного норвежского писателя Коре Холта, в которой рассказывается о периоде внутренней распри в Норвегии вXI веке. В центре повествования — конунг-самозванец Сверрир, талантливый военачальник, искусный политик и дальновидный государственный муж, который смог продержаться на троне двадцать пять лет в постоянных войнах с конунгом Магнусом.

---

Покупающие медленно продвигались вперед, и я старался угадать, из чьих рук, ее или его, я получу лук. Выходило, что из ее, и я думал: может, и она думает о том же?

Тогда в толпу покупающих втиснулся воин, который не хотел ждать, и лук я получил из рук торговца.

Стоя перед ним, я взглянул на нее — она смотрела на меня. Руки у нас дрожали.

И я ушел от них.

***

Вот что я помню о паломниках:

В Нидарос пришли паломники, они принесли тяжелый крест, упали на колени и стали молиться. Они были грязные и устали после долгого пути, конунг вышел к ним и поблагодарил за то, что они проделали такой длинный путь, чтобы увидеть город, где хранится рака с мощами святого конунга Олава. В толпе паломников была Рагнфрид. Да, да, та самая женщина в жизни Сигурда из Сальтнеса. Она несла на руках их сына, позвали Сигурда, он прибежал. Когда он обнял ее, я отвернулся, и конунг тоже.

Был с ними и Малыш, сын Хагбарда Монетчика. Мы были вынуждены оставить его в Сокнадале у добрых людей, когда ушли оттуда, чтобы сразиться за Нидарос. Теперь паломники принесли его на плечах к отцу. И Хагбард пришел к сыну.

Я снова отвернулся.

Конунг сказал мне:

— Конунг — одинокий человек.

— Не конунг тоже может быть одиноким, — заметил я.

И рассказал ему о женщине, которая продавала лук, и о том, что я чувствовал, глядя на нее.

— Но ты можешь найти ее? — Он оживился.

— А что я могу предложить ей? — спросил я.

— Любовь у тебя есть, но мира нет.

— Честный человек дает или два куска серебра или ничего, — сказал я.

Он взглянул на меня и сказал, что дружба между мужчинами — почти самый большой дар из всех, полученных нами от Бога.

В ту ночь мы долго сидели и говорили о любви и дружбе, но о луке мы не говорили.

***

Вот что я помню о старом человеке и серебре:

Однажды в конунгову усадьбу пришел старый полуголый человек. Он был похож на лемминга, которого довели до бешенства, тыкая в него палкой. Стражи не сумели его удержать, от гнева у него на губах выступила пена, из одной ноздри на бороду текла струйка крови, и он быстро слизывал эту кровь, чтобы не потерять ни капли.

Я узнал его. Это был кормчий, у которого мы отобрали серебро и корабль, а его самого бросили за борт.

Значит, он все-таки не утонул, он плыл на бревне, когда мы потеряли его из виду. Видно, какой-нибудь чертов сын проплывал мимо на лодке и выловил этого негодяя. Теперь он был здесь. И требовал назад свое серебро.

Многих людей повидал я за те годы, что мы скитались по стране. Среди них были смелые, Но были и трусливые, я забыл почти всех. Но подумай, йомфру Кристин: мы бросили этого человека за борт и уплыли от него. И вот он явился к нам и требует, чтобы ему вернули его серебро.

Конунг вышел из дома, он собирался сесть на лошадь, чтобы куда-то ехать. Старик хотел изловчиться и схватить его за горло. Стража отшвырнула старика, я ткнул его кулаком в живот, и он с воплем согнулся пополам. Но тут же вскочил и снова выкрикнул конунгу в лицо свое требование:

— Я хочу, чтобы мне вернули мое серебро!…

Конунг рассердился. Он уже перекинул одну ногу через спину лошади и висел в положении, не совсем подобающем его сану. Лошадь забеспокоилась, взбрыкнула задними ногами и начала мочиться из презрения к конунгу и его людям. И все время этот жалкий, тощий старик орал в ухо конунгу:

— Я хочу, чтобы мне вернули мое серебро!…

— Ты дьявол! — крикнул конунг. — Тебе уже давно следовало сдохнуть!

— Ну так убей меня! — крикнул старик. — Убей меня к черту! Отними у меня жизнь! Или верни мне мое серебро!…

— У меня нет времени убивать тебя, — ответил конунг. — Я спешу в церковь на службу! — Он с силой отшвырнул старика, вцепившегося в его плащ.

— Ты спешишь не в церковь, ты едешь в Спротавеллир посмотреть, как там упражняются воины, — сердито сказал я.

— А ты заткни свою вонючую пасть! — рявкнул на меня Сверрир. — Я езжу в церковь, когда хочу!

Старик продолжал кричать:

— Отдай мое серебро до того, как поедешь в церковь!…

— У меня нет времени убивать тебя! — рявкнул опять конунг. — Я еду в церковь. Он схватил свой кошелек и швырнул его в голову старику, замок раскрылся и оттуда выпала горстка серебра. — Забирай это!

Старик не заставил просить себя дважды, он бросился в грязь и стал совать серебряные монеты себе в рот, он как будто ел серебро.

— Так куда я еду, в церковь или в лапы к дьяволу? — спросил у меня конунг.

— Ты едешь в Спротавеллир, хитрец, — ответил я и вскочил на другую лошадь.

— Не убивайте старика! — крикнул конунг страже. — Пусть живет, пока у меня не будет времени убить его!

Конунг был в такой ярости, что по ошибке вместо Спротавеллира поехал все-таки в церковь.

***

Вот что я помню о Сверрире, конунге Норвегии:

Мы с ним обсуждали речь, которую он должен был произнести на Эйратинге.

— Очень важно, — сказал он, — лишний раз повторить, что конунг Магнус не сын конунга. Он сын дочери конунга и ярла и потому не имеет права именоваться конунгом. В этом нарушении закона повинен прежде всего архиепископ Эйстейн, поскольку он короновал Магнуса. Но последнего говорить не следует. Это может задеть архиепископа. А я не хочу его задевать.

Поэтому все нападки должны быть направлены против конунга Магнуса и его отца ярла Эрлинга. Я должен снова и снова повторять, что они сознательно нарушили закон, объявив конунгом страны того, кто не имеет на это права.

Не надо слишком подчеркивать, что я сын конунга. Я скажу это твердо, коротко и без лишних слов. Если я потрачу на это слишком много времени, всем покажется, будто я в этом сомневаюсь.

— Выпьешь пива? — спросил он.

— Я не пью, когда пишу, — ответил я.

Он сделал глоток и по бороде у него потекла пена.

— Я должен идти сегодня к службе? — спросил он.

— Нет, вместо тебя пойдет Бернард.

Он вздохнул с удовлетворением и осушил чашу.

***

Вот что я помню о плаще конунга:

Конунг хотел одеться на Эйратинг так, как одеваются воины. Но сверху он собирался надеть красный плащ из валлийского сукна, который сможет одним движением сбросить с себя, когда его начнут чествовать. Он хотел предстать перед своими людьми одетым так же просто, как и они.

И тут оказалось, что в Нидаросе нет валлийского сукна. Во всех лавках, у всех купцов оно словно сквозь землю провалилось. Мы поняли, что горожане без большого восторга относятся к конунгу и его людям. Им хотелось поставить его на место.

Вильяльм попросил согласия конунга: он пойдет и достанет то, что необходимо.

— Нидарос не такой уж большой город, и я догадываюсь, где прячут сукно.

Но конунг не мог дать на это согласия.

— Плохо получится, если я поднимусь на холм тинга и позволю во имя закона провозгласить меня конунгом в плаще, который я добыл, нарушив закон. Едва ли закон можно истолковать так, что купцы не имеют права прятать то, что принадлежит им, и не продавать, если на то не будет их воли.

Мы заспорили, и мой добрый отец Эйнар Мудрый, который знал законы лучше многих из нас, сказал, что закон стоит на стороне конунга.

— Можешь не опасаясь послать Вильяльма за сукном, — сказал он.

— В любом случае я буду выглядеть смешным, — возразил конунг. — Люди станут смеяться, если я появлюсь в новом плаще и при этом будут знать, что мне пришлось отправить для этого к купцам самого предводителя моей дружины.

Сигурд из Сальтнеса сказал:

— Здесь в Нидаросе есть дом, где хранится столько сукна, что хватит, чтобы одеть небольшое войско.

— Где это? — хором закричали мы.

— В усадьбе архиепископа, — ответил Сигурд.

Он был прав, в усадьбе архиепископа хранилось много разного добра, было там, конечно, и валлийское сукно. Но конунг строго-настрого запретил брать что-либо оттуда, не мог же он нарушить свое слово, чтобы раздобыть сукна себе на плащ. Мы задумались, время шло, его оставалось все меньше и меньше, человек, который должен был сшить плащ, все еще ждал в конунговой усадьбе. Тогда мы впервые услыхали, что плащ будет шить мужчина. Но это был Леонард, ваятель, вытесавший из камня голову конунга Магнуса, тот, которого мы со Сверриром видели в церкви Христа. Леонард умел также шить нарядную одежду. Слух о том, что плащ конунгу будет шить мужчина, уже распространился по усадьбе. На дворе собралась толпа любопытных женщин, они кричали, что хотят взглянуть на конунга, когда с него будут снимать мерку.

Конунг засмеялся, вышел из покоя, позвал Леонарда, и тот пришел, чтобы снять с конунга мерку.

— Но сукна вы не увидите! — крикнул он женщинам. — Никто до Эйратинга не узнает, какого оно цвета!

Он весело помахал им и вернулся в дом.

— Где мы достанем это чертово сукно? — спросил он, садясь на почетное сиденье.

Тогда Сигурд из Сальтнеса вспомнил, что паломники, пришедшие с дарами в церковь Христа, принесли с собой штуку валлийского сукна. Он побежал и привел Рагнфрид. Она подтвердила: у паломников есть штука красного валлийского сукна, и они будут рады, если конунг примет его от них в дар.