Синтия Хэррод-Иглз - Шевалье

• Название: Шевалье
• Автор: Синтия Хэррод-Иглз
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00118-8

«Династия Морлэндов» – это серия романов об истории семьи Морлэндов. Действие начинается в Англии в XV веке. Переходя от жизнеописания одного действующего лица к другому, писательница повествует о судьбе многочисленного семейства на протяжении нескольких поколений. Стремительный, захватывающий сюжет, увлекательная интрига, известные и не очень известные события и лица описаны ярко, сочно.

В романе «Шевалье», седьмой книге саги, Аннунсиата Морлэнд, преданная делу Стюартов, следует за любимым королем, Джеймсом II, в изгнание. Она оставляет поместье Морлэнд в руках своего слабохарактерного внука, Матта. Женитьба Матта на Индии Невиль, столь же красивой, сколь бессердечной, приносит ему любовь и жестокое отчаяние.

Когда шевалье – Джеймс III – возвращается в Англию, чтобы предъявить законные права на трон Стюартов, смерть и поражение ожидают Морлэндов. Но их любовь и преданность преодолевают все испытания.

---

– Но, герцогиня...

– Я думала, ты любишь меня! Я думала, ты заботишься обо мне! Вместо этого ты приезжаешь по великодушному приглашению моего отца единственно для того, чтобы посмеяться и унизить меня, вручив портрет другой женщины, которую ты считаешь более красивой, чем я, и глупую свистящую птицу, словно я еще ребенок в детском фартучке! Да, я вижу теперь, что ты думаешь обо мне. Если я ребенок, мне лучше уйти в детскую. Пойдемте, Алессандра, Джулия. Мы оставим милорда графа созерцать его величие в одиночестве.

Диана развернулась, презрительно задев клетку с птицей своей юбкой, и вышла. Две девочки, испуганно взглянув на Карелли, поспешили за ней.

Она никогда не сердилась долго. К вечеру Диана была готова выслушивать его мольбу о прощении и его уверения в преданности. Но Карелли имел, между тем, время, чтобы обдумать и решить, в чем дело, почему подарки расстроили ее. Герцога не было, и они обедали одни, в присутствии одних лишь слуг. Диана выглядела особенно красивой в платье нежного серо-голубого оттенка, которое заставляло ее чудесные темно-золотистые волосы пылать, как полированная медь. После обеда они прогуливались по лоджии, обозревая лагуну, наблюдая восход луны – бледный круг на бледном вечернем небе.

– Герцогиня, я хочу сказать вам что-то важное, – произнес Карелли.

Диана оперлась на колонну в конце лоджии, приняв небрежный вид, чтобы дать ему понять, что она полностью осознает, как она прекрасна. Он стоял перед ней, как солдат.

– Я знал тебя еще ребенком и восхищался тобой с тех пор, как увидел первый раз – теперь ты выросла из ребенка в женщину, и мои чувства к тебе выросли тоже. Я солдат удачи, но я принадлежу древнему роду с достойной историей. Во мне течет королевская кровь, я граф, хотя и в изгнании. Если мой скромный костюм может хоть как-то повлиять на тебя, могу ли я получить твое разрешение просить твоей руки для женитьбы?

Диана слушала его с выражением удовольствия, которое сделало ее ответ более неожиданным.

– Нет, милорд, не можете.

У Карелли все опустилось внутри.

– Но... я думал... когда ты так рассердилась утром, я думал...

Он тряхнул головой.

– Я думал, ты любишь меня.

Диана улыбнулась, но не торжествующей улыбкой, которую он мог бы ожидать, если бы она мучила его, а почти с жалостью.

– Я люблю тебя и верю, что ты любишь меня. И все-таки я не выйду за тебя замуж. Ты был прав, я рассердилась, потому что ты предпочел красоту своей сестры моей красоте.

– Не предпочел... я никогда…

– Я прощаю тебя за эту рану. Я тоже люблю тебя с тех пор, как ты приехал впервые навестить своего брата, хотя я знаю, что для тебя я была всего лишь ребенком.

– Но сейчас ты не ребенок, и я...

– Милорд, это не значит, что я не выйду замуж за тебя. Это значит, что я вообще не выйду замуж. Я поклялась давно, в твоем присутствии, что никогда не выйду замуж, а стану великой певицей. Вот, что я имею в виду. Я стану самой великой певицей в мире. Ты не знаешь, что сеньор Вивальди намерен написать оперу с главной партией специально для меня? Я не могу позволить женитьбе нарушить мои планы.

– Но...

– Ты не переубедишь меня. Пожалуйста, не говори больше об этом.

Карелли умолк. Диана подошла к нему и посмотрела ему в глаза снизу вверх, поскольку какой бы высокой она ни была, он был выше ее, пожалуй, одним из самых высоких мужчин в Европе.

– Ты назвал меня божественной Дианой. Я хочу, чтобы люди такой и запомнили меня. Однажды весь мир узнает обо мне. Но я всегда буду любить тебя, милорд, и умоляю, не переставай любить меня. Мне нужна твоя любовь.

– Я не перестану любить тебя, – проговорил Карелли.

Ее глаза дали согласие, и Карелли наклонил свою голову и впервые поцеловал ее ожидающие губы. Потом она вздохнула, словно что-то завершила, и сказала резко:

– Войдем в дом. Становится прохладно. Я сыграю тебе, пока не подадут чай.

* * *

Когда супруга курфюрста София неожиданно умерла в июне 1714 года, стало ясно, что она только чуть-чуть не успела наследовать трон от Анны, поскольку королева болела с начала года, и никто не ждал, что она проживет долго. София была деятельна до конца и скончалась неожиданно во время одной из ее энергичных прогулок в садах, которые Аннунсиата очень хорошо помнила. Ей было восемьдесят четыре.

Как пойдут дела после смерти Анны, было еще неясно. Ее кабинет раскололся. Хотя многим, похоже, не нравилась мысль о приходе Георга-Луиса из Ганновера на трон, большой страх перед католицизмом уравновешивал эту неприязнь в головах людей. Помимо всего прочего, казалось, что вопрос будет решен теми из главных министров, которые будут проворнее, и заговоры размножились по всей стране, как летучие мыши. Переписка с королем Джеймсом оживилась. Бервик тоже писал в Ормунд и Болингбрук о восстановлении на троне своего брата.

Весной этого года Аннунсиата находилась в Лондоне, но ранним летом вернулась в Морлэнд. Улучшения были заметны, хотя Матт по-прежнему жил затворником и не желал никого видеть, он принял на себя многие из своих старых обязанностей, чтобы облегчить ношу Аннунсиаты, и стал радоваться ее обществу. Он любил гулять с ней в итальянском саду в сопровождении Китры и Ойстер, обсуждая ежедневные дела.

– Я лучше улавливаю суть дела, если обсуждаю его с вами, – говорил он.

Став более зависимым от нее, его официальное обращение с ней исчезло. Наедине Матт перестал называть ее «мадам», или «моя госпожа», или даже «бабушка». Аннунсиате это было приятно. Она полюбила его и порой, когда они гуляли по саду, близко, но не касаясь друг друга, вели сбивчивые разговоры, Аннунсиата представляла, что время повернуло вспять, и она вновь со своим возлюбленным. Он был так похож на Мартина, что смотреть на него стало ее радостью, и она чувствовала, что никогда не сможет получить полное удовлетворение от простого сидения и любования им.

Они обсуждали и другие дела, помимо связанных с имением. В политике их взгляды сильно отличались. Аннунсиата пришла к заключению, что бесполезно ожидать от его поколения, выросшего в правление удачливого Узурпатора, таких же чувств к престолонаследию. Она воспитывалась в мире, где каждый знал короля лично. Ее приняли при дворе в пятнадцать лет, и она жила в близком общении с королем Карлом и королем Джеймсом, жила их жизнью и интересами. Личности, бывшие для Матта лишь именами, пустым звуком, являлись для нее людьми из плоти и крови.

Кроме того, он никогда не уезжал далеко из Морлэнда. За исключением его долгой слепой страсти к Индии, имение было единственным, о чем он серьезно заботился. Его наследство, его земля – вот что никогда не предаст его. Оно терпеливо. То, что хорошо для Морлэнда, то и заслуживало его внимания. Как могли далекие короли и принцессы соперничать с ним? Аннунсиата с печалью замечала, что многие в стране разделяют взгляды Матта. Если бы их жизни что-либо угрожало, они могли бы решительно восстать, но сейчас они были довольны людьми в далеком Лондоне и им дела не было до наследования трона, пока они занимались стрижкой овец и заготовкой сена.

Тем не менее, ей доставляло удовольствие спорить с ним. Пару раз за лето Аннунсиате даже удалось вызвать на его лице подобие улыбки в ответ на ее горячность.

– Если бы вы были мужчиной, вы бы стали замечательным воином, – сказал он однажды. – Я бы поставил вас генералом, если бы был королем.

К августу королева Анна сильно сдала. Как-то утром Аннунсиата и Матт гуляли, как обычно, когда незнакомый слуга появился в саду, явно в поисках их. Сердце Аннунсиаты вздрогнуло, а руки стали влажными и холодными от ожидания долгожданного сообщения. Но по мере того, как человек приближался, что-то знакомое мелькнуло в его лице.

– Джон Вуд! Это Джон Вуд!

– О, моя госпожа, – воскликнул Джон Вуд, падая перед ней на колени. Глаза его наполнились слезами, когда он взял предложенную руку и приложился к ней лбом.

– Джон Вуд, что ты здесь делаешь? – удивилась Аннунсиата, тронутая его преданностью. Он долго состоял у нее на службе, служил ее сыну Хьюго и поехал с ней в ссылку как слуга Мориса. – Где твой хозяин?

– Он здесь, моя госпожа, – ответил Джон Вуд, поднимаясь на ноги. – Там, в доме. Он вернулся в Англию, и девочки тоже. Мы прибыли в Лондон неделю назад, а когда обнаружили, что дом Челмсфордов закрыт, мой хозяин не стал ждать, а отправился прямо в Йоркшир. О, моя госпожа, как хорошо снова оказаться дома. Я никогда не думал... Я не думал, что увижу это снова.

– Я тоже не думала, Джон, – с участием произнесла Аннунсиата.

Она повернулась к Матту.

– Нам надо пойти в дом и встретить их. Твоего дядю Мориса и его дочерей. Пойдем, пойдем, тебе нужно быть гостеприимным.

Матт колебался, так как он все еще не принимал чужих в своем доме. Аннунсиата топнула ногой от разочарования и потянула его за рукав, но он отдернул руку и сказал:

– Вы встретите их. Я еще немного погуляю. Она что-то в раздражении проворчала и, кивнув Джону Вуду, направилась к дому. Выходя из сада, графиня оглянулась и увидела, что Матт уже скрылся в дальней части сада, очевидно, желая как можно дальше быть от гостей. Она поняла, что ему еще далеко до выздоровления.