Вирджиния Хенли - Сокол и цветок

• Название: Сокол и цветок
• Автор: Вирджиния Хенли
• Издательство: Авангард
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-86394-064-6

Верхом на белоснежном коне, окруженной нимбом серебрянных волос, Джесмин казалась прекрасным видением.Но эта девушка поклялась никогда не отдавать свое сердце мужчине. До тех пор, пока в хрустальном шаре не увидела лицо самого Дьявола – мрачного, задумчивого рыцаря, способного убить любого, лишь бы сделать ее своей...

---

Джезмин, блаженно вздохнув, подняла ногу, провела ею по ноге Фолкона.

– Фолкон, почему ты так настроен против моей магии?– спросила она, больше не боясь заговаривать о запретном.

Фолкон немного помолчал, собираясь с мыслями.

– Попробую объяснить все, что чувствую. Цена жизни – это причастность, ответственность, усилия. Не хочу, чтобы мои солдаты и слуги жили в воображаемом мире, где все желания могут легко исполниться с помощью волшебства.

Джезмин с удовольствием потянулась.

– Ясно, ты против фокусов и шарлатанства. Но я по-прежнему стану заниматься настоящим колдовством.

– Видно, мне придется снять пояс и испробовать его на твоей спине, – проворчал он, порывисто сжимая ее в объятиях.

– Даже ты вынужден признать, что есть вещи необъяснимые, и не все ложь и обман, – протестовала Джезмин между поцелуями.

– Ну что ж, – раздумчиво протянул он, – возьми хоть этот хрустальный шар, в котором ты видишь будущее. Пусть другие верят, но я-то знаю, что клубящийся в нем дым – не что иное, как крашеный песок в какой-то жидкости.

Джезмин игриво схватила его за волосы, несколько раз дернула.

– С тобой совсем неинтересно! И веселиться как следует не умеешь!

– Веселье?! – зарычал он.– Сейчас я покажу тебе, что такое веселье!

Напряженный фаллос терся о ее бедро, и Джезмин дразняще прошептала:

– Ты всегда в таком жалком состоянии?

– Всегда, – признал Фолкон, поднимая ее и сажая верхом на себя.

Все, что могла сделать Джезмин, – поддерживать это «жалкое состояние», пока Фолкон играл с ее серебристо-золотыми волосами и розовыми грудями. Джезмин с рассчитанным коварством возбуждала его, соблазняя каждым движением, так что вскоре Фолкон не смог вынести ожидания.

– Джесси, на этот раз ты люби меня... делай все, что хочешь... я целиком в твоей власти.

– Ты посчитаешь меня слишком смелой... развратной, – вспыхнув, застенчиво возразила Джезмин.

Но Фолкон покачал головой.

– Скромность в постели неуместна.

Джезмин, словно изящная куколка, сидела на его стройном мускулистом теле, покрывая его лицо поцелуями, и покраснела от собственной дерзости, обводя языком верхнюю губу Фолкона. Его рот приоткрылся, и она проникла языком в вожделенную пещерку, чтобы начать восхитительный поединок, чувствуя себя на седьмом небе. Ощущая, как до предела возбужденный фаллос, пульсируя, тычется между ее ног, лихорадочно ища желанный вход, она, поддразнивая, скользнула шелковистым бедром по всей напряженной длине.

– Может, в следующий раз я позволю тебе делать все, что угодно, – задохнувшись, пробормотал Фолкон, насаживая Джезмин на свое великолепное копье.– Держись, дорогая!

Сжав ее ягодицы, он без видимых усилий начал поднимать и опускать ее. Несколько долгих мгновений он был полностью поглощен тем, что наблюдал, как меняется лицо жены по мере того, как наслаждение все сильнее завладевало ею. Ее ощущения были столь восхитительно остры, что он почти задохнулся от восторга, входя все глубже, и неожиданно пожалел о том, что не заперся с ней на три недели вместо трех дней, поскольку знал, что готов довести себя до изнеможения, но испытать с ней все, что может происходить в постели между любовниками.

Наконец, самозабвенно откинув голову, Джезмин выкрикнула его имя, оставляя на плечах Фолкона кровавые полумесяцы – следы впившихся ногтей, понимая, что в этой запертой комнате произошло нечто важное, навсегда разделившее ее жизнь на сегодня и вчера. Она чувствовала, что только сейчас родилась на свет и живет по-настоящему, полна новой, божественной, безмерной силы, до сих пор остававшейся тайной даже для нее самой. Только теперь на нее снизошло озарение – это невероятное, огромное, невыносимое наслаждение было совсем близко, рядом: лишь протяни руку – и дотронешься.

Рано утром после их третьей ночи вместе Джезмин услыхала шаги за дверью и, мгновенно оказавшись у порога, прижалась к массивным створкам, пытаясь заглушить тихий стук обнаженным телом. Стоявший по другую сторону Жервез нерешительно вертел ключ. Ему в спину нетерпеливо дышали Большая Мег и Эстелла. Почтенные дамы тревожно переглядывались, горя желанием узнать, что происходило в запретной для них комнате последние три дня. Фолкон тоже проснулся и, поднявшись, встал позади Джезмин, приподнял светлые пряди, прижался поцелуем к теплому затылку, обнял, скользнул ладонями по груди – каждая частица ее тела была открыта для его страстных ласк. Настойчивое недремлющее орудие, мгновенно поднявшись, уперлось в ее ягодицы.

– Уходите! – велела Джезмин.– Мы остаемся еще на день.– Троица обменялась изумленными взглядами. За дверью послышался торжествующий смех де Берга.

Наконец зима неохотно уступила место весне. Горы Уэльса запестрели цветочными коврами, зазвенели птичьими песнями. Обитатели Маунтин-Эш немного привыкли к тому, что хозяин с хозяйкой страстно влюблены, но были по-прежнему несколько шокированы их весьма вольным поведением, особенно по вечерам в зале. Они напоминали новобрачных, а ведь леди Джезмин вот-вот должна была родить. Фолкон кормил жену со своей тарелки. Как-то он предложил ей засахаренную сливу, но Джезмин наморщила носик.

– Теперь мне хочется только кислого! – Фолкон нежно взглянул на жену. Наклонившись ближе, она прошептала: – Мне нравится, когда ты так смотришь.

– Как именно?

– Словно я совсем раздета...

Фолкон взял ее руку, коснулся губами пальцев, испытывая в этот момент такую нежность и беспокойство за нее, что в горле появился ком, мешающий дышать. В тысячный раз он вознес к небу молитву, прося Бога о том, чтобы роды прошли благополучно и любимая осталась жива. Они много говорили о предстоящем испытании, и Фолкон был поражен, узнав, что Джезмин нисколько не боится Она приготовилась к страданиям, и Фолкон от всей души желал бы поручиться в этом отношении и за себя... но не мог. Всякий раз, видя расстроенное лицо Эстеллы, он вновь испытывал угрызения совести за то, что по его вине Джезмин может погибнуть, но скрывал тревогу ради любимой, зная, что и ей и ему скоро понадобятся все силы.

Ранним утром, в последний день мая, Фолкон повсюду разыскивал Джезмин, едва не обезумев от волнения. Наконец он нашел ее в прачечной. Наклонившись над лоханью, как простая прачка, она стирала, а вокруг в ужасе заламывали руки служанки.

– Какого дьявола ты вытворяешь? – взорвался Фолкон.– А вы все спятили, что позволяете такое?!

– Не кричи, Фолкон. Я хотела, чтобы роды поскорее начались, все женщины в один голос говорят, что схватки обычно начинаются во время стирки.

Но Фолкону было не до веселья – наоборот, он никогда еще не был так зол.

– Слишком рано. До родов еще две-три недели, – процедил он.

– О Фолкон, по-моему, получилось... кажется, началось, – неожиданно охнула Джезмин, ощутив, как боль разрывает спину.

Муж схватил ее на руки и понес в спальню, нетерпеливо зовя Большую Мег и Эстеллу.

– Ради Бога, Мег, ты не должна была спускать с нее глаз, сама знаешь, ей нельзя доверять! Скорее откинь покрывало!

– Если схватки только начались, ребенок родится не раньше следующего месяца, – засмеялась великанша.

– Какого черта ты мелешь, женщина?!– тупо осведомился Фолкон.

Джезмин положила руку мужу на плечо, чтобы хоть немного его успокоить.

– Она просто хотела развеселить тебя, дорогой. Сегодня последний день мая... малыш появится только в июне.

– Нашла время шутить, – раздраженно проворчал Фолкон.– Эстелла, слава Богу, хоть ты здесь. Подумай, я застал ее за стиркой!

Они обменялись встревоженными взглядами; Фолкон подошел к окну, поманил ее за собой.

– У тебя есть питье для облегчения боли, о котором ты говорила?

– Да, отвар мака и листовой капусты, на случай, если станет совсем плохо. Фолкон, роды не кончаются за пять минут, у нас целый день и вся ночь. Самое лучшее для тебя – пойти выпить чего-нибудь покрепче. Это женское дело.

– Провались эта чепуха! Джезмин, дорогая, ты ведь хочешь, чтобы я остался?

– Конечно. Помоги мне раздеться и потри спину.– Фолкон уложил жену в постель, скинул сапоги и примостился рядом.

– Ну вот, обопрись на меня, пока я прогоню боль.– Она облокотилась на твердые мускулистые ляжки, ощущая себя в полной безопасности, тепле и, как ни странно, покое. Джезмин даже подремала немного, пока не началась очередная схватка, правда, боль пока была не такой уж сильной.

– Помнищь, как ты дразнил меня, что я слишком худа, чтобы носить ребенка? – спросила она, прикоснувшись к взбухшему животу.

– Ну нет, – пошутил Фолкон, – не помню такого. Разве ты не всегда бьша пухленькой, как поросенок?

Джезмин счастливо хихикнула, думая, как слепа любовь. Муж снова и снова повторял, как она расцвела, какой стала красавицей, хотя на деле Джезмин чувствовала себя отяжелевшей и неуклюжей.

– Нужно придумать имена. Если будет мальчик... не могу решить, как назвать... Рикард или Майкл. Дай подумать... Рикард де Берг... Майкл де Берг...