Люсьен Гольдберг - Девочки мадам Клео

• Название: Девочки мадам Клео
• Автор: Люсьен Гольдберг
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7027-0337-5

---

Она поднялась со своего громадного, со спинкой, как павлиний хвост, кресла, повернулась и, не сказав ни слова, пошла в дом. Минуту спустя появилась Нанти, похожая на привидение служанка, и объявила, что «Madame est tres fatiguee» и не сможет продолжать беседу со мной.

Мне было указано на дверь. Я растерялся. Меня выкидывали на улицу, как мальчишку-посыльного, облевавшего обюссоновский палас.

Без лишних слов я поставил стакан, собрал свои вещи и направился к дому. По пути Мартин приплясывал вокруг меня, словно большая провинившаяся собака, которой отказали в любви, извиняясь за мадам, за возникшее непонимание, извиняясь за то, что живет на свете... Как считал Мартин, кто-то, видимо, должен был сказать мне, что мадам никогда не рассказывает о своем происхождении или о давнем прошлом. Если речь заходила о ней, то она родилась в тот день, когда стала называться мадам Клео. Как могли издатели не знать об этом? Как могли не знать об этом ее адвокаты? И т.д. и т.п., и все в том же духе...

Когда мы подошли к двери, я повернулся к Мартину и проревел что было сил: «Фигня и полное говно!» Мартин наверняка уже слышал эту фразу, вид у него был такой, словно я оскорбил его не словами, а швырнул ему в лицо пригоршню вышеуказанного товара. И повел себя очень странно. Он обнял меня и начал рыдать. Думаю, отвратительнее я не чувствовал себя никогда в жизни. Я развернул его и подвел к небольшой кушетке у дверей. Придя в себя, он снова начал плести что-то о том, как мадам сначала не хотела связываться с этой книгой, как она паниковала при мысли о тюрьме. Адвокаты уговорили ее пойти на это. Потом он стал умолять меня не бросать эту затею. С мадам Клео связана вся его жизнь, и он не переживет, если она попадет в тюрьму.

Тогда я сказал ему – и думаю, что это было подло (бедняга был действительно подавлен), – что мне наплевать на него, на нее и на книгу тоже. Я уже сделал достаточно, чтобы заработать деньги, во всяком случае, достаточно, чтобы купить еще несколько пар туфель из кожи, содранной с задниц итальянских младенцев.

Насчет туфель он, конечно, не понял, но в целом мою мысль уловил. У него началась истерика. Он начал вопить: «Она никогда не расскажет о себе! Вы что, не понимаете? Это слишком больно!»

У меня не было сил читать ему лекцию на тему о боли – моей собственной боли.

Я повернулся, чтобы уйти, но боковым зрением увидел, что мадам стоит в полумраке на верхних ступенях и прислушивается. Тогда я изменил свое намерение и начал говорить громко.

«– Уверен, – сказал я, – что мадам просто тянет время, пока не найдет того, кто спасет ее. Она убеждена, что сможет водить меня за нос до бесконечности и я никуда не денусь, поскольку хочу получить деньги. Люди ждут годами, когда будут написаны книги. И в этом есть смысл ведь мадам живет в мире, где все и вся может быть куплено, включая писателей из Нью-Йорка»'.

Потом я заявил, что если она всю жизнь имела дело с продажными тварями, то это еще не значит, что я тоже отношусь к ним.

Мне показалось, что с этими словами можно покинуть сцену, тем более что мадам так и не сдвинулась с места.

Хлопнув дверью, я ушел и сделал то самое, что у меня прекрасно получается, когда я впадаю в кризис. Я поехал в тот самый бар на Левом берегу и получил анестезию в виде «Перно», перемежая его с коньяком.

Провидение, опекающее детей и пьяных, помогло мне добраться до квартиры, и пальцы мне не оттоптали.

Кажется, перед тем как совсем отключиться, я позвонил Фидл. Точно не помню.

Проснулся я во второй половине дня...

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

13

Питер выключил компьютер и медленно закрыл крышку. Хотелось есть. Посыльный, приносящий ему продукты, был в отпуске, и в маленькой кухоньке не осталось никакой еды. Нужно срочно достать что-нибудь, или он рискует умереть с голоду.

После полудня начался моросящий, занудливый дождь. Питер сорвал дождевик с вешалки у двери, сунул босые ноги в потрепанные резиновые сапоги и спустился вниз.

Толкнув старинную дверь, потяжелевшую от многих слоев краски, он вышел в свинцовые сумерки.

Сходя по ступеням, Питер увидел полную женщину в светлом зеленоватом виниловом плаще, выходящую из такси. На голове у нее был полосатый, как зебра, шарф, воротник темно-красного цвета был поднят.

– Извините, – сказала она по-французски с явным американским акцентом. – Я ищу дом номер сорок два...

Питер резко остановился:

– Фидл?

– Привет, Питер! – услышал он знакомый вибрирующий голос.

– Что случилось?.. Мы ведь только что говорили по телефону!

– Только что? Прошло уже почти двадцать четыре часа!

– Но, черт побери, что ты здесь делаешь?

– Дорогой! – торжественно произнесла она. – Напряги свою память. Неужели забыл? Мне показалось, ты был немного навеселе. Наш разговор закончился тем, что я просила тебя приготовиться – я выезжаю.

Питер распростер руки и заключил ее в объятия.

– Фидл, я не помню этого. Но Боже, как я рад тебя видеть!

В ответ она обняла его за талию. Под плащом она была теплая и сухая, от нее пахло духами, напоминающими аромат цитрусов. Питер нежно отстранил Фидл и взглянул ей в лицо.

– Ты какая-то другая, – смущенно сказал он.

Фидл криво усмехнулась:

– Откуда тебе это знать, Питер? Не припомню, чтобы раньше мы прикасались друг к другу...

– И очень жаль!

Его охватил прилив нежности. Он прекрасно понимал, почему она проделала весь этот путь из Нью-Йорка. Безусловно, это не ради дела, в котором она в принципе не так уж и заинтересована. Она приехала, чтобы быть рядом, когда ему необходима поддержка. Питер попытался вспомнить, когда о нем вообще кто-нибудь заботился, не говоря уже о том, чтобы ради него пересечь океан, но так и не вспомнил. Такого не случалось.

Он повернул Фидл и положил ей руку на плечо.

– Пойдем, госпожа начальница! – улыбнулся он. – Я знаю местечко, где мы сможем прекрасно перекусить.

– Как скажешь...

Казалось бы, чем не идиллия: самый подходящий город, дождливый вечер, двое свободных людей, уединившихся в укромном кафе в конце вымощенной булыжником улочки, окна с кружевными занавесками, горящий камин и запах жареного мяса?

Казалось бы, что еще надо двум нормальным людям, соединенным судьбой, чтобы последовать естественным инстинктам и влюбиться друг в друга?

Именно так и случилось бы, будь это в кино. Но в жизни все иначе. Эту пару нельзя было считать вполне нормальными людьми. У Фидл свои эмоциональные секреты, говорил себе Питер, и Бог свидетель, у него самого – тоже. Их связывала работа. И как ни призывен был взгляд сидящей против него Фидл и как Питер ни скучал по ней – он только теперь начинал понимать это и не хотел нарушать хрупкое равновесие их отношений и идти дальше.

У Питера никогда не возникало сексуальных мыслей в отношении Федалии Налл. Он не представлял себя и ее в иных обстоятельствах, кроме деловых. Их отношения складывались из взаимного уважения, дружеских шуток, приятного ощущения, что они понимают друг друга, и (возможно, потому, что он сознавал, какой большой путь она проделала) с его стороны почти что благоговения.

„Нет, – думал он, – опыт показывает, что возможность поговорить и пошутить с умной женщиной, а тем более благоговейный страх перед ней не могут быть основой для романа».

– Итак, – сказала Фидл, изучая меню, – отдаюсь на волю моего гида. Не буду даже стараться переводить все это. – Она закрыла меню и потянулась к своему бокалу.

Он сделал заказ на двоих, велев для начала принести паштет и чувствуя себя с каждой минутой все лучше и лучше.

– Фидл, не могу тебе передать, как я тронут тем, что ты приехала. Жду не дождусь, когда отправимся смотреть город. Меня просто пугает, что, кроме знакомства с Парижем, у тебя здесь не будет абсолютно никаких хлопот.

– Никаких, если все получится как надо, – отрезала она.

– Что получится?

– То, ради чего я приехала.

– Да? А я-то думал, что ты приехала утешить несчастненького.

Она взглянула на него.

– Ничего подобного, Питер, – она заговорила угрожающим шепотом, – я приехала, чтобы хорошенько врезать тебе.

– Ты это серьезно? – Он заметил, что взгляд ее стал сердитым.

– Я серьезна как никогда. Ты помнишь, что сообщил мне по телефону?

– Нет, – тупо ответил Питер. – Прости. Скорее всего, рассказал тебе о своей стычке с Мартином.

– Да, в живейших подробностях. Моего ответа, полагаю, ты не помнишь...

Питер покачал головой.

– Прекрасно, – самодовольно продолжала Фидл. – Значит, я была права, что приехала сюда.

– Извини, что я спрашиваю. Но что ты мне на это сказала?

– Я сказала, что ты совершил ужасную ошибку. Женщин, подобных мадам Клео, нельзя отталкивать, нельзя оскорблять, нельзя ставить им ультиматумы.

– Фидл, – взмолился Питер. – Я ведь все лето здесь провел. А сколько часов ушло у меня на запись и расшифровку интервью! Не могу сказать, что это было скучно и что я ничего не узнал, но свою собственную жизнь она тщательно спрятала – и я не могу добраться до сути. И эта вспышка была частью продуманного плана. Я понял, что она не даст мне уйти.