Генри Бейтс - Натуралист на Амазонке

• Название: Натуралист на Амазонке
• Автор: Генри Бейтс
• Издательство: Государственное издательство географической литературы
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1958

Одиннадцать лет провел в девственных лесах Амазонки Генри Бейтс, замечательный английский натуралист. Вернувшись в Англию, он в 1863 г. выпускает книгу «Натуралист на реке Амазонке», второе издание которой понадобилось уже через год, в 1864 г. Книга эта вошла в золотой фонд литературы о путешествиях и исследованиях. Наряду с обильным фактическим материалом и тонкими наблюдениями над животным миром автор дает множество ярких картин тропического леса, описывает жизнь многочисленных индейских племен, их быт и хозяйство, охоту за неизвестными животными и насекомыми, около 8000 новых видов которых он собрал во время плавания по Амазонке и притокам этой самой многоводной реки мира. Прошло более ста лет со времени возвращения Бейтса из путешествия по Амазонке, но книга, написанная им, до сих пор сохраняет интерес и научную ценность для самых широких кругов читателей.

---

Прежде чем приступать к описанию муравьев, здесь можно привести несколько замечаний о своеобразных коробочках и коконах, какие плетут гусеницы некоторых ночных бабочек, встречающихся в Эге. Первый, о котором можно упомянуть, — один из самых превосходных образцов искусства насекомых, какой я когда-либо видел. Это кокон размером с воробьиное яйцо и цвета буйволовой кожи или розового, сплетаемый в крупную сетку из шелка одной гусеницей; он часто встречается на узких аллеях в лесу, где свисает с кончиков листьев на крепкой шелковой нити 5-6 дюймов в длину. Висящий таким образом высоко в воздухе кокон — весьма заметный предмет. Блестящие нити, из которых он связан, довольно крепки, и потому конструкцию не могут разорвать своими клювами насекомоядные птицы, а подвесное положение вдвойне гарантирует кокон от их нападений; когда птицы клюют его, сооружение отскакивает назад. С каждого конца этой яйцевидной сумки имеется по маленькому отверстию, через которые вылетает бабочка, когда она вылупится из маленькой куколки, спокойно сидящей в своей воздушной клетке. Бабочка тусклого темно-серого цвета и принадлежит к группе Lithosiide семейства шелкопрядов (Bombycidae). Приступая к сплетению кокона, гусеница спускается с кончика избранного ею листа, прядя шелковую нить, толщина которой медленно возрастает по мере опускания. Выпустив шнурок на нужную длину, она начинает плести свою изящную сумку, разместившись в середине ее: прядет шелковые кольца, расставляя их через правильные промежутки и соединяя при помощи поперечных нитей, так что готовое сооружение состоит из сетчатой ткани с прямоугольными ячейками почти одинакового размера. Работа занимает около четырех дней; закончив ее, закупоренная гусеница становится дряблой, кожа у нее сморщивается и трескается, после чего остается неподвижная вытянутой формы куколка, опирающаяся на боковые стенки своего шелкового кокона.

В Эге встречается много других видов из того же семейства коконопрядов; некоторые отличаются от остальных тем, что гусеницы их строят коробочки из кусочков дерева или листьев, где и живут в безопасности от всех врагов, пока кормятся и растут. Я видел много таких видов: одни связывали тонкими шелковыми нитями мелкие кусочки прутьев и таким образом сооружали трубки, как у личинок ручейника; другие (Saccophora) предпочитали для той же цели листья, устраивая из них удлиненную сумку, открытую с обоих концов и выложенную изнутри густой пряжей. Трубки взрослых гусениц Saccophora имеют 2 дюйма в длину, и на этой-то стадии я и встречал их обычно. Они питаются листьями меластомы, и, поскольку при ползании вес такого крупного жилища оказался бы больше, чем сможет выдержать живущая в нем гусеница, насекомое прикрепляет коробочку одной или несколькими нитями к листьям или веткам, около которых оно кормится.

Муравьи-фуражиры. Об этих муравьях, смешиваемых по-видимому с саубами, очерк образа жизни которых дан в первой главе этой книги, было опубликовано много запутанных утверждений в описаниях путешествий и повторено в трудах по естественной истории. Сауба — растительноядное насекомое и не нападает на других животных; опубликованные рассказы о хищных муравьях, которые охотятся огромными армиями, наводящими ужас, где бы они ни появились, относятся только к Eciton, или муравьям-фуражирам, совершенно иной группе этого подразделения насекомых. Индейцы называют Eciton тауока и, когда те идут через лес, всегда бдительно следят за их армиями, чтобы избежать их нападения. Я встретил 10 различных видов, и почти каждый продвигался по своей собственной системе; 8 видов, как выяснилось, когда я отправил их в Англию, оказались новыми для науки. Некоторые встречались во всех частях страны, а один — только на открытых кампу Сантарена, но, поскольку почти все виды встречаются в Эге, где лес наводнен их армиями, я приберег рассказ об образе жизни всего рода до этой части моего повествования. Eciton по привычкам сходны со странствующими муравьями тропической Африки, однако по строению они далеки от африканских муравьев и, действительно, принадлежат к совсем иной подгруппе муравьев.

Как и у многих других муравьев, сообщества у Eciton состоят, помимо самцов и самок, из двух классов рабочих — большеголовых (большие рабочие) и малоголовых (малые рабочие); большеголовые у некоторых видов имеют сильно вытянутые челюсти, у малоголовых же челюсти всегда обычной формы, однако, строение и функция этих органов не различаются резко у обоих классов, если, разумеется, не говорить о двух разных видах рода. У всех видов рабочие немного отличаются между собой размером головы, но у одних видов этой разницы недостаточно, чтобы она послужила причиной разделения на классы по признаку различия в выполняемой работе, а у других челюсти больших рабочих до того чудовищно вытянуты, что эти рабочие не в состоянии принимать участие в работах, выполняемых малыми рабочими; наконец, у третьих разница настолько велика, что отличие между классами становится полным — члены одного действуют как солдаты, а другого как рабочие. Отличительная черта в повадках рода Eciton — охота за добычей правильными отрядами, или армиями. Этим-то главным образом и отличаются они от рода обыкновенных красных жалящих муравьев, несколько видов которых живет в Англии и в обычае у которых беспорядочные поиски корма. Все Eciton охотятся большими организованными отрядами; однако почти у каждого вида свой собственный, особый способ охоты.

Eciton тарах. Одни фуражиры, гиганты в своем роде, — Eciton тарах, у которых большие рабочие достигают полудюйма в длину, — рыщут по лесу, выстроившись в колонну по одному. Деления на классы у рабочих нет, различие в размере очень велико — одни чуть не вдвое короче других. Впрочем, голова и челюсти всегда одинаковой формы, и размер их уменьшается постепенно, так что все рабочие в состоянии принять участие в общих трудах колонии. Главное занятие вида заключается, по-видимому, в ограблении гнезд крупного и беззащитного муравья другого рода (Formica): я нередко видел искалеченные трупы этих последних во власти Eciton, когда те двигались дальше. Армии Eciton тарах никогда не бывают очень многочисленны.

Eciton legionis. У другого вида — Е. legionis — рабочих, как и у Е.тарах, нельзя четко разделить на два класса, но муравей этот гораздо мельче: величиной он мало отличается от нашего обыкновенного английского красного муравья (Myrmiса rubra), с которым сходен также цветом. Eciton legionis живет на открытых местах и встречался мне только на песчаных кампу Сантарена. Поэтому движение их орд наблюдать много легче, чем у всех прочих видов, обитающих только в густых зарослях; кроме того, жало и укус его не так страшны, как у других видов. Армии Е. legionis состоят из многих тысяч особей и движутся довольно широкими колоннами. Будучи потревожены, они тут же нарушают строй и поспешно и грозно атакуют любое препятствие, равно как и других Eciton. Вид этот встречается не часто, и мне редко представлялась возможность наблюдать его повадки. В первый раз я увидел муравьиную армию вечером, на закате. Колонна состояла из двух верениц, двигавшихся в противоположные стороны: в одной веренице муравьи шли без всякой ноши, во второй несли изувеченные останки насекомых, главным образом личинок и куколок других муравьев. Я без труда проследил колонну до того места, откуда они перетаскивали свою добычу: то были низкие заросли; Eciton быстро двигались вокруг кучи опавших листьев; но так как быстро сгустились короткие тропические сумерки, а у меня не было ни малейшего желания ночевать в пустынных кампу, то я отложил дальнейшее исследование до следующего дня.

На другое утро не удалось найти ни следа муравьев в том месте, где я видел их накануне, и в зарослях вообще не было и признака каких бы то ни было насекомых; но ярдов за 80-100 я наткнулся на ту же самую армию, занятую, очевидно, таким же набегом, как накануне вечером, но требовавшим применения других инстинктов вследствие иного характера местности. На поверхности откоса рыхлой земли они рьяно рыли шахты, откуда с глубины 8-10 дюймов извлекали тела муравьев одного крупного вида из рода Formica. Забавно было видеть, как они толпились у входа в шахты — одни помогали товарищам тащить наверх тела Formica, другие раздирали их на куски, так как вес их слишком велик для одного Eciton; множество носильщиков хватало по куску и тащило вниз по склону. Разрыв совком землю около входов в эти шахты, я нашел гнезда Formica с теми личинками и коконами, которые захватывают Eciton на глубине около 8 дюймов под поверхностью. Как только я раскапывал землю, ретивые пираты устремлялись вниз и выхватывали муравьев из моих пальцев, так что я с трудом сохранил несколько целых образцов. Прорывая многочисленные шахты, чтобы добраться до своей добычи, маленькие Eciton разбиваются, по-видимому, на отряды: одна группа роет, другая уносит частицы земли. Когда шахты становятся довольно глубокими, роющим отрядам приходится вылезать наверх по стенкам всякий раз, когда нужно выбросить наружу земляной катышек, но работу им облегчают товарищи, стоящие у входа в шахту и освобождающие их от ноши, унося частицы — с явным предвидением, которое совершенно потрясло меня, — на расстояние от края норы, достаточное для того, чтобы частицы не скатывались обратно. Таким образом, представляется, будто всю работу выполняет разумное объединение множества ревностных маленьких созданий; но четкого разделения труда у них все-таки не было, потому что некоторые из тех, за чьим поведением я наблюдал, одно время носили катышки, другие копали землю, а вскоре все вместе принялись перетаскивать добычу.