Елизавета Абаринова-Кожухова - Берегись вурдалака

• Название: Берегись вурдалака
• Автор: Елизавета Абаринова-Кожухова
• Жанр: Фэнтези

---

Пока Василий предавался самобичеванию, Анна Сергеевна бегло осматривала более чем скромную обстановку его комнаты, самым ценным предметом которой был компьютер.

– Вася, откуда у тебя эта вещь? – желая отвлечь Щепочкина от мрачных мыслей, спросила Анна Сергеевна, имея в виду, конечно, не компьютер, а неумело склеенный фаянсовый кубок с мужским портретом в окружении венка из осиновых листьев.

– Слямзил, – кратко ответил Вася, не уточняя, где и когда он он его слямзил.

– Вылитый Алексей Максимыч, – задумчиво произнесла Анна Сергеевна. – Только больно уж молодой…

– Какой Алексей Максимыч? Горький? – удивился Щепочкин. – Ну что ж, усы, конечно, похожи, но я что-то не помню, чтоб у Горького была такая лысина.

– Да нет, при чем тут Горький, – улыбнулась Глухарева. – Алексей Максимыч Семенов. Он был активистом родительского комитета в классе, где я преподавала.

– Давно? – как бы без особого интереса спросил Вася.

– Лет десять-пятнадцать назад. На днях я его в гастрономе встретила, так он своего младшенького, Гришку, все нахваливал – дескать, далеко пошел, в большое начальство выбился.

– Так вы говорите, Анна Сергеевна, он здесь выглядит моложе своих лет?

– Ну да, гораздо моложе. Постой, Вася… – Анна Сергеевна внимательно пригляделась к портрету на кубке. – Да, точно. Этот похож даже не столько на папашу, сколько на сына. И как раз его возраста.

– Погодите-погодите, – насторожился Щепочкин. – Григорий Алексеич Семенов – это ведь второе лицо в шушаковском банке! Но, по-моему, ничего общего. У него, – Вася указал на кубок, – и усы, и плешь, и волосы посветлее, а у Григория Алексеича и усов-то нет, а волосы темные и вьющиеся… Хотя… Хотя овал лица, пожалуй, похож. И горбинка на носу почти такая же, – добавил Вася, восстанавливая в памяти облик Семенова-младшего, которого, правда, живьем и вблизи ни разу не видел.

– Насчет усов ничего сказать не могу, – усмехнулась Анна Сергеевна. – А волосы у Гриши и впрямь были светлые, но уже в старших классах начали выпадать. Гриша очень комплексовал по этому поводу, а потом где-то раздобыл темный парик и стал его носить. Сначала ребята подсмеивались, а потом привыкли. После школы он уехал учиться куда-то не то в Москву, не то в Питер, а когда вернулся, то все уже давно забыли, какие у него волосы на самом деле. – Анна Сергеевна еще раз глянула на кубок. – Хотя, может быть, это вовсе и не Гриша, а просто похож…

В прихожей раздался звонок.

Повернув на всякий случай кубок портретом к стене, хозяин побежал открывать дверь. На пороге стояла Надежда Заметельская. Василий провел ее в комнату, познакомил с Анной Сергеевной и тут же усадил пить чай.

– Ну что ж, все в сборе, заседание можно считать открытым, – объявил Щепочкин. – Вопрос первый – Анна Сергеевна и предстоящее гипотетическое убийство некоего пока что не известного нам Ивана Покровского. И вот какой информацией мы на данный момент располагаем. Пункт "А". Реституирование, то есть возвращение помещичьих усадеб потомкам их владельцев в наших краях не производится, так что данное направление смело можно закрыть. "Б" – поэты. Увы, этого добра у нас хватает, точно так же как и в абариновском Кислоярске, но переводами всерьез занимается лишь один, некто Игорь Иваныч Лабазов. Правда, ему уже здорово за семьдесят, так что вряд ли кто-то заподозрит его.

– В чем заподозрит? – не выдержала Анна Сергеевна.

– В кознях против князя Григория, за которые вы должны будете его убить, и даже не один раз, – объяснил Вася. – Теперь пункт "Ц" – собственно Иваны Покровские. Мой друг инспектор Рыжиков предоставил краткую информацию обо всех обладателях данных имени и фамилии в нашем городе и окрестностях. Таких, которые и Иван, и Покровский, оказалось трое. Один – агроном в бывшем колхозе "Заря", в десяти километрах от города. Другой – работник СМИ, третий инженер, теперь на пенсии… Как бы они еще не стали "мочить" всех подряд!

– Ну, "мочить"-то буду я, – возразила Анна Сергеевна. – И не один раз.

– Скажите, Василий Юрьевич, а инспектор обещал что-то сделать ради их безопасности? – вступила в беседу Надежда.

– Он сказал, что меры будут предприняты, как только Анна Сергеевна получит конкретные указания кого-то убрать. Так что на этот счет пока можно не беспокоиться, главное – вовремя информировать Рыжикова. Теперь второй вопрос нашей повестки – что мы такого начудили с двумя господами Каширскими?

– Начудили – это еще очень мягко сказано, – вздохнула Надя.

– Даю отчет, – продолжал Щепочкин. – "Первый" Каширский – некто Федор Петрович Рогожкин, мой давний приятель, он живет в городке N. Это километров в пятидесяти от нас, – пояснил Вася для Надежды, – и работает в местной поликлинике. Обладая некоторыми навыками гипноза, он иногда использует их на практике, но никакой широкой огласки не имеет. Да и не стремится. Когда я ему позвонил и объяснил, в чем дело, Федор Петрович тут же согласился помочь. В окружение князя Григория ему удалось внедриться через Анну Сергеевну, которая рекомендовала его лично барону Альберту. Вот, в общих чертах, и все. – Щепочкин уставился на Надю – дескать, теперь ваш черед.

– "Мой" Каширский – это сам… – Тут Надежда назвала фамилию известного "психотэрапэута", который в перестроечные годы посылал свои "устаноуки" многомиллионной аудитории советских телезрителей и, по мнению некоторых критиков, отчасти послужил писательнице Абариновой-Кожуховой прототипом Каширского. – К князю Григорию Анатолий Михалыч попал через небезызвестного Гробослава, или ди-джея Гроба, позвонив ему в прямой эфир.

Василий даже присвистнул:

– Надя, как это вам удалось заполучить такую знаменитость?

– Для нас, журналюг, нет ничего невозможного, – загадочно улыбнулась Надежда. – Ну, скажем так, почти ничего…

– И надо же им было столкнуться нос к носу не где-нибудь, а перед самим князем Григорием, – с досадой заметил Вася. – Хорошо еще, что все так благополучно сошло.

Тут в разговор вновь вступила Анна Сергеевна:

– Простите, друзья мои, я не совсем поняла: получается, что вы действуете не совсем заодно, а каждый сам по себе? Иначе такой накладки с двумя Каширскими просто бы не было.

– Действительно, у нас теперь нет другого выхода, как доверять друг другу, – отметила Надя. – А то просто какая-то самодеятельность получается!

– Кстати, о самодеятельности, – вспомнил Василий. – Через пару недель состоится премьера "Ревизора", так что приглашаю всех желающих. Ну да вы, Наденька, уже в курсе – я ж видел, как вы нашего режиссера интервьюировали. Это был настоящий допрос с пристрастием!

– Да уж, на последней репетиции милейший Святослав Иваныч был просто в ударе, – заулыбалась Надежда. – А этот немец, как его, ну, в общем, который играет доктора Гибнера – он же прирожденный артист. Ему бы на настоящей сцене выступать, а не в банке штаны просиживать… И, по-моему, он ко мне не совсем равнодушен.

– Вот как? – от души рассмеялся Василий. – С чего это вы решили?

– Он все время на меня поглядывал, да еще таким взглядом, как бы точнее сказать, в общем, плотоядным.

– Ага, прямо как людоед Херклафф на журналистку Чаликову, – заметила Анна Сергеевна. – Очень была яркая сцена, только не помню где – в "Холме" или в "Двери".

Вася как-то странно посмотрел на Анну Сергеевну, потом на Надю, но ничего не сказал.

– Зато инспектор Рыжиков – вне конкуренции, – продолжала Надя. – Что городничий может быть ТАКИМ, я и представить не могла!

Тут зазвонил телефон. Вася снял трубку.

– Алло! Георгий Максимыч? Вот уж легки на помине. Как хорошо, что позвонили, я хотел у вас кое-что уточнить…

– После, после, – перебил инспектор Рыжиков. – Включайте скорее радио, а потом созвонимся.

Вася несколько удивился, но радио включил. За важными разговорами детектив-любитель и его гостьи даже не заметили, как часовая стрелка подошла к десятке, а в это время по "Голубой волне" обычно начинался эфир ди-джея Гроба.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ КОНСУЛЬТАНТ ШИРОКОГО ПРОФИЛЯ

Альберт пододвинул колдуну тарелочку с золотым яблоком:

– Посмотрите, в чем тут дело. Ничего не показывает.

– А что вы хотел увидайть?

– Ну, например, князя Длиннорукого.

– Айн момент. – Херклафф небрежным жестом произвел над тарелочкой какие-то манипуляции, яблочко покатилось вдоль кромки, однако изобразило на тарелочке лишь что-то темное, с двумя еле различимыми силуэтами. – Ничефо, сейчас добавим яркость. – Херклафф стал крутить пальцами перед блюдцем, как будто настраивая телевизор, и действительно – вскоре изображение несколько высветилось, а два силуэта оказались женскими. Они брели по болоту, тонущему во мгле, то и дело спотыкаясь о кочки и выразительно жестикулируя.