Борис Штерн - Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга II

• Название: Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга II
• Автор: Борис Штерн
• Жанр: Юмористическая проза

Знаменитый киевский писатель Борис Штерн впервые за всю свою тридцатилетнюю литературную карьеру написал роман. Уже одно это должно привлечь к «Эфиопу» внимание публики. А внимание это, единожды привлеченное, роман более не отпустит. «Эфиоп» — это яркий, сочный, раскованный гротеск. Этот роман безудержно весел. Этот роман едок и саркастичен. Этот роман… В общем, это Борис Штерн, открывший новую — эпическую — грань своего литературного таланта.

Короче. Во время спешного отъезда остатков армии Врангеля из Крыма шкипер-эфиоп вывозит в страну Офир украинского хлопчика Сашко, планируя повторить успешный опыт царя Петра по смешению эфиопской и славянской крови. Усилия Петра, как известно, увенчались рождением Александра Сергеевича Пушкина. Результаты же повторного эксперимента превзошли все ожидания…

---

«Негроиды и европеоиды примерно одинаково удалены от монголоидов в таксономической иерархии по иммунологическому анализу сывороточных альбуминов и по геному ближе друг к другу, чем к монголоидам, — писал колдун. — Я разработал способ, позволяющий судить о близости европеоидов и негроидов по особенностям генетического кода. В молекуле ДНК существуют участки-регуляторы, управляющие активностью структурных генов. Например: лень, выпивки и любовные похождения Пушкина {спал, пьянствовал и предавался… по девять месяцев в году, кроме Болдинских осеней} несомненно пошли от структурных генов деда, арапа Петра Великого {арап был Пушкину прадедом, но Пушкин часто называл его дедом, поэтому на путаницу с дедом-прадедом можно не обращать внимания}, „который умер в своей деревне от следствий невоздержанной жизни“. Последний раз Пушкин, общался с дедушкой в ранней юности. Встретились, дед запросил водку, велел и внуку поднести стопку; тот выпил и не поморщился и тем чрезвычайно обрадовал старого арапа. Через четверть часа дед опять потребовал водки, и повторил это раз пять-шесть до обеда. {Однако!} Юный поэт не отставал. За обедом продолжили. Водка, которой дед угощал внука, была его собственного изготовления; он с удовольствием наблюдал, как внучек сумел оценить ее и как развязно с нею справлялся. Генерал-аншеф занимался на покое перегоном водок и настоек {попросту гнал самогон, старый хрыч} и занимался этим без устали, со страстию {что не говорит о его лени}».

Далее, по Мендейле, оказалось, что в наблюдаемой реальности в городе Логоне никогда не существовало царя Ганнибала, где и когда арап Петра получил это прозвище, неизвестно, зато известно, что династия логонских царей носила имя Гамилькаров, и биография гамилькаровской икс-хромосомы несколько отличалась от художественной правды «Арапа Петра Великого» и от так называемых исторических фактов. С момента решения уехать в Россию судьба Гамилькара вошла в укороченную реальность С(ИМХА) ЗЛ ОТ, и этот переход произошел, как вычислил колдун, накануне отъезда из Парижа, когда Гамилькар провел вечер у графини. Она ничего не знала. Он не имел духа ей открыться. После ужина все разъехались. Остались в гостиной графиня, муж и Гамилькар. Граф расположился у камина так спокойно, что было безнадежно выжить его из комнаты. Все молчали. «Доброй ночи», — сказала наконец графиня. Сердце Гамилькара стеснилось и почувствовало ужас разлуки. «Bonne nuit», — повторила графиня. Он не двигался… наконец глаза его потемнели, голова закружилась {вот он, момент перехода!}, он едва смог выйти из комнаты.

В ту же ночь Гамилькар отправился в Россию. Путешествие было ужасно. Осень уже наступила. Ямщики два месяца тащились по бездорожьям с быстротой околевающих кляч. Наконец осталось 20 верст до Питера. Весь в грязи он вошел в ямскую избу. Очень высокий человек в зеленом кафтане, с глиняной трубкой во рту, читал газету. «Гамилькар! — закричал он. — Здорово, крестник! — Государь обнял Гамилькара и поцеловал. — Меня предупредили о твоем приезде, и я поехал тебя встречать. Жду со вчерашнего дня. Выпьем за встречу!.. Что ж ты своей графине не написал? Она была очень огорчена, потом утешилась и взяла нового любовника; знаешь кого? Маркиза R. с длинным носом; что ты вытаращил свои арапские глаза?»

Какие чувства наполнили душу Гамилькара? ревность? отчаянье? Нет — глубокое уныние. Он почувствовал, что графиня плохо кончит. Так оно и случилось. Она пустилась во все тяжкие, и тихий муж-граф убил ее. Ронсар по этому случаю написал язвительную балладу, которую перевел Евгений Лукин:

У одного влиятельного дюка
была жена, известная гадюка,
и вот однажды благородный дюк
схватил кинжал, как подобает дюку,
и молча вычел данную гадюку
из общего количества гадюк.

Гамилькар был определен в Преображенский полк, где служил сам Петр I, учил наследника престола математике и кутил с ним, успешно приударил за княгиней Волховской и поссорился с ее прежним любовником, всесильным Меншиковым, который после смерти Петра удалил Гамилькара в Сибирь и направил за ним наемных убийц, неких Семэна и Мыколу. Екатерина, вдова Петра, благоволила к Гамилькару и послала гонцов с царским указом: Семэна с Мыколой схватить и заточить. Гамилькар получил от Меншикова предписание ехать в Казань инспектировать развалины тамошней крепости, оттуда — в Тобольск, из Тобольска — совсем уже на китайскую границу. За его спиной творилось нечто неописуемое: в Казани, Тобольске, в сибирских селах и городах хватали и заточали всех попавшихся под руку Семэнов с Мыколами, тюрьмы были забиты Семэнами и Мыколами, по сибирским трактам, звеня кандалами, брели колонны Семэнов с Мыколами; «шаг влево, шаг вправо» — это они уже понимали. Среди них, наверно, находились подлинные киллеры. Но Гамилькар ничего об этом не знал. Он побывал в Иркутске и уже с азартом направился в Хабаровск, охотился на амурских тигров, дошел до Тихого океана и, переплыв Татарский пролив, забрался на Сахалин. Был принят по высшему разряду, смотрел «Отелло» в Драматическом театре им. Чехова. Всплакнул. Вернувшись на континент, узнал о ссылке Мепшикова и о судьбе всех сибирских Семэнов с Мыколами. Он озверел, бросился в сани, закутался в шубу из амурского тигра и помчался в Березово с намерением убить Меншикова или, по крайней мере, набить ему морду, но тот встретил его такими неподдельными слезами раскаяния и радости, что сердце негра смягчилось, и два птенца Петровых, превратившиеся уже, правда, в толстых соплистых индюков, целый месяц не просыхали во глубине сибирских руд {не «руд» — в Березове они сидели на нефти}. Всем Семэнам и Мыколам по ходатайству Гамилькара через год-второй дали амнистию, но именно с тех пор в Сибири перевелись Семэны и Мыколы, никто уже не называл этими несчастливыми именами своих детей, а Семэн и Мыкола остались прерогативой Украины.

Еще об арапе. В Сибири он крепко пил и превратился в того еще держиморду с невозможным характером. Молодость ушла. Можно представить его там, черного негра в белых снегах, — какое впечатление он производил па русских поселенцев и землепроходцев, не говоря уже о тунгусах, якутах и китайцах. В сибирском фольклоре даже остался рождественский случай с арапом: «На Рождество начиналось гадание в бане: приотворялась дверь, девушки выставляли некоторые интимные и обнаженные части тела, подходили к двери и произносили при свете Луны несвойственные для дев и тем более девственниц фразы: „Мужик богатый, ударь по жопе рукой лохматой“, или „Шани (люби) меня, мани меня по голой понище мягкой ручищей“. {Автор ничего не выдумывает, это подлинные записи девичьих Рождественских гаданий. Прав, ох, прав Фрейд во всем, что находится ниже пояса!} Проходящий мимо пьяный арап Петра весьма удивился и сделал то, что просили, — вошел в парную. При виде черного мужика в шубе из амурского тигра слабонервные девки попадали в обморок, а сильнонервные ошпарили негра кипятком и голыми удрали домой по сибирским снегам; лишь некая Люська проявила спокойствие, вывела арапа в предбанник, „раздела, обмыла, утолила и спать уложила“. Таковы факты реальности С(ИМХА) ЗЛ ОТ.

При императрице Анне арап покинул Сибирь и был определен инженер-канитаном в Эстляндию «к фортификационным делам». С воцарением Елизаветы был назначен подполковником артиллерии в Таллин. Вскоре императрица произвела его прямо в генерал-майоры и назначила обер-комеидантом Таллина {«Таллин» с двумя «н» в окончании он никогда не писал и строго наказывал подчиненных за такое нерусское правописание; два «л» он еще терпел, но тоже был недоволен}, где прослужил пять лет. Произведен в инженер-генералы и отправлен к развалинам Аджубея. Знакомство, слово за слово и драка с генералиссимусом Суворовым. Их еле растащили Потемкин и Кутузов. У Суворова фонарь иод глазом, у арапа кровь из носа. Сразу же после драки — обоюдное целование, братание и повышение в генерал-аншефы. Десятилетнее военное и гражданское строительство Южпо-Российска.

Затем нижайшая просьба к Екатерине II об отставке: «устал, ыбенамать». {Верно, с Екатериной эти шутки проходили.} Оч-чень приличная пенсия. Усадьба в Михайловском. Крепостные девицы, честная расплата — три рубля за ночь. Самогоноварение. Рождение внука Сашки. Смерть в 97 лет «от последствий невоздержанной жизни».

«Пушкин видел в арапе Петра негра, — писал колдун, — но антропологи считают, что офиряне должны быть обособлены и от негров, и от арабов. Хотя тип офирян воспринял семитский и негритянский геном, но его своеобразие выделяет офирян в особую альфа-расу, к которой относились перволюди адамы и евы. Настоящие негритянские черты встречаются у офирян-шангалла на юге Офира — эти особи отличаются более темной кожей, цвет которой сильно варьирует от светло-буровато-желтого (Пушкин, Майкл Джексон) до самого черно-бурого (Поль Робсон). Северное же население более типично для альфа-расы. Основываясь на портретах северных офирян, можно воссоздать и тип Гамилькара. Это был рослый, светло-шоколадный субъект с курчавыми волосами, удлиненным черепом, высоким лбом без выступов над бровями, слабою растительностью на лице, черными глазами, толстоватыми губами и широким приплюснутым носом. Невозможно сослаться на описания современников или на портреты Гамилькара, таковых не найдено — кроме одного подозрительного портрета в Офирской галерее, где изображен неизвестный мужчина с темноватым лицом, в напудренном парике и с бесконечно усталым взглядом. Это не ироническая кисть Кустодиева, портрет официозный, для потомков, — парик, генеральский мундир, ордена. Бесконечная усталость — жизнь кончена. Кто я? Кто он? Арап ли Петра Великого? Темнокожий мужчина — негр, или просто охра почернела от времени?»