Клайв Баркер - Имаджика

• Название: Имаджика
• Автор: Клайв Баркер
• Жанр: Фэнтези

Клайв Баркер родился в Ливерпуле. Более того, он закончил школу, в которой учился Джон Леннон. Это невольно вызывает сравнение и ко многому обязывает. И если ты писатель, уже мало написать просто хорошую книгу. Совершенно необходимо написать книгу необыкновенную, исключительную. Так и герою романа, художнику Миляге, внезапно обретшему память о своем забытом прошлом, стало казаться мало прожить восемь нормальных жизней знаменитым магом Сартори. И думается, автор «Имаджики», ставший лауреатом международной литературной премии «Horror», справился со своей непростой задачей.

Не скажу, что ничего подобного на русском языке больше не выходило, но этот двухтомник, появившийся в 1995-м, определенно на много лет вперед стал для отечественных читателей самым заметным явлением в жанре «темной фэнтези». В этом плане Баркера можно сравнить разве что со Стивеном Кингом, чьи откровенно подростковые «Глаза дракона» рядом с «Имаджикой» выглядят довольно-таки тускло, а «Темная башня» все-таки принадлежит к иному поджанру фантастики.

---

– Единственный урок я тебе дал на лестнице. Помнишь, в ту последнюю ночь?

– Конечно, я помню. Законы обучения, поклонения и страха. Это было чудесно.

– Но их придумал не я, Люциус. Меня научил мистиф, а я просто передал их дальше.

– Так разве не в этом состоит ремесло учителя?

– Мне кажется, великие учителя очищают мудрость, делают ее более тонкой, а не просто повторяют. Я же ничего подобного не делал. Наверное, каждое слово и казалось совершенным именно потому, что я ничего не изменил.

– Стало быть, мой идол был колоссом на глиняных ногах?

– Боюсь, что да.

– А вы думаете, я этого не знал? Я видел, что случилось в Убежище. Я видел, как вы потерпели неудачу, и именно поэтому я и ждал вас здесь.

– Не понимаю.

– Я знал, что вы не смиритесь с поражением. Вы будете выжидать и строить планы, и однажды, пусть даже должна пройти тысяча лет, вы вернетесь, чтобы попытаться снова.

– Как-нибудь я тебе расскажу, как это все произошло на самом деле, и ты подрастеряешь свой пыл.

– Какая разница, как это произошло. Главное – вы здесь, – сказал Люциус. – И моя мечта наконец-то сбывается.

– Какая мечта?

– Работать вместе с вами. Соединиться над Аной, как равный с равным, Маэстро с Маэстро. – Он улыбнулся. – Сегодня великий день, – сказал он. – Еще немного, и я просто умру от счастья. Ага, смотрите, Маэстро! – Он остановился и указал на землю в нескольких ярдах от них. – Вот один из костров Нуллианаков.

Пепел уже развеяло, но среди углей виднелись обрывки одежды. Миляга подошел поближе.

– Люциус, я недостаточно материален, чтобы копаться в этом соре. Ты не окажешь мне эту услугу?

Люциус послушно нагнулся и вытащил из-под углей то, что осталось от нуллианакских одеяний. Это были обгорелые обрывки костюмов, балахонов и плащей самых разнообразных фасонов. Некоторые были украшены тонкой вышивкой по паташокской моде, другие были кусками самой обычной дерюги. Иногда попадались обрывки с медалями – судя по всему, остатки военной формы.

– Похоже, они пришли со всей Имаджики, – сказал Миляга.

– Их вызвали, – сказал Люциус в ответ.

– Логичное предположение.

– Но зачем?

Миляга задумался на мгновение.

– По-моему, Незримый запихнул их в свою печь, Люциус. Он сжег их.

– Стало быть, Он очищает Доминион от скверны?

– Да, именно так. И Нуллианаки знали об этом. Поэтому они и сбросили с себя всю одежду, словно кающиеся грешники, ведь они знали, что идут на свой суд.

– Вот видите, – сказал Люциус, – сколько у вас своей мудрости.

– Когда я уйду, ты сможешь сжечь весь оставшийся мусор?

– Конечно.

– Он хочет, чтобы мы очистили это место.

– Я могу начать прямо сейчас.

– А я вернусь в Пятый Доминион и закончу свои приготовления.

– Убежище все еще стоит?

– Да. Но я буду свершать ритуал не там. Я вернулся на Гамут-стрит.

– Прекрасный был дом.

– Он и сейчас по-своему прекрасен. Я видел тебя там на лестнице всего лишь несколько ночей назад.

– Дух там, а плоть здесь. Что может быть прекраснее?

– Слиться плотью и духом со всем Творением, – ответил Миляга.

– Да, вы правы.

– И это произойдет. Все – Едино, Люциус.

– Я не забыл этот урок.

– Хорошо.

– Но могу я попросить вас кое о чем?

– Да?

– Называйте меня, пожалуйста, Чикой Джекином. Я утратил очарование молодости, так что можно распроститься и с именем.

– Хорошо, Маэстро Джекин.

– Спасибо.

– Увидимся через несколько часов, – сказал Миляга и с этими словами сконцентрировался на своем возвращении.

На этот раз ни сентиментальные воспоминания, ни другие посторонние мысли не сбили его с курса, и со скоростью мысли он полетел назад – над Изорддеррексом, вдоль Постного Пути, над Колыбелью и погруженными во мрак высотами Джокалайлау, – пролетел над холмом Липпер Байак и Паташокой (в ворота которой ему еще предстояло войти) и в конце концов вернулся в Пятый Доминион, в дом на Гамут-стрит.

За окном был день, а в дверях стоял Клем, терпеливо ожидая возвращения Маэстро. Заметив первые признаки жизни на лице Миляги, он тут же заговорил, словно сообщение его не терпело и секундного отлагательства.

– Понедельник вернулся, – сказал он.

Миляга потянулся и зевнул. Шея и поясница побаливали, а мочевой пузырь был готов разорваться, но кишечник, вопреки мрачным предсказаниям Тика Ро, сохранил свое содержимое при себе.

– Хорошо, – сказал он. Поднявшись, он проковылял к каминной полке и, ухватившись за нее, принялся разминать онемевшие ноги. – Он привез камни?

– Да, привез. Но он вернулся один, без Юдит.

– Куда она, черт возьми, подевалась?

– Мне он не говорит. Она просила его передать тебе какое-то послание, и он сказал, что оно предназначается для тебя одного. Позвать его? Он внизу, завтракает.

– Хорошо, пришли его ко мне, пожалуйста. Да, и если можешь, притащи мне чего-нибудь поесть. Только, Бога ради, не сосиски.

Клем отправился вниз, а Миляга подошел к окну и распахнул его настежь. Последнее утро, которое Пятый Доминион встречал непримиренным, было в самом разгаре. Листья на ближайшем дереве уже успели поникнуть от жары. Услышав, как Понедельник шумно ринулся вверх по лестнице, Миляга обернулся, чтобы встретить вестника. Вестник появился с недоеденным гамбургером в одной руке и недокуренной сигаретой – в другой.

– Ты что-то хочешь сообщить мне?

– Да, Босс. От Юдит.

– Куда она подевалась?

– В Изорддеррекс. Это часть того, что я должен вам передать.

– Ты видел, как она отправилась?

– Нет. Она велела мне выйти и подождать снаружи, ну я и послушался.

– А другая часть?

– Она сказала мне... – Он скорчил мину, выражавшую всю степень его сосредоточенности. – ...чтобы я сказал тебе, куда она отправилась, и это я уже сделал, а потом она сказала мне, чтобы я сказал тебе, что в Примирении таится опасность, и ты не должен ничего делать, пока она не свяжется с тобой снова.

– Таится опасность? Она так сказала?

– В точности ее слова. Без обмана.

– А у тебя есть какие-нибудь представления о том, что она имела в виду?

– Нет, Босс. Хоть обыщи меня. – Он вгляделся в самый темный угол комнаты. – Я не знал, что у тебя есть обезьяна, – сказал он. – Ты привез ее из путешествия?

Миляга посмотрел в угол. Отдохни Немного, судя по всему, прокравшийся в комнату ночью, тревожно смотрел на Маэстро.

– Она ест гамбургеры? – спросил Понедельник, опускаясь на корточки.

– Можешь попробовать, – ответил Миляга рассеянно. – Понедельник, это все, что сказала Юдит: таится опасность?..

– Все, Босс. Клянусь.

– Вы вошли в Убежище, и она сразу же сказала тебе, что не хочет возвращаться?

– Не-е-ет, она там долго валандалась, – сказал Понедельник, строя рожи мнимой обезьяне, которая покинула свой угол и двинулась к протянутому гамбургеру.

Он хотел было подняться, но обезьяна оскалила зубы с такой яростью, что он передумал и просто протянул руку как можно дальше, чтобы не подпускать тварь к своему лицу. Приблизившись, она блаженно втянула в себя запах гамбургера и, подняв крошечные лапки, с неподражаемым изяществом взяла кушанье.

– Ну, так рассказывай, – сказал Миляга.

– Ах да! Так вот, когда мы туда завалились, там был один придурочный, ну, она и стала с ним трепаться.

– Она знала этого человека?

– Да, точно.

– И кто это был?

– Забыл имя, – сказал Понедельник. Увидев, как Миляга нахмурил брови, он начал протестующе оправдываться. – Это не входило в послание, Босс. А иначе я бы обязательно запомнил.

– Все равно вспоминай, – сказал Миляга. – Кто это был?

Понедельник выпрямился и нервно затянулся.

– Никак не могу вспомнить. Там, знаешь, все эти птицы, пчелы, ну и всякое такое. Я толком ничего и не слышал. Имя какое-то короткое, типа Дрын или Даун или...

– Дауд.

– Точно! Оно самое! Это был Дауд. И на нем живого места не было.

– Но он был жив.

– Да, недолго. Ну, как я сказал, они там трепались.

– И после этого она сказала, что отправляется в Изорддеррекс?

– Точно. Она сказала, чтобы я отвез тебе камни и передал послание.

– И то, и другое ты исполнил. Спасибо тебе.

– Рад стараться, Босс, – сказал Понедельник. – Я больше не нужен? Если понадоблюсь, я на крыльце. Жара будет охренительная.

Он загрохотал вниз по лестнице.

– Дверь закрыть или оставить открытой? – спросил Отдохни Немного, поедая гамбургер.

– Что ты вообще здесь делаешь?

– Я почувствовал себя так одиноко, Освободитель, – принялся канючить он.

– Ты обещал полное повиновение, – напомнил ему Миляга.

– Ты не доверяешь ей, ведь правда? – сказал Отдохни Немного в ответ. – Ты думаешь, что она смылась, чтобы встать на сторону Сартори.

До этого момента подобные мысли не приходили ему в голову. Но теперь, будучи произнесенным вслух, это предположение не показалось ему таким уж маловероятным. Юдит призналась в своих чувствах к Сартори в этом самом доме, и, вне всяких сомнений, она верила, что он отвечает ей пламенной любовью. Возможно, когда Понедельник отвернулся, она просто-напросто выскользнула из Убежища и отправилась на поиски отца своего ребенка. Если это действительно так, то ведет она себя на редкость парадоксально. Ну не странно ли бросаться в объятия человеку, врагу которого она только что помогла подготовиться к победе? Но сегодня не тот день, чтобы тратить время на разгадки подобных головоломок. Что сделала, то и сделала, и Бог ей судья.