Мишель Зевако - Принцесса из рода Борджиа

• Название: Принцесса из рода Борджиа
• Автор: Мишель Зевако
• Жанр: Исторические приключения

Перед читателем третий роман цикла, посвященного полной превратностей судьбе шевалье де Пардальяна.

Спустя шестнадцать лет шевалье вновь появляется в Париже. Он одинок, его сердце умерло, ибо Лоиза де Монморанси, едва успев стать его женой, погибает от удара отравленным кинжалом. Убийца Лоизы все еще жив — это наш старый знакомый Моревер. Отомстить — вот зачем приезжает в столицу неутомимый Пардальян. Однако же Моревер теперь настолько близок с Гизом, что сражаться предстоит с ними обоими. К счастью, на помощь шевалье приходит юный герцог Карл Ангулемский, сын покойного короля Карла IX… Молодой человек, безрассудный и искусный фехтовальщик, предан шевалье, и вдвоем они творят настоящие чудеса. Но не бездействуют и их враги… Против наших героев выступает загадочная и всесильная Фауста, прекрасная и холодная принцесса из знаменитого итальянского рода Борджиа, тайно избранная римскими кардиналами папессой — соперницей папы Сикста V.

---

Услышав слово «палач», Виолетта с изумлением посмотрела сначала на черную женщину, а потом на своего отца. Крик страха и отчаяния вырвался из ее труди, она пошатнулась и закрыла лицо руками:

— Мой отец… палач!..

Клод смертельно побледнел. Он вдруг сгорбился, его плечи поникли, голова упала на грудь. Обернувшись затем к девушке, он устало проговорил:

— Не бойся… Я не коснусь тебя больше, если ты этого не захочешь… Я не буду говорить с тобой… я больше не назову тебя своей дочерью… Однако нам пора… Пойдем со мной. Сударыня, — произнес он вдруг, обращаясь к Фаусте, — вы только что совершили преступление — вы разорвали узы привязанности, которые соединяли меня, отверженного, с этим ребенком. Я говорю вам в лицо: это богомерзкое дело — открыть мою тайну единственной душе, которая любила меня! И я объявляю вам: берегитесь!

— Берегись и ты, палач! — прервала его Фауста без малейшего гнева, словно сама Судьба, которая лишает жизни, потому что лишать жизни — ее право. — Мы теряем время. Ты противишься? Или ты повинуешься?

— Повиноваться? Так вы не поняли? Моя дочь! Я вам говорю, что это моя дочь!.. Не бойся ничего, моя маленькая Виолетта, не бойся ничего… Да, ты моя дочь, но я не буду тебе докучать… все, что мне нужно, — это чтобы ты жила… пойдем же отсюда!

— Палач! — повысила голос Фауста. — Выбирай — умереть здесь вместе с ней или повиноваться!

— Повиноваться?! — зарычал Клод с искаженным лицом — Казнить свою дочь?!. Вы безумны, государыня! Дорогу! Дорогу! Или, клянусь адом, настал твой последний час!

Левой рукой он обхватил Виолетту за талию, приподнял ее и двинулся на Фаусту.

Фауста видела идущего на нее человека, огромного, похожего на лесного зверя, однако же не двинулась с места. Поднеся к губам свисток, который она носила на поясе, Фауста подула в него. Раздался короткий и пронзительный звук… В то же мгновение четырнадцать вооруженных аркебузами стражников ворвались в комнату смерти и выстроились перед Фаустой… Этот маневр был проделан с ошеломляющей быстротой.

Клод с полумертвой Виолеттой на руках отступил в глубину помещения, к стене. Оскалив зубы, как разъяренный пес, он свирепо смотрел на стражников и рычал нечто нечленораздельное, что должно было означать:

— Подходите, подходите! Дотроньтесь до нее, если посмеете..

Но стражники не приближались; без сомнения, Фауста заранее отдала им какой-то приказ. Вдруг Клод увидел, что они приготовили аркебузы!

— Как! Эти люди расстреляют мою дочь?.. — прошептал он.

Волосы у него растрепались, взгляд стал безумным, жилы на лбу вздулись от напряжения; он чувствовал, что его сердце разрывается, мускулы сводит судорогой, а нервы натянуты, как струна. Мысленно он лихорадочно искал способ спасти Виолетту.

— Целься! — скомандовал грубый голос.

В то же мгновение в комнате раздался вой, перешедший в дикий хохот; стражники увидели гигантскую тень, которая совершила отчаянный прыжок… Грянул выстрел четырнадцати аркебуз… Мрачная комната наполнилась дымом, и солдаты покинули ее.

Фауста осталась одна, неподвижная, с загадочной улыбкой на устах. Когда клубы дыма рассеялись, она поискала взглядом трупы Клода и Виолетты… палача и жертвы… и не увидела их! Клод и Виолетта исчезли!

Взгляд Фаусты блуждал по темным углам и наконец остановился на люке в центре комнаты… Люк был открыт! В зияющей пропасти колодца плескалась Сена… Фаусту охватила легкая дрожь — она вспомнила взрыв дикого хохота и отчаянный прыжок Клода!..

Фауста приблизилась к люку, наклонилась и прислушалась. Она немного постояла над черной бездной, в глубине которой плавали теперь два обнявшихся трупа… И бездна эта была куда менее черна и чудовищна, чем бездна ее души!..

Глава 6 ДОБРАЯ ХОЗЯЙКА

Расставшись с Крийоном на равнине Тюильри, шевалье де Пардальян и герцог Ангулемский миновали мельницу, вращавшую свои крылья на холме Сен-Рок, перешли ров и вернулись в Париж через Монмартрские ворота. Но вместо того, чтобы направиться на постоялый двор «У ворожеи», как предлагал Пардальян, они пересекли город, добрались до улицы Барре, расположенной между Ситэ и Сен-Полем, и вошли в простой дом, где оставили накануне свои нехитрые пожитки.

Дом этот принадлежал Мари Туше, матери юного герцога, и был ею получен от Карла IX. Он полнился воспоминаниями о короле, умершем так рано и такой ужасной смертью…

Все эти памятные предметы — портреты, оружие, охотничий рог, забытые шапочка и камзол, вышитый коврик с девизом «Пленяю всех», несколько томиков стихов Ронсара с пометками покойного короля, кубок позолоченного серебра, прочие мелкие вещицы — Карл Ангулемский рассматривал и перебирал, то и дело испуская меланхолические вздохи.

Карл зазвал Пардальяна к себе за тем, чтобы высказать ему тысячи мыслей, впрочем, сводившиеся к одной-единственной:

— Я влюблен!

Карл считал своими товарищами многих молодых дворян из Орлеана и Иль-де-Франса, но друг у него был один: Пардальян. А ведь он знал его всего лишь двенадцать дней: однажды вечером шевалье, явившийся неизвестно откуда и направлявшийся в Париж, оказался в Орлеане и нанес визит возлюбленной Карла IX. Мари Туше расплакалась, впервые после стольких лет увидев шевалье. Она была очень рада ему и долго рассказывала своему сыну о давних подвигах Пардальяна; юный герцог слушал ее, как слушают рассказы о рыцарских временах… На следующий день Карл Ангулемский собирался в путь; Мари Туше подняла на шевалье умоляющий взгляд:

— Я колебалась, отпуская мое дитя… но я буду спокойна, если вы даруете ему вашу дружбу.

— Сударыня, — сказал шевалье де Пардальян, целуя все еще прекрасную руку Мари Туше, — я направляюсь в Париж, где рассчитываю пробыть довольно долго. Я надеюсь, что господин герцог Ангулемский соблаговолит считать меня одним из своих друзей…

Мать Карла поняла обещание, заключенное в этих словах, и ответила улыбкой, в которой выразилась вся ее признательность. В дороге герцог проникся симпатией к своему спутнику; он не уставал восхищаться беззаботной походкой, звонким смехом, манерами, одновременно непринужденными и благородными, простыми и выразительными, язвительной речью, тонким профилем, дерзким и ироничным взглядом — короче, всем тем, что делало Пардальяна особенным человеком, одним из тех, кого нельзя не заметить.

Ну, а стычка на Гревской площади, решительные действия шевалье, блеск его рапиры перед орущей толпой, его звенящий медью голос: «Трубачи, играйте королевский марш!» — и спасение раненых воинов Крийона внушили юному герцогу чувства восхищенного удивления, застенчивого уважения и благодарности — ведь без шевалье он был бы просто-напросто убит.

Итак, Карл считал Пардальяна своим единственным другом — насколько это слово вообще годится для определения того, перед кем преклоняешься и в ком видишь едва ли не рыцаря из легенды.

После долгих размышлений юноша решил этим вечером за столом говорить только о Виолетте; когда же он описал утреннюю сцену в повозке Бельгодера и объявил о своем твердом намерении отправиться наутро на постоялый двор «Надежда», то выяснилось, что в Пардальяне Карл нашел такого благодарного слушателя и такого превосходного советчика, о каком только может мечтать влюбленный. В течение пяти долгих часов Пардальян терпеливо слушал его, даже не пытаясь остановить поток бурных излияний. Когда же Карл закончил, то шевалье, осушив свой бокал, произнес:

— Любите ее вопреки всему, сударь! И будьте любимы! Дай вам Бог счастья! Цыганка или принцесса — какая разница; если вы ее любите — она звезда, которая указывает вам путь. Любовь, милостивый государь, это лучшее, что придумали люди, чтобы делать вид, будто жизнь их интересует!

С этими горькими словами Пардальян отправился спать, предварительно сообщив Карлу, что завтра утром он пойдет в трактир «У ворожеи» на улицу Сен-Дени, где и будет его ждать, чтобы узнать результаты визита к Бельгодеру.

Карл тоже ушел к себе, однако, разумеется, всю ночь не сомкнул глаз и на рассвете был уже на ногах; около семи часов он выскользнул на улицу… Юный герцог чувствовал, что его сердце полно нежной страсти… Дрожь охватывала Карла, когда перед его внутренним взором представал чистый и совершенный образ той, которую он любил всей душой.

— Вновь увидеть ее! — словно в бреду шептал он. — Вновь увидеть ее и сказать… но осмелюсь ли я?..

Пардальян же спал, как может спать человек, для которого сон в настоящий момент — лучшее занятие. Часов в девять он направился, как и обещал, в «Ворожею» — знаменитую харчевню, где некогда проказничал Рабле, где позднее собирались поэты Плеяды и где сходились нынче многие модные щеголи, привлеченные ароматным паштетом и красотой хозяйки.

Когда шевалье де Пардальян поднялся, не без тайного волнения, по четырем ступеням крыльца и уселся в темном углу большой общей залы, хозяйка с обнаженными по локоть руками и с розовым от отблесков пламени лицом внимательно следила за десятком бекасов и уток с болот, Гранж-Бательер, которые медленно вращались над огнем, покрываясь золотистой корочкой; овчарка с жесткой рыжеватой шерстью лежала, свернувшись, недалеко от очага и тоже наблюдала за дичью. Впрочем, вид у собаки был вполне сытый; она казалась вполне довольной жизнью и явно не желала ничего, кроме покоя.