Мишель Зевако - Любовь шевалье

• Название: Любовь шевалье
• Автор: Мишель Зевако
• Жанр: Исторические приключения

Роман М. Зевако «Любовь шевалье» рассказывает о бесстрашном шевалье Жане де Пардальяне. В этой книге читатель встретится с прекрасной Лоизой де Монморанси, ее матерью, несчастной Жанной де Пьенн и многими другими персонажами. После череды головокружительных поворотов сюжета возлюбленные Жан и Лоиза, наконец, идут под венец. Однако уготовано ли молодым счастье?..

---

Шевалье не смог сдержать крика, в ответ же услышал голос вполне живого отца:

— Вот тебе доска! Перебирайся, шевалье!

Безумная попытка удалась!

Вытянутыми руками Пардальян-старший сумел ухватиться за нижний край противоположного окна, а ноги ветерана уперлись в стену левого крыла. Живым мостом, соединившим два оконца, висел он над маленьким двориком.

Двум храбрецам удавались самые невероятные трюки! И сейчас шевалье молниеносно вскочил на бортик окна. Наступив на живой мостик, Жан рывком вбросил свое тело в окно напротив и упал на пол в центре комнаты!..

В ту же секунду ветеран покрепче вцепился руками в край рамы, подтянулся и, перевалившись через подоконник, оказался рядом с сыном!..

Эта операция, длившаяся несколько мгновений, отняла у отца и сына столько сил, что Пардальяны так и остались лежать на полу, пытаясь отдышаться.

А чердак, который они покинули, уже заполнился солдатами. Сперва до Пардальянов донеслись крики, но потом голоса зазвучали тише. Отец с сыном, лежа на полу, прислушивались, готовые в любую минуту вскочить на ноги и задать стрекача.

— Я понял, понял! — разобрали они чьи-то слова. — Видите ли, капитан, они выпрыгнули из окна второго этажа, а мы в это время еще поднимались по лестнице.

— Так теперь они уже далеко, — разочарованно протянул офицер.

Пардальяны услышали, как вся компания с шумом спустилась, выбив по пути в сердцах пару стекол. Шевалье приблизился к противоположному окну чердака, выходившему на главный двор. Там он увидел одного Бема, внимание которого было приковано к голове адмирала. Теперь Бем бережно заворачивал ее в тряпки.

Затем, насвистывая охотничью песенку, Бем отправился в особняк, чтобы вымыть руки. Он намеревался унести голову с собой и пойти с ней к бальзамировщику, который уже ожидал богемца. А потом, прихватив пять-шесть дружков, Бем во весь опор помчится в Италию, в Рим!

Гигант вернулся во двор и изумился:

— Удивительное дело! Кто и зачем запер главные ворота?

Бем встревожился и, осмотревшись, заметил двух Пардальянов. Шевалье тут же ринулся к Бему:

— Так это ты выбросил в окно тело господина де Колиньи?

Голос Жана звучал совершенно спокойно.

Бем гордо выпятил грудь, надулся, как индюк, и заявил:

— Знамо дело, я, гугенотский воробушек! Ну и что?

— И ты убил адмирала?

— Знамо дело я, кальвинист проклятый!

— И чем же ты его убил?

— Да вот этим самым! — осклабился Бем, потрясая окровавленной рогатиной.

Он громко рассмеялся и добавил:

— На всех на вас рогатины найдутся, псы гугенотские! Эй, все сюда! Бей еретиков!

Но крик застрял у Бема в глотке. Пардальян-старший, словно клещами сдавил ему пальцами горло.

— Не трепыхайся, дружочек. За тобой должок…

Бем попробовал вырваться, но живые тиски давили все сильней. Полузадушенный хрипящий гигант жестом показал, что готов повиноваться. Ветеран разжал пальцы.

— Чего вы хотите? — спросил перепуганный Бем.

— От тебя? Ничего! — ответил шевалье. — Просто мой долг — избавить этот мир от такого чудовища.

— Так вы задумали прикончить меня?

— А ты надеешься ускользнуть? Ведь драться-то ты не умеешь…

Бем отскочил в сторону, выхватил левой рукой шпагу, а правой — кинжал и встал в позицию. Шевалье же расстегнул пояс и отбросил его вместе со шпагой.

— Вот какое оружие тут нужно! — проговорил он и неспешно поднял с земли рогатину.

Взявшись за нее поудобнее, юноша пошел на гиганта.

Бем усмехнулся: его шпага была длиннее рогатины; он решил быстренько расправиться с молодым безумцем, а потом заняться стариком. А шевалье спокойно шагал навстречу богемцу. Пардальян-старший наблюдал, стоя в стороне и скрестив руки на груди.

Жан надвигался на великана; лицо молодого Пардальяна изменилось до неузнаваемости, глаза пугали своей неподвижностью. Бем сделал два-три выпада, но шевалье отбил удары шпаги, и, не успел богемец опомниться, как рогатина оказалась у его груди. Бем начал отступать, сперва медленно, потом все быстрее… Он потерял голову, принялся бестолково отбиваться и со страхом понял, что ни один из его ударов не достигает цели. Рогатина, будто заговоренная, все время оказывалась у его груди.

В конце концов Пардальян прижал Бема к воротам. Прямо перед собой богемец увидел грозное лицо шевалье. Гигант осознал, что пробил его последний час.

— Что же мне, умирать? — простонал он. — Боже, неужели ты…

Это были последние слова Бема. Он сделал отчаянную попытку пронзить юношу кинжалом, однако Жан опередил его. Молодой Пардальян нанес один, лишь один удар…

Рогатина, с неистовым гневом всаженная в грудь богемца, прошла насквозь и впилась в деревянные ворота. Бем, пригвожденный к порталу особняка Колиньи, тут же испустил дух…

Шевалье поднял свою шпагу, надел пояс и взял за руку отца, который безмолвно и недвижимо наблюдал за схваткой. Оба Пардальяна спокойно вышли через боковую дверь.

Минуты через две во двор выскочил Моревер. Вместе с I головорезами Гиза он облазил весь дом, этаж за этажом, с великим усердием разыскивая беглецов. Когда солдаты прекратили поиски, Моревера охватило отчаяние. Куда же подевались эти Пардальяны? Он спустился вниз и вновь принялся обследовать этаж за этажом.

— Удрали! Ускользнули от меня! Но я найду их! — повторял Моревер, перемежая эти слова проклятиями.

Наемный убийца в бешенстве выбежал во двор и вдруг, окаменел, утратив от ужаса дар речи…

К главным воротам дворца был пригвожден труп, насквозь пронзенный рогатиной… Моревер узнал Бема…

Через минуту Моревер опомнился и заметался по двору, как безумный, возбужденно бормоча:

— Они были тут… это их след…

Однако Моревер скоро убедился, что и особняк, и двор пусты. Здесь остались только трупы. Моревер попытался взять себя в руки. Немного успокоившись, он все обдумал и рассчитал, как ищейка, выбирающая из множества следов нужный. Тут он заметил какой-то сверток, валявшийся во дворе. Моревер поднял сверток, сорвал тряпки и узнал голову Колиньи. Наемный убийца схватил голову адмирала за волосы.

— Неплохой трофей! — прошипел Моревер. — Кому бы ее отнести? Гизу? Королеве? Гиз сейчас в проигрыше. Вручу-ка я это королеве Екатерине!

И Моревер покинул особняк Колиньи.

Оба Пардальяна, шагая по улице, обсуждали свои планы.

— Нужно попробовать выбраться из Парижа, — предложил Пардальян-старший.

— Нужно попытаться добраться до дворца Монморанси, — не согласился с ветераном сын.

— Да ты же сам говорил: Монморанси — католик, ему нечего бояться…

— Мне так не кажется. Надо идти во дворец.

— Сказал бы уж правду: хочу, мол увидеть малышку Лоизу! — проворчал ветеран.

Шевалье побелел. Он ни разу не заговаривал о Лоизе, но думал о ней постоянно. И сейчас Жан лишь повторил:

— Поспешим, батюшка. Что если на маршала напали? Тогда мы появимся весьма кстати…

При мысли о том, что банда фанатиков может ворваться к Лоизе, шевалье содрогнулся и ускорил шаг.

— Ну знаешь ли… — рассердился отец. — А вдруг Монморанси заодно с этими негодяями? Он же — истинный католик.

Ошеломленный шевалье застыл на месте.

— Да! — прошептал он. — Это было бы ужасно… Отец, я должен убедиться сам. Неужели отец Лоизы — из тех, кто убивает, прикрываясь именем Господа?!

Глава 40 ВОСКРЕСЕНЬЕ, 24 АВГУСТА 1572 ГОДА, ДЕНЬ СВЯТОГО ВАРФОЛОМЕЯ

Как только оба Пардальяна покинули улицу Бетизи, им стало ясно, что каждый шаг в Париже чреват опасностями. Город превратился в гигантское поле битвы; нельзя было перейти улицу, не спотыкаясь о трупы; на каждом перекрестке прохожий рисковал жизнью. Впрочем, то, что делалось вокруг, трудно было назвать битвой: это была резня, кровавое массовое избиение.

В каждом квартале, на каждой улице преследовали любого, кого подозревали в малейшей симпатии к протестантам, независимо от того, был человек католиком или гугенотом. Одинаковые, ужасные сцены разыгрывались во всех уголках Парижа.

Группы из двадцати-тридцати безумцев врывались в дома несчастных гугенотов и убивали всех подряд — мужчин, женщин, детей. Иногда доведенная до отчаяния жертва пыталась выпрыгнуть в окно. Но ее преследовали и на улице, устраивая настоящую охоту. Нагнав беглеца, его валили на мостовую, кромсали кинжалами, тащили на костер или в Сену.

И повсюду раздавались страшные вопли: «Да здравствует Христос!», «Смерть еретикам-гугенотам!». В городе воцарился немыслимый хаос. Все колокола непрерывно звонили. Замолчал лишь большой набатный колокол церкви Сен-Жермен-Л'Озеруа, давший сигнал к резне.

С наступлением дня резня обрела фантастический размах. То же творилось и в провинции, в крупных городах. В Париже это сумасшествие длилось целых шесть дней…

И в первый же из них, ясным августовским утром жители столицы потеряли человеческий облик. Словно хищные звери, терзали они плоть несчастных. Рассказывали, что женщины пили кровь жертв. Всех пьянил удушливый и горький дым, смрад горящих тел… Среди дыма и пламени мелькали искаженные ненавистью лица, метались тени, молниями сверкали кинжалы.