Вячеслав Имшенецкий - Подмена

• Название: Подмена
• Автор: Вячеслав Имшенецкий
• Издательство: Восточно-Сибирское книжное издательство
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1980

---

Тут же у костра, мгновенно настроив рацию, Тимка вышел в эфир:

— Я — Норд. Я — Норд. Всем поисковым группам. Обнаружена последняя стоянка в квадрате 19 по карте номер три.

В эфир Тимка прочитал текст. О Гарновском умолчал. И о третьем варианте открыто говорить побоялся. Спокойный голос с Центральной приказал:

— Доложите ваши предположения.

Тимка перевел передатчик на максимальную громкость. Стрелка, показывающая расход электроэнергии, прильнула к красной точке.

— Я — Норд. Слушайте. Если они могли еще передвигаться, то пошли по левой террасе хребта. Додоев говорит, что другого пути отсюда нет. Терраса идет к реке Миренге. Там они могли бы выйти на тропу охотников.

Еще раз осмотрите с вертолета левый приток Миренги. Мы с Додоевым сейчас идем к террасе. Там заночуем, а утром спустимся к левому притоку Миренги. Как поняли? Прием.

— Я — Центральная. План одобряем.

Получив Тимкину радиограмму, Сидоров тут же связался по радио с военным и вторично напомнил о своей просьбе. Выслать двухвинтовой военный вертолет, который мог бы без дополнительной заправки добраться до Миренги, облететь реку и вернуться без посадки обратно.

Военные ответили, что такой вертолет уже на подходе к Шалаганову. Штаб экспедиции пришел в движение. Приготовили тюки с теплой одеждой, пищу, бинокли. Оставив разгуливающего по больнице Гарновского, пришел врач с двумя медицинскими сундучками. Для поиска в непролазных местах приготовили собаку Линду.

В полдень над поселком Шалагановым повисла в воздухе зеленая громадина, похожая на вагон. От гула газотурбинных двигателей тряслись дома, сползал снег с крутых крыш. Вертолет садиться не стал. По громкоговорителю командир попросил поисково-спасательную команду подняться на плоскую крышу старой деревянной башни. Приняв людей на борт, могучая машина поднялась высоко в морозное небо, превратилась в зеленую точку и взяла прямой курс на Миренгу.

В пятидесяти километрах от Шалаганова командир вертолета заметил собачью упряжку. На легких нартах сидел один человек. Он услышал гул двигателей, поднял голову и остановил собак, потом вскочил на ноги, махая руками.

— Санька Бурмейстер, — произнес Колесников, — соболей добывать едет.

Бурмейстер увидел, что вертолет уходит, сорвал с головы заиндевелую шапку, плавно описав ею дугу, положил на лед, поднял в воздух и снова положил — и так проделал раз десять. Потом погрозил кулаком уходящему вертолету.

— Пьяный, что ли? — Сказали из кабины. — Вроде садиться приказывал.

Геологи промолчали. Мысленно они были за сотни километров отсюда, там, где Тимка Булахов и эвенк Додоев искали давно пропавших Петьку и Таню.

В штабе экспедиции дежурил Иван Иванович. Последние тревожные дни неузнаваемо изменили его: похудело и обострилось лицо, под глазами синие круги, сгорбилась спина. Нервными шагами он передвигается по штабу, поминутно выходит на крыльцо. Дверь оставляет открытой настежь, чтоб слышно было, если запищит рация. С тревогой посматривает на небо, снимает шапку, прислушивается. И, кажется, не замечает собравшихся у штаба жителей поселка. Третьи сутки они приходят сюда. Стоят в молчании, ожидая известий от поисковых групп. Был здесь и Гарновский, но люди его «не замечали» и отворачивались, если он что-то пытался говорить. И он перестал сюда приходить. Сидел в больнице и сочинял объяснительную о напавших волках. Он обвинял Анатолия Васильевича Сидорова за приказ искать несуществующий третий вариант. «Не будь такого приказа, — писал Гарновский, — никто бы и не погиб». Свою объяснительную он послал в Москву. И не знал, что она вернется оттуда и до нужного времени будет лежать в сейфе начальника следственного отдела контрразведки майора Платонова.

Засигналила рация. Иван Иванович залетел в дом, закрыл дверь на крючок, схватил наушники. Простуженным и уставшим голосом Тимка Булахов докладывал:

— Мы на карнизе. Путь прегражден. Примерно два дня назад здесь произошел снежный обвал. Лавина снега и камней срезала деревья и снесла в ущелье. Полностью разрушила карниз. В ущелье на глубине видны на камнях пятна, похожие на кровь. В двадцати метрах, не доходя до обвала, нашли остатки костра, не засыпанные еще снегом. Следы обнаружены только в сторону обвала. Если они все-таки успели проскочить, то ищите их на реке Миренге. В ущелье спуститься невозможно, стены после лавины совершенно ровные. Ждем указаний. Прием.

Иван Иванович машинально повернул рычажок и склонился к рации.

— Ждите на месте. Утром снимем вертолетом. Сами будьте осторожны. Сегодня в семь ноль-ноль выйди на связь, сообщим о поиске вертолетом по реке Миренге и ее левому притоку.

Долго сидел Иван Иванович, положив седую голову на деревянную коробку рации. Железные тиски сдавили сердце. Но он заставил себя встать и выйти на крыльцо. Однако не хватало духу сообщить людям страшную весть, только сказал:

— Они могли выйти на Миренгу, вся надежда на вертолет.

К вечеру в небе послышался гул двигателей. Роняя серебристый куржак, задрожали березы. Зеленая машина резко пошла на снижение у пристани. Люди бросились к берегу. Заторопился туда и Гарновский, вышедший из-за угла продовольственного склада. Одет он был уже в пальто и белые бурки. Вертолет сел поперек широкой улицы. Люди с надеждой смотрели на зеленую дверцу. Остановились винты. Щелкнул в тишине замок. Толпа подалась вперед. Вышел Сидоров, виновато посмотрел на людей, снял шапку и опустил голову. Вышли Колесников, Бурмаков… и тоже сняли шапки.

Печальную тишину вдруг разорвал жуткий визг собачьей стаи. Люди обернулись. В конце улицы, нахлестывая запряженных собак, летел на легких нартах охотник Бурмейстер. Он остановил рычащую свору в двадцати метрах от вертолета и тяжело поднялся с нарт. Шапка, шуба, унты были покрыты толстым слоем морозного куржака. Правую щеку отморозил, белая. Усталой приседью подошел к людям. Увидал Колесникова, стоящего без шапки, и заорал на него.

— Ты слепой, что ли? Я же показывал вертолету садиться. Раньше ты, Славик, в таких делах понимал…

От обиды у Бурмейстера задрожала челюсть. Раздвигая людей, прошел в центр и, не размахиваясь, ударил в лицо Гарновского. От тяжелого удара Гарновский рухнул.

— В тайге еще раз увижу, застрелю, — и повернулся к оторопевшим людям.— Петька и Таня у меня в зимовье. Живые.

От усталости закачался Саня Бурмейстер и упал рядом со своими собаками. И заснул. И уже не слышал, как люди бережно подняли его, унесли в штаб, положили на теплые нары. Саниных собак (они уже не стояли, а могли только ползти) одну за другой перенесли в сарай, положили на солому и перед каждой поставили чашку с едой.

Иван Иванович бросился к рации. В промороженный эфир полетела радостная весть.

— Всем геологическим партиям, звеньям, отрядам… Петр Жмыхин и Таня Котельникова найдены и спасены охотником Александром Бурмейстером.

Потом новость была передана в город, а в семь часов вечера ее приняли в районе Удаянского ущелья Тимка Булахов и Додоев.

Утром летающий «вагон» растревожил рассвет ревом двигателей. Все, кто вчера летал на Миренгу, сидели в его необъятном чреве. Туда же загрузили всех ездовых собак вместе с нартами. Военный штурман уступил своё место в кабине Бурмейстеру, а сам ушел в салон к геологам. Зеленая громадина тучей взмыла в небо и пошла по курсу, указанному охотником.

А через час почтовой утренней лошадью выехал из поселка Георгий Николаевич Гарновский. На столе в больнице он оставил заявление об увольнении из экспедиции.

Глава 13

Петьку и Таню доставили в Шалагановскую больницу. Самостоятельно стоять на ногах они не могли. Исхудали так, что Колесников, взяв обоих на руки, без труда занес в палату. Поселковый врач осмотрел их истощенные тела и поставил одинаковые диагнозы — хроническое недоедание.

Через Тимку Булахова (ему разрешили дежурить в палате) о «хроническом недоедании» узнала уборщица школы, бабка Ольгуша. И понеслась по поселку весть: «Сироты, едва спасенные, умирают с голоду, а врачу кормить их нечем».

Началась осада больницы. Охотники и рыбаки несли пострадавшим гостинцы: соленую черемшу, ягоды, котлеты из козлятины, грибы, жареную рыбу… Бабка Ольгуша принесла горячих блинов и трехлитровую банку клюквенного кислого сока.

— Ты уж родной, Глеб Спиридонович, не будь супостатом, отмени свою «хронику», разреши им кормиться, а при надобности и сам кушай. Не лишай жизни детишек.

Врач пообещал исполнять ее наказ, но, когда бабка Ольгуша ушла, сказал медицинской сестре:

— Старую сочинительницу сюда больше не пускай, а на дверь магазина повесь объявление: «Ввиду несъедаемости больными всех продуктов, прием передач прекращен до субботы».

Вечером в сумерках бабка Ольгуша пробралась к магазину и объявление сорвала…