Вячеслав Имшенецкий - Подмена

• Название: Подмена
• Автор: Вячеслав Имшенецкий
• Издательство: Восточно-Сибирское книжное издательство
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1980

---

— Эта, как так, волки скушали Житуху? Она всегда уходила от них, хитрая лошадь была, Васька Жухов ее учил. Мне шибко не верится.

Парторг повернулся к эвенку:

— Гарновский сказал, что ноги переломила передние.

И опять не поверил старый таежник. Тимка с карабином и рацией за спиной стоял рядом и слушал внимательно. Сидоров поднял полу меховой куртки, вынул из кармана большие часы, нажал кнопку. Открылась одна крышка, потом другая.

— Гарновский, что-нибудь дельное предлагал?

— Сказал, что с Удаяна они могут выйти на Серебрянку.

Сидоров с досады топнул унтом.

— И дураку понятно.

Светало. Заалели вершины заснеженных гор. Легкий ветер погнал сухие, как песок, крупинки снега.

— Спасатели, — крикнул Сидоров, — садитесь!

Додоев забрался в вертолет, а Тимка быстро стал ему подавать спасательное снаряжение. В вертолет заскочил Сидоров, прошел в кабину, сел рядом с летчиком.

Вертолет стремительно поднялся вверх и взял курс на розовый от солнца далекий зубец Главного хребта.

В десять часов утра вертолет завис над центральными отрогами. Взять высоту основной гребенки хребта ему стало не под силу. Летчик Саша решил схитрить, он уменьшил высоту и повел свою машину мягкими зигзагами, намереваясь обогнуть гребенку по ущельям.

Додоев и Тимка Булахов рассматривали складки гор. Петляя, вертолет продвинулся к истокам реки Серебрянки. Ослепительно засверкала заснеженная долина. Черным окоемом окружали ее отвесные скалы. Конец долины сверху походил на клюв птицы. Там парила на морозе вода, выдавленная из ледяных трещин.

— Вижу костер, — спокойно сообщил Тимка.

Летчик сразу же опустил вертолет к земле. Увидел черное пятно на снегу. Сидоров поднял бинокль к глазам: серые угли и несколько головешек. И следы, уходящие к пролому между скал, занесенные уже поземкой.

— Надо на землю ступать, — сказал Додоев, — искать будем.

Приземлить вертолет Саша не рискнул. Под снегом могли оказаться скалистые обломки, трещины или коряжины. Перекосит машину, винты шаркнут по снегу — и авария. Анатолий Васильевич вытащил из-под сиденья мешок с веревочной лестницей. Открыл дверцу, закрепил веревочные петли на специальных зацепках, ногой сбросил лестницу вниз. От ветра она заболталась, как хвост дракона. Первым спускался Тимка с рацией за спиной. Каждую ступеньку ловил в воздухе ногой. Почувствовав твердую землю, встал, руками натянул лестницу. Додоев мгновенно проскочил двадцать веревочных ступенек и встал рядом с Тимкой, вслед за ним плюхнулись в снег рюкзак и лыжи.

— Действуйте, как договорились, — прокричал на прощание Сидоров.

Вертолет набрал высоту, перескочил через отвесные скалы и пошел по ущелью в сторону Медвежьего зимовья. Начальник экспедиции решил там взять поисковую группу Колесникова и облететь долину реки Миренги. Он предполагал, что Петька с Таней, если они еще живые, могут выйти туда.

Следы от костра вывели Додоева и Тимку Булахова на лед Серебрянки. И пропали. Тимка пошел вниз по реке, осматривая заснеженные бугры. В одном месте ему показалось, что под снегом лежит человек. Тимка скинул с плеч рацию, положил на лед карабин. Раскидывая снег, он со страхом ожидал, что сейчас увидит… Облегченно вздохнул — коряжина, застывшая во льду.

— Эге-гей, Тим-ка! — позвал из распадка Додоев. — Крик вспугнул стайку синиц. Тенькая, они пронеслись над рекой и исчезли в угрюмом ельнике. — Иди, — снова закричал Додоев, — я следы нашел.

Тимка легко полез в крутую гору. Широкие, оббитые мехом лыжи назад не сдавали. Из-под снега шел дурманящий запах растревоженного ногами свиного багульника. Тимка обошел кусты шиповника и не заметил, что от его прикосновения шиповник уронил ягоды, и они, как застывшие капли крови, покатились по твердому снегу вниз, в ущелье.

Додоев шел нагнувшись и трогал снег руками. Тимка нагнал его и тоже увидел следы, наполовину засыпанные снегом. Они ему не понравились. Следы «говорили» таежникам, что Таня и Петька выбились из сил. Бороздили снег ногами. И, кажется, тащили друг друга волоком. Высокие глыбы Петька и Таня не обходили, а сохраняя силы, лезли через щель между ними. На шершавых камнях Тимка заметил шерстинки.

Додоев вытащил руку из меховой рукавицы, собрал шерстинки. Покатал их в пальцах.

— Таня оставила. Шапка у нее мехом наружу. Шла первой и тащила Петьку.

Угрюмые деревья, коченеющие от мороза, равнодушно смотрели на двух таежников. Следы начали петлять. Они то уходили вверх, то снова шли вниз. За плоским камнем, с подветренной стороны, снег был примят. Ребята, по-видимому, пытались разжечь костер. Кучка веток, пересыпанная снегом, горсть обгоревшего мха, сорванного с камня, лафтак бересты. Все было сырое. Таня с Петькой, наверное, поэтому не смогли добыть огня.

К вечеру следы привели в заросшее кедрачом ущелье. Здесь Тимка заметил зимовье. Сначала принял его за камень, упавший со скалы и заваленный снегом.

Свежих следов у зимовья не обнаружили. Разворошили вокруг снег. Никого. Стали откапывать зимовье, используя вместо лопат широкие лыжи.

Волнуясь, Тимка рванул дверь зимовья. Не поддалась, примерзла. Рванули вдвоем с Додоевым.

В сумерках рассмотрели жилье. Нары. Печка. Чурбан. Топор у порога, покрытый инеем. Котелок на гвозде. Людей не было. Из котомки Додоев достал толстый огарок свечи. Зажег. Просмотрели под низкими нарами, за печкой. У двери под потолком Тимка прочел старую надпись: «Зимовье рубили Саня Бурмейстер и его жена Нина». Додоев стал разводить в печке огонь.

— Ох, Санька молодец! Зимовьюшки везде рубит. Маленько поохотится и уходит дальше. Кочует все равно, что эвенк, а сам вот русский. А зимовьюшки людям служат. — Додоев зажег бересту, сунул ее в печку под сухие дрова, закрыл топку плоским камнем. И сразу же затрещали щепки, потянуло дым в трубу. — Отдохнем, Тимка, немного, чаю сварим, а луна появится, пойдем дальше. Я здесь до революции кочевал, немножко помню.

Тимка сбросил с себя поклажу, снял с гвоздя котелок, чтобы нагрести снегу на чай. И увидел на дне котелка ровный листок бумаги.

Через минуту, развернув рацию, Тимка внеурочно ворвался в эфир:

— Центральная. Я — Норд. Центральная, отвечайте. Я — Норд. Прием.

Зашелестело в наушниках и сквозь помехи послышался ровный голос Букырина

— Я слушаю вас, Норд. Прием.

Тимка перевел рычажок на «передача»:

— В зимовье на Стрелке обнаружены две записки,

Слушайте их текст. «У нас где-то заблудился старший группы Гарновский. Обещал здесь быть. Ждали двое суток. Вышли на поиск. Сейчас будем обыскивать правый склон водораздела, по нему он обещал подняться к нам на лошади. Как только обыщем, вернемся обратно. Зимовье буду называть избушкой Бурмейстера. Открыли секрет государственной важности. Сообщим о нем в записке в случае, если нам будет грозить смерть. Жмыхин».

Тимка сделал паузу, спросил:

— Как поняли? Прием.

— Поняли. Читай вторую.

Тимка перевернул листок бумаги на другую сторону щелкнул рычажком. Додоев ближе поставил свечу, чтоб Тимке легче было читать — записка писалась второпях, строчки сливались.

— «Следов не обнаружили. Ночью к избушке Бурмейстера подходили волки. Сегодня спустимся на дно Ильгинского ущелья. Думаем, что Гарновский вместе с лошадью обвалился туда. Кончаются сухари. Сюда больше не вернемся. У нас осталось два патрона». Как поняли? — спросил Тимка.

— Поняли,— ответил парторг. — Что намерены делать?

— Дождемся луны и выйдем к Ильгинскому ущелью. Какие результаты у вертолета?

— Просматривает русла реки, но ничего утешительного. Желаю успеха. Докладывайте обо всем. До встречи в эфире.

Тимка снял наушники. Додоев прошел к нарам. Обратно. И опять к нарам.

— Ты, Тимка, главное, дух не теряй. Чаю надо пить да луну ждать, искать сразу будем. — Вскипятили чай. Эвенк вынул из кармана железную баночку, отвинтил крышку. — Ешь. Сало медвежье. Сразу руки и ноги перестанут жаловаться на усталость. — Тимка сидел не шевелясь. — Покушать, Тимка, надо, это, всю ночь будем ходить, а пустое брюхо в тайге — шибко плохой товарищ.

Тимка заставил себя сжевать волглый от снега сухарь, проглотил кусок медвежьего сала и лег на закопченные нары.

— Додоев, ты знаешь Ильгинское ущелье?

Старик раскурил трубку, сел на корточки, прижался спиной к печке.

— Хнешно, знаю. Молодым был, соболей там гонял. Сохатку добывал. Губернатор мне красную рубаху послал. Сохаткина шкура, Тимка, ему на сапоги пошла.

— К утру успеем до Ильгинского ущелья?

— От луны зависит. А то и к полночи там будем. Ты маленько поспи, я разбужу.

Не отвечая, Тимка смотрел в черный от копоти потолок. Он чувствовал, что старик тоже волнуется и переживает, только вида не подает, поэтому и разговорчив и суетится больше обычного.