Сергей Лукьяненко - Eurocon 2008. Убить Чужого

• Название: Eurocon 2008. Убить Чужого
• Автор: Сергей Лукьяненко
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-2749

«Еврокон» — традиционная конференция профессионалов и любителей фантастики всей Европы. В 2008 году этот престижный форум впервые пройдет в России. Тринадцать самых популярных русских фантастов приняли предложение участвовать в проекте, посвященном этому уникальному событию. Сначала каждый из них написал рассказ на любимую читателями тему — «Убить Чужого». После чего создал отповедь одному из ксенофобских текстов, со всей толерантностью пытаясь «Спасти Чужого». В результате творческого соревнования авторов появился двухтомник, одну из книг которого мы предлагаем вашему вниманию. Роман Валерьевич Злотников, Владимир Дмитриевич Михайлов, Евгений Юрьевич Лукин, Александр Николаевич Громов, Александр Зорич, Ирина Сергеевна Андронати, Владимир Николаевич Васильев, Алексей Юрьевич Пехов, Леонид Александрович Каганов, Олег Игоревич Дивов, Вадим Юрьевич Панов, Андрей Геннадьевич Лазарчук, Василий Головачев, Сергей Васильевич Лукьяненко

---

— Что у нас есть в этом районе?

Генерал расцвел в улыбке.

— Неподалеку стоит ударная авианосная группа. План уже разрабатывается…

— Сколько времени потребуется истребителям, чтобы достичь цели?

— Полчаса.

— Мы атакуем!

— Им потребовалось пять минут, чтобы уничтожить целый город, — напомнил Гендерсон.

— Мирный город, — отрезал генерал. — Теперь им предстоит встретиться с военными.

— Приступайте к операции!

— Но это территория другой страны, — бросил свой последний козырь помощник президента. — Суверенитет…

— Что за страны? — поинтересовался президент, но прежде, чем Гендерсон произнес название государства, продолжил: — Впрочем, не засоряйте мне голову деталями. Генерал, вы получили приказ!

— Есть!

— Гендерсон, немедленно тащите сюда CNN и напишите мне короткую речь. Что-нибудь о том, что наша страна встает на защиту мировой цивилизации, дает отпор агрессорам и бла-бла-бла в том же духе. Пусть госдеп свяжется с туземным правительством и сообщит, что через десять минут его границу пересекут наши истребители. — Президент покосился на телевизор. — И принесите мне диск с «Днем независимости»!

— Я знаю, вы бы никогда не спросили, что заставило меня изменить решение, — медленно произнес Цвейг. — Вполне возможно, вы бы подумали бог весть что о мотивах или… обо мне. А для меня очень важно, Бор, чтобы вы, именно вы, думали обо мне так, как я того заслуживаю. — Поверьте, профессор, я бы никогда…

Но старик выставил перед собой ладони, останавливая молодого собеседника:

— Бор, прошу вас, позвольте мне закончить. Для меня это очень непростой разговор.

— Извините, — пробормотал Бор. — Конечно…

И отвел взгляд.

Цвейг взял со стола чайную ложечку, повертел ее, собираясь с мыслями, и продолжил:

— И ни в коем случае не думайте, что этот разговор я провожу по чьей-либо просьбе.

— Не буду.

На этот раз старик не отреагировал. Но паузу выдержал и, помолчав, произнес:

— Я изменил решение, друг мой.

— Я уже понял.

Профессор вновь не услышал собеседника. Он вертел чайную ложечку и твердил ей:

— Я изменил свое решение… Изменил…

А Бор смотрел на чистую льняную скатерть и хотел выпить джина. Без тоника. Без ничего. Чистого, неразбавленного джина.

В тот день Цвейг в одиночестве отправился в загородный гольф-клуб. Попрощался с женой, с внуками, пообещал на обратном пути заехать в супермаркет, вышел из дома, что стоял почти в самом центре города, сел в машину и поехал. Он не слушал радио, предпочитая управлять машиной под записанного на CD Листа, а даже если бы и слушал, то это ничего бы не изменило — по радио не успели ничего сказать. Он не видел зависший над городом корабль двиаров. И, разумеется, не заметил старта ракет.

Он радовался летнему дню, предвкушал интересную партию со старыми друзьями и слушал любимую классику.

А в какой-то момент вдруг почувствовал, что машину поднимает в воздух и несет. Вот и все, что Цвейг успел почувствовать до того, как взрывная волна швырнула «БМВ» в чей-то бассейн.

Профессору невероятно повезло. Как впоследствии выяснили эксперты, его подбросило первой волной, воздушной, и то, что машина оказалась в укрытии, в итоге спасло ему жизнь. Старик отделался несколькими переломами, ожогами и сотрясением мозга. А вот владельцы бассейна, находившиеся в этот момент в доме, сгорели заживо во второй волне, огненной.

А еще сгорели сын Цвейга, невестка, жена и три внука.

И еще четыреста тысяч человек.

— Какое-то время я жалел, что уехал из дома в тот день, — продолжил Цвейг. Считал, что должен был остаться. Или присоединиться к своим близким. В шестьдесят два года трудно смириться с тем, что жизнь… что все, чего достиг… — Старик чувствовал, что говорит не то, что к достижениям его беда не имеет никакого отношения, что если он не скажет правду, то исповеди не получится. Но как же трудно сказать правду! Трудно. Но можно. Цвейг сделал усилие и закончил: — Трудно смириться с тем, что остался совсем один. — Поднял взгляд на Бора. — Не сочтите кощунством, но мне кажется, что вам легче. Ведь я знаю, кого потерял. Помню сына в пеленках… помню, как привезли внуков из родильного дома. Все помню.

А Бор не помнил ничего. Вот только никто не давал гарантию, что однажды он не вспомнит… и никто не давал гарантию, что тогда случится.

— Вы молоды, вы можете начать… не с чистого листа, конечно, но заново. А я… А я обречен умереть, окруженный лишь своими воспоминаниями.

Исповедь Цвейга пока не объясняла причину, по которой он поменял свое решение, но Бор молчал, не пытался направить разговор в нужное русло. Захочет — скажет, не захочет… в конце концов, это его решение.

— Как я уже сказал, подобные мысли заставили меня подумать о том, чтобы присоединиться к близким. Как вы понимаете, я не делился этим замыслом с психологами, наоборот, старался делать вид, что их труды приносят успех, а сам разрабатывал план… Но… Но наша миссия заставила меня отложить его реализацию. У меня появилось дело, которое нужно довести до конца. В память о тех, кто жив только в моих воспоминаниях. О тех, кого я люблю. И то решение, что я принял на предварительных слушаниях, показалось мне правильным. Теперь же мне кажется, что оно стало результатом эмоций.

— Только под влиянием эмоций мы и принимаем решения, за которые потом не стыдно.

— Почему?

— Потому что все остальное — это результат договоренностей и компромиссов.

— Нет, — покачал головой Цвейг. — Нет. Все не просто так. Не просто так я уехал в тот день. Не просто так нам дали этот месяц. Мы должны обдумать. Успокоиться. Прийти в себя. Забыть об эмоциях. И понять…

— Что? — не сдержался Бор. — Что понять?

— Что жертва не только приносит горе, но и демонстрирует хрупкость и ценность человеческой жизни.

— Жертва? Или убийство?

— Мы заплатили огромную цену. Но нас ждут звезды. К ним полетит кто-то другой, не мой сын, не мои внуки, но ведь полетят. И я подумал, что злость — не самый лучший спутник в этом путешествии. Мир изменится, обязательно изменится, и, вполне возможно, именно наше решение станет одним из первых толчков к этому. Возможно, нам суждено еще раз напомнить людям, что нужно ценить жизнь и уметь прощать ошибки.

— Я не буду с вами спорить, — едва слышно произнес Бор.

— Я и не собирался, — с грустной улыбкой ответил Цвейг. — Повторюсь, Бор, я не пытаюсь перетянуть вас на свою сторону и навязать свою точку зрения. Я просто хотел, чтобы вы думали обо мне так, как я того заслуживаю, чтобы между нами не было недопонимания. Для меня это очень важно, поскольку в мире осталось не так уж много людей, которые меня знают.

— Я уважаю ваше решение, профессор, — вздохнул Бор. — И немного завидую: вы обрели душевный покой.

— А вы?

— Я не знаю, что у меня отняли, не знаю, за что должен прощать. И это незнание гнетет меня. Иногда мне кажется, что мне повезло. Иногда, я чувствую себя самым несчастным человеком на земле. Вы умрете, зная, кто вы. А я, даже если проживу долгую счастливую жизнь, так и не вспомню своих родителей. Я не могу найти равновесие, а потому не буду менять своего решения.

— И я уважаю его, — кивнул Цвейг. И поднялся со стула. — Я, пожалуй, схожу в библиотеку. Не присоединитесь ко мне после завтрака?

— Возможно.

— С удовольствием встречусь с вами.

Старик ушел, прихватив с собой газету, в которой не было новостей. Официант принес мясо с картошкой и забрал пустой бокал из-под сока.

А Бор сидел и комкал в руках салфетку.

Случайно так получилось или нет, так и осталось загадкой, однако скорость трех приближающихся к Земле кораблей резко увеличилась в тот самый миг, когда первый истребитель оторвался от палубы авианосца. А когда эскадрилья приблизилась к границам государства, крейсера двиаров уже зависли над Вашингтоном, Пекином и Москвой. Просто зависли в шести милях над столицами, не предпринимая никаких действий, но этот молчаливый жест был весьма красноречив. Выбранная пришельцами высота не позволяла разглядеть корабли простым гражданам, об их присутствии знали только военные, а потому паники удалось избежать. Однако сами военные уже получили информацию о том, что новые объекты в разы превосходят первый, и можно было только догадываться, какое вооружение они несут.— По-прежнему молчат?

Президент с надеждой посмотрел на генерала, тот пожал плечами.

— Мы пытаемся связаться…

— Как вы пытаетесь? Как?! Вы ведь не знаете, какая аппаратура у них стоит?!

— Наверняка они имеют понятие о радиоволнах…