Андрей Илларионов - Слово и дело

• Название: Слово и дело
• Автор: Андрей Илларионов
• Жанр: Биографии и Мемуары

«Я не работаю с таким государством, которое мы имеем сегодня, и работать не буду… Когда я заступал на эту должность, это было одно государство, были возможности и надежды для его эволюции… произошло глубокое перерождение самого государства, сформировалась экономическая модель государственного корпоративизма.» (А.Илларионов, из прошения об отставке, 27 декабря 2005г.)

Знаменитый экономист, бывший советник президента рассказывает о своей жизни. О школе, где написал первый научный труд и впервые привлек внимание КГБ. О знакомстве с молодыми еще Чубайсом и Гайдаром. О Черномырдине, Путине, Геращенко. А еще о дефолте, экономическом росте, «голландской болезни».

Публикация этого интервью по праву стала одним из самых интересных политических материалов сезона 2007-2008гг.  

---

Самый холодный душ я получил от коллеги из Экономического отдела ЦК КПК. Как Вы знаете, в Китае в последнее время проводилось немало продаж акций государственных компаний, так что китайские власти наработали приличный опыт в организации соответствующих IPO. После неоднократной формулировки традиционного вопроса я получил кинжальный ответ на аккуратном английском языке: «Вы откуда звоните? Вы, наверное, вводите нас в заблуждение. Не может быть, что Вы работаете в администрации российского президента. Чтобы средства от продажи акций государственных компаний не зачислялись в государственный бюджет, такого быть не может. Пожалуйста, не отвлекайте нас больше». И теперь каждый раз, когда я снова слышу утверждения о том, что политические и экономические модели современных России и Китая очень похожи, я с грустью вспоминаю эту и еще несколько подобного рода историй.

Так вот, IPO с зачислением средств от продажи государственного имущества самим компаниям нынешняя власть разрешила только двум компаниям: Роснефти во главе с И. Сечиным и РАО ЕЭС во главе с А. Чубайсом. Можно выяснять различия между указанными господами. А можно задуматься и о том, что их объединяет, каково реальное отношение режима к Чубайсу, Чубайса — к режиму, какую роль он играл все эти годы и какую он продолжает играть.

— А в обсуждении каких еще проектов Вы принимали участие в последние годы своей работы в должности советника президента?

Контракт с властью

– Было еще немало разных тем. Была борьба против ратификации Россией Киотского протокола. Три с лишним года удавалось удерживать страну от ратификации этого безумного документа. К сожалению, российские власти не захотели сыграть роль спасителя человечества от киотизма — зеленой разновидности тоталитаризма. Если бы Россия не ратифицировала Киотский протокол в 2004 году, сегодня он был бы мертв. Увы, эта киотская истерия продолжается и уже обходится человечеству в десятки миллиардов долларов, оборачивается ростом цен на продовольствие во всем мире, сопровождается беспорядками, в ходе которых погибают десятки и сотни людей. Кстати, и в истории с ратификацией Россией Киотского протокола роль Чубайса оказалась не последней.

Была и история с ЮКОСом. С моей стороны тогда не было такой публичной борьбы, как с расхищением российской электроэнергетики или с ратификацией Киотского протокола.

В политической жизни далеко не всегда все получается, в ней не обходится и без компромиссов. Были бои, которые я выигрывал, были битвы, которые проигрывал, была борьба, которую удавалось сводить вничью. И в 2000, и в 2001 и в 2002 годах далеко не все получалось. Но до 2003 года исход любой новой схватки не был предопределен. Поэтому были все основания бороться. 2003 год стал переломным. В июле 2003 года, сразу после ареста Лебедева и еще до ареста Ходорковского, стало ясно, что ситуация радикально изменилась. Прежние правила и обычаи перестали работать. В течение какого-то времени еще сохранялась призрачная надежда, что это случайность, что это ошибка, что все еще можно исправить. Тем более что на мои вопросы о ЮКОСе и судьбе Ходорковского мне неоднократно было сказано, что будет суд, что суд у нас независимый, что на суде все проблемы и прояснятся и решатся, и потому, если никто не виноват, то, конечно же, никто невинного человека в тюрьму и не отправит.

Не то, чтобы я особенно в эти слова поверил, но их запомнил. И суда над Ходорковским ждал терпеливо. Когда же в 2004 году началась работа Басманного суда, то я пришел на его заседание. Мне было чрезвычайно важно проверить действенность данных мне обещаний о независимости, беспристрастности и объективности суда. Мне было важно присутствовать там, видеть и чувствовать, что происходит на суде, — не только по сообщениям прессы, не только по репортажам журналистов и словам достойных людей, мнение которых ценю и уважаю. Мне было важно увидеть процесс собственными глазами. И я увидел его сам. Поэтому к тем ста мнениям, которые я по этому поводу услышал и о которых прочел до того, как я туда пришел, добавилось еще одно — мое собственное мнение. Поэтому никаких иллюзий по поводу того, что, как и кем было сделано, у меня не осталось. Как, кстати, и по поводу данных мне обещаний.

События 2003 года стали переломными. Тогда, — помню это очень хорошо, — было огромное количество вопросов со стороны наших зарубежных коллег: что все это означает? Надо сказать, что за рубежом отношение к российскому руководству тогда было очень хорошим, почти дружеским. Никто не мог поверить, что то, что происходило с ЮКОСом и Ходорковским, может происходить в цивилизованной стране, какой, казалось, уже начала становиться Россия. Практически все полагали, что это невероятная ошибка, которая вот-вот будет исправлена, что это трагическое недоразумение. На встречах «шерп», на двусторонних, на многосторонних встречах коллеги постоянно спрашивали и никак не могли поверить. Казалось, что это дурной сон, который вот-вот должен прекратиться — через неделю, две, три. 2003 год еще сохранял надежду, что многое можно исправить.

Следующий, 2004-й, год расставил точки над i. Хотя ответы на поставленные вопросы так и не были даны в словесном виде, но они были даны в действиях власти. Действия оказались красноречивыми и убедительными. Стало ясно, что даже та ограниченная кампания либерализации, — пусть только экономической, конечно, не политической, — уже закончилась, и страна идет семимильными шагами (точнее, несется со скоростью паровоза) в совершенно другую сторону. Поэтому на своей пресс-конференции по итогам уходившего 2004 года я назвал его «годом великого перелома», а операцию по захвату Юганскнефтегаза Роснефтью — «аферой года».

2005 год уже стал вторым годом подряд, когда по рейтингам Freedom House Россия признавалась недемократической, несвободной страной. Если в предшествовавшие годы она была частично политически свободной, каждый год опускаясь все ниже и ниже, то в 2004 году она пересекла границу, отделяющую частично политически свободные страны от политически несвободных.

После убийства российскими военными заложников в бесланской школе для меня стало абсолютно неприемлемым оставаться российским «шерпой» в «группе восьми», то есть быть представителем недемократической страны и ее лидера в клубе демократических стран. По условиям клуба («восьмерки», а раньше «пятерки» и «шестерки») в него входят только демократические страны. Если члены этого клуба по-прежнему считают возможным встречаться с представителями России, то это их выбор. Я же попросил президента освободить меня от обязанностей «шерпы».

— И он освободил Вас?

– Нет, не освободил. В течение какого-то времени все делали вид, будто бы ничего не изменилось, и эта моя «блажь» пройдет. Какое-то время казалось, что проблема как-то «утрясется». Однако я повторил несколько раз, что работать больше не буду, — так, как мы и договаривались с самого начала. И я перестал работать.

И это принесло свои результаты. Очевидно, помог и мой визит в Басманный суд.

Через три месяца после моего заявления о прекращении исполнения мной функций «шерпы» и после фактического их прекращения был обнародован Указ Президента РФ об освобождении меня от обязанностей «шерпы». По хорошей бюрократической традиции он был опубликован 3 января, когда страна находилась в объятиях новогоднего отпуска. В Указе не было упомянуто, что освобождение произошло по моей просьбе, что ухожу я по собственному желанию. Просто говорилось, что я освобожден и назначен новый человек.

— А Вы понимали, что уйдете и из советников президента?

Да, конечно. Наступил новый, 2005 год. Но большого рассказа о нем, очевидно, пока не будет. Год ознаменовался быстрой деградацией качества экономической политики, деградацией институциональной структуры государства. Страна споро погружалась в авторитаризм. Мои попытки что-либо сделать оказались безуспешными. В администрации разворачивалась бюрократическая склока, жизнь в ней становилась все более «веселой»… Условия, на которых в 2000 году мы договаривались с Путиным, не выполнялись. Оставаться во власти не имело никакого смысла.

В декабре 2005 года события пошли уже вскачь. Началась подготовка «газовой» войны против Украины, развернувшейся уже в следующем, 2006-м, году. Было понятно, что готовится что-то безумное, но то, что операция станет дымовой завесой, под прикрытием которой будут организованы эксклюзивные условия для Росукрэнерго, при которых от российского налогообложения освобождаются поставки газа на миллиарды долларов, выяснилось позже.

Прошло совещание по предоставлению налоговых льгот при разработке нефтяных месторождений Восточной Сибири — месторождений, по совершенно случайному совпадению незадолго до этого доставшихся почти исключительно Роснефти и Газпрому.