Андрей Илларионов - Слово и дело

• Название: Слово и дело
• Автор: Андрей Илларионов
• Жанр: Биографии и Мемуары

«Я не работаю с таким государством, которое мы имеем сегодня, и работать не буду… Когда я заступал на эту должность, это было одно государство, были возможности и надежды для его эволюции… произошло глубокое перерождение самого государства, сформировалась экономическая модель государственного корпоративизма.» (А.Илларионов, из прошения об отставке, 27 декабря 2005г.)

Знаменитый экономист, бывший советник президента рассказывает о своей жизни. О школе, где написал первый научный труд и впервые привлек внимание КГБ. О знакомстве с молодыми еще Чубайсом и Гайдаром. О Черномырдине, Путине, Геращенко. А еще о дефолте, экономическом росте, «голландской болезни».

Публикация этого интервью по праву стала одним из самых интересных политических материалов сезона 2007-2008гг.  

---

***

— Андрей Николаевич, в прошлый раз мы завершили нашу беседу на теме социальных расходов. Вы говорили и о необходимости их сокращения, и о том, что это нельзя делать командными методами. Но это были общие Ваши соображения, а ведь конкретно тема эта возникла, напоминаем, применительно к закону о монетизации льгот. Так что же все-таки было сделано правильного и неправильного, с Вашей точки зрения, именно с этим законом?

Деньги и мораль

– Что было сделано с законом о монетизации? Многие идеи в нем были правильными, но осуществление его оказалось совершенно неприемлемым. Этот закон, по сути дела, никто серьезно не обсуждал ни в рамках правительства, ни в Думе, ни в Совете Федерации. В свое время Грызлов сказал, что Госдума — это не место для дискуссий. Но нельзя просто отменить обсуждение значимых для страны вопросов. Люди все равно будут их обсуждать, — только место обсуждения поменяется. Когда значимые для общества вопросы не обсуждаются в тех местах, где они должны обсуждаться, — в Думе, в правительстве, в средствах массовой информации, — они начинают обсуждаться на улице. И люди, обманутые и оскорбленные теми решениями, которые были приняты без их участия, естественно, выходят на улицы.

С рядом положений закона о монетизации, так называемого Федерального закона № 122, действительно невозможно согласиться. Например, в соответствии с предложением Минфина поддержка гражданам, репрессированным коммунистическим режимом, и их родственникам, осуществлявшаяся в 1990-х годах на федеральном уровне (пусть нерегулярно и в незначительном объеме), теперь была переведена на местный уровень. То есть средства по этой статье теперь должны были изыскивать региональные органы власти в зависимости от состояния своих бюджетов: тот, кто найдет деньги, платит; тот, у кого их меньше, платит меньше; тот, у кого их нет, — не платит совсем.

С таким порядком согласиться было нельзя. Во-первых, в общем объеме социальных расходов средства на социальную поддержку репрессированным просто ничтожны. По сравнению с другими категориями граждан, получающих социальную помощь, число репрессированных и лиц, приравненных к репрессированным, включая их непосредственных родственников (почти исключительно детей, потерявших родителей в лагерях ГУЛАГа) в стране, незначительно. Расходы по этой статье были ничтожными — около пяти миллиардов рублей. Это настолько несопоставимо с социальными расходами по другим направлениям, с расходами по другим статьям, со всем государственным бюджетом, что говорить о том, что сокращение этой статьи даст какую-то экономию, — изощренное издевательство над фактами. Для сравнения: для внесения в уставный капитал Ростехнологий осенью 2007 года власти выделили сумму в 150 млрд рублей. Суммарно же на все госкомпании из Стабилизационного фонда направлено свыше 600 млрд рублей. Только дополнительные (по сравнению с утвержденными законом) бюджетные доходы в 2008 году превысят 900 млрд рублей.

Во-вторых, отказ от поддержки репрессированным неверен по сути и глубоко аморален. Репрессии осуществлялись не региональными властями, — федеральным правительством, советским государством. Закон о компенсации — не только финансовый и в первую очередь не финансовый. Это базовый закон человеческой жизни: ответственность за совершенные действия несет тот, кто эти действия совершает, или его правопреемник. Поэтому компенсации за акции центрального правительства — репрессии, ликвидацию аварий на Маяке, в Чернобыле — должны осуществляться на федеральном уровне. Наконец, никакие финансовые компенсации в этом деле совершенно несопоставимы с понесенными людьми потерями, утратой жизни, здоровья, близких.

Вопрос перевода компенсаций репрессированным с федерального уровня на региональный обсуждался у президента. Выступив на совещании против предложения А. Кудрина, я оказался в абсолютном одиночестве. С моим предложением сохранить компенсации на федеральном уровне не согласился никто. Против в довольно резкой форме выступили и А. Жуков, и Д. Медведев, и В. Путин. Все они высказались за то, чтобы финансирование по этой статье перевести на региональный уровень и поставить в зависимость от финансовых возможностей и политической зрелости региональных властей.

Повторю, что речь шла о сумме, составлявшей тогда около одной десятой процента от всех расходов федерального бюджета…

— Андрей Николаевич, но здесь, если мы правильно Вас понимаем, Вы выдвигаете на первый план критерии уже не столько собственно экономического, сколько нравственного порядка, не так ли?

– А почему, собственно, экономическая политика, да и политика вообще, не должна быть нравственной? Можно ли применить критерий нравственности, например, к накоплению и использованию средств Стабилизационного фонда? В течение нескольких лет дополнительные средства, накапливаемые в результате благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры, из Стабфонда не расходовались. Благодаря этому темпы инфляции пусть медленно, но снижались. В 2006 году они опустились до 9% годовых. В 2007 году, увы, не без участия Е. Гайдара, были приняты решения о вскрытии Стабилизационного фонда. Львиная доля этих средств была отдана госкомпаниям. Результат не заставил себя ждать: темпы инфляции к маю 2008 года подскочили до 15% годовых, по продовольственным товарам — до 20%, а по стоимости минимального потребительского набора — до 30%. И что является более нравственным по отношению к большинству российских граждан: сохранять Стабфонд и снижать темпы роста цен или отдавать десятки миллиардов долларов государственным олигархам и разжигать инфляцию?

 — Ну тут ответ очевиден. А как, Вы полагаете, следовало бы поступить со Стабфондом? И какие решения относительно расходования его средств можно оценивать как нравственные?

– Прежде всего — погашение государственного внешнего долга (сейчас он выплачен еще не полностью, но его осталось уже немного — меньше 4% ВВП). После же полного погашения внешнего долга средства Стабфонда можно использовать по-разному. В случае регулярных значительных колебаний внешнеэкономической конъюнктуры Стабилизационный фонд нужен в качестве резерва на черный день — на случай падения цен на нефть, газ и другие экспортные товары. Если же цены на нефть только растут, устанавливая рекорд за рекордом и оставаясь на высоком уровне в течение длительного времени, то тогда ясно, что они из циклического фактора превратились в структурный. В таком случае сохранение Стабилизационного фонда в прежнем виде бессмысленно. Тогда его объемы надо сокращать, а сам фонд в конце концов ликвидировать. Лучшим способом его ликвидации было бы сокращение налогов. Устойчивый уровень профицита бюджета в 8% ВВП в течение каждого из последних трех лет означает, что фактический уровень налогов в стране завышен как минимум на 8% ВВП. Следовательно, налоговая нагрузка завышена и ее надо снижать, оставляя больше средств частным субъектам национальной экономики. Спрашивается, что является более нравственным: завышение налоговой нагрузки на граждан? Или ее снижение? Однако на такое решение власти не идут, а околовластные эксперты этого не предлагают.

Наконец, если власти не хотят сокращать налоги, а хотят раздавать средства Стабфонда, то тогда уж вместо раздачи немногим друзьям лучше раздать их всем гражданам — без исключения. Ведь это государственные средства, они должны принадлежать всем гражданам страны. Можно выбрать принцип, по которому эти средства разделить: поровну, в зависимости от возраста гражданина или как-то иначе. В таком случае тоже можно говорить о нравственном подходе в экономической политике. Такое решение было бы более нравственным, чем то, которое в итоге оказалось принятым. Ведь, как известно, ни по первому, ни по второму пути власти не пошли. Накануне так называемых парламентских выборов они раздали своим друзьям порядка 25 млрд долларов. Рост инфляции стал подтверждением того, что российские граждане заплатили за этот трюк: во-первых, у них отобрали потенциально им принадлежащие средства, а, во-вторых, их еще и заставили оплатить это похищение повышенной инфляцией.

Этот пример показывает, какие различия могут иметь форма и содержание проводимой политики. Даже если по форме экономическая политика выглядит правильной, по своей сути она может укреплять политический режим, наносящий непоправимый ущерб своим гражданам. Например, по формальным критериям бюджетная политика, проводившаяся в СССР министром финансов А. Г. Зверевым, была весьма приличной. Зверев оставался министром финансов дольше, чем кто бы то ни было в истории страны, — больше двадцати лет: начинал наркомом при Сталине в 1938 году, завершил министром при Хрущеве в 1960-м. С чисто профессиональной точки зрения, Зверев был одним из лучших финансистов страны. Темпы инфляции при нем даже в нерегулируемой части экономики — на колхозном рынке — были относительно умеренными даже во время войны. После же нее в течение ряда лет цены, как известно, снижались. Какой бы ни была пропагандистская составляющая этой кампании, она не смогла бы быть реализована, если бы под нее не было подведено серьезного финансового фундамента. Насколько та ситуация отличается от ситуации последних двух десятилетий, показывают различия в темпах инфляции тогда и в конце 1980-х–1990-х годах. Если же мы примем во внимание, что на его руководство Минфином пришлось почти полтора десятилетия военных конфликтов разной степени интенсивности, в которых находилась страна, то профессиональный успех Зверева будет еще более зримым.