Сергей Герасимов - Помни о микротанцорах

• Название: Помни о микротанцорах
• Автор: Сергей Герасимов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Ее пальцы играли с золотым паучком-чесалкой.

– Но почему они стали ненужны?

– Потому что они были слишком сильными. Вырасти больше и сильнее они уже не могли. С этим ничего нельзя поделать, разве что изобрести фиберглассовые или титановые кости, которые бы смогли держать еще больший вес и большее ускорение.

Эволюция остановилась.

Паучок-чесалка пробежался по ее руке к плечу и остановился на шее, спрятавшись под волосами.

– И что, они стали сохнуть и умирать, как листок у фробуса?

– Так устроена природа. Если тебя нельзя сожрать – ты бесполезен и должен уступить место другому.

– Тогда почему не вымирают акулы?

– Хищные рыбы охотятся за своими мальками и поедают друг друга. То же самое делал и человек последний миллион лет: он постоянно воевал, и чем больше было войн, тем больше рождалось детей.

– Но теперь войн нет, – сказала Мира, – и никто нас не ест, и природа об этом знает. Почему мы не вымираем?

– Может быть, человек все-таки служит кому-то пищей. Может быть, нас все-таки кто-то ест.

– Кому мы по зубам?

– Какому-нибудь паразиту, который так хорошо замаскировался, что мы не можем его заметить. Нам кажется, что мы видим аварии, теракты, стихийные бедствия или эпидемии, а на самом деле он просто нас кушает и не разрешает себя увидеть. Войны нет, но люди ведь пропадают каждый день. Самолеты падают, заводы взрываются, поезда сходят с рельс. И чем сильнее мы стараемся контролировать все это, тем больше катастроф. С каждым годом людей умирает больше. Теоретически, вполне возможно, что нас кушает накая невидимая тварь.

Или несколько тварей. Целый выводок, целый род. Что, страшно?

– Ты серьезно?

– Нет.

– А я серьезно. Этот твой монстрик, который прячется. А если вдруг я его увижу?

– Тогда он тебя скушает, прежде чем ты успешь кому-то рассказать.

Моб подвез их к зданию лаборатории – довольно большому двухэтажному сооружению с эмблемой из четырех звезд, соединенных вершинами.

– Подождешь меня тут? – спросил отец.

– Нет, я с тобой, а то ты застрянешь на целый час, как в прошлый раз.

Они оставили моб на стоянке и вошли в ворота из черных витых чугунных прутьев. «Помни о микротанцорах!» – было написано люминисцентной краской на передней стене.

Гектор пришел за десять минут до назначенного часа. Двухэтажное здание лаборатории с большой эмблемой в виде четырех звезд, соединенных вершинами, было, по всей видимости, перестроенным детским садиком – из тех одинаковых, прямоугольных и безжизненных, которые расползлись по городу в конце прошлого века. Впрочем, годы и толстые виноградные стебли, ветвящиеся по стенам, придали строению мягкую солидность, свойственную лишь старым домам. Дом тонул в зелени.

Березы, клены, каштаны, более современные бауэрсы с их роскошными сетчатыми листьями. Блестящие, почти зеркальные листья гибридной арахноиды слепили глаза, как солнечная дорожка в жаркой дали курортного дня. За решетчатой оградой из настоящего металла здесь и там виднелись кирпичные фундаменты беседок, руины детских домиков, почти сглаженные временем, едва угадывающиеся под буйством трав и кустов. И здесь же, во двое лаборатории, нелепый старик в теплой шапке кормил кур, – неуместный, как трактор на танковом параде.

Сегодня у него сильно болела голова – так, будто какой-то сумасшедший садист затягивал ее в тисках.

Он вошел и увидел коридоры, обшитые голубым пластиком, прозрачную панель передней стены, за которой уходила вдаль аллея широколистых лип, а над нею сияла гора ослепительно-белого облака, окаймленная еще более яркой, запредельно-белой кромкой. Ничего особенного внутри, кроме почти неощутимого запаха керосина; из этого здания еще десятилетия назад ушла душа; наверняка здесь была бухгалтерская контора, какая-нибудь инспекция, потом фирма по перепродаже трижды перепроданного, какой-нибудь клуб, который прогорел, и наконец, некто очень богатый купил оборудование и стены, чтобы создать собственный маленький биозавод. Теперь заводик набирает штат.

А здесь точно был клуб, – подумал Гектор, – Еще не выветрилась атмосфера уютной объединяющей глупости.

– Ваш пропуск?

Охранник вытащил из уха слуховой генератор анекдотов и теперь выжидающе смотрел. Генератор продолжал пищать комариным голосом, выдавая кольцо за кольцом бесконечную цепь пошлых шуток.

– Давно переехали? – спросил Гектор.

– Две недели.

– Кто здесь был раньше?

– Общество вегетарианцев. Если вы к ним, то вы опоздали.

– Я к вам. Вроде бы наниматься на работу. Шеф у себя?

– Четвертый кабинет. На второй этаж, направо.

Шефу было пятьдесят пять или около того; с первого взгляда он производил впечатление матерого уголовника и ясные, умные глаза это впечатление лишь дополняли, создавая дополнительное измерение холодной жестокости, столь неосознанной, что могла сойти за простую решительность и силу воли. От него веяло холодком, как от работающего вентилятора. Этот человек не останавливается ни перед чем, – подумал Гектор, и это было началом другой мысли, гораздо менее плоской, может быть, даже предчувствия, но предчувствие вдруг сбилось, перестав скачивать информацию на полубите, и Гектор услышал вопрос:

– Как вы думаете, почему мы отправили письмо именно вам?

– Вам нужен специалист моего профиля, а я лучший, по крайней мере, в этом городе. Все эти люди были вегетарианцами?

Энштейн, Бернард Шоу, Толстой и Махатма Ганди – четыре карандашных портрета, выполненных очень профессиональной рукой, украшали стену кабинета.

– Наверное, – ответил шеф, – они висели здесь, когда я впервые вошел.

– Странно, что они не забрали портреты.

– Вегетерианцы?

– Да.

– Да мы их просто выгнали, – сказал шеф. – Эти вегетарианцы оказались дикими и злыми. Они отказались уходить. Одна старуха даже попыталась облить себя керосином. Там, в стекляшке, на первом этаже. Там еще до сих пор остался запах. В каждой комнате был просто лес комнатных растений. Половину я выбросил, а половину приказал высадить во дворе.

– А рысь?

– Рысь наша. То есть, моя. То есть, дочери. Она обожает зверушек.

Рысь лежала здесь же, в кабинете, на круглом белом столе; напряженно и злобно глядела на Гектора. Вполне домашняя короткохвостая пушистая кошечка с кисточками на ушах. Килограм на пятнадцать. Жарко, бедной, приоткрыла рот.

Еще бы – ее шуба хороша для сибирских морозов. Довольно дорогое удовольствие – держать таких зверей. Они все имеют генетический деффект: гены нарушены так, что хищник не может выйти за пределы геометрической фигуры – круга или квадрата. Эта сидит на круглом столике и круг держит ее получше любой клетки. Но если стол перевернется, она не пощадит никого, кроме хозяев. Или просто сбежит в лес. А в лесу, как известно, нет никаких кругов.

– Покупная, – сказал шеф о звере, – совсем не злая.

– Что-то не заметно.

– Она ни на кого так не реагирует. Только на вас. Она вас боится. Вы не работали с хищниками?

– Работал.

Открылась дверь и в комнату вошла девочка лет четырнадцати, с воздушным красным шарфом на шее.

– Пап, я тут посижу, ладно, пока ты закончишь? – спросила она. – На диванчике?

Она вытащила изо рта оранжевую пластинку симулятора вкуса, осмотрела ее и снова засунула в рот.

– Если не будешь мешать.

– Ну разве я не понимаю? Вы хотите посмотреть мой табель? – она обратилась к Гектору с невероятно детской непосредственностью и, пока он раздумывал над ответом, вручила табель ему. Смотрите, биологию не выставили. Это потому что я знаю биологию лучше всей этой несчастной школы. Я хочу ему помогать, и я уже могу помогать, а он считает меня ребенком. Я даже ассистировала на операции. А препараты я готовлю лучше всех. Уговорите его, чтобы он взял меня на работу.

– Но я даже не знаю, возьмут ли меня, – возразил Гектор. – Скорее всего ты будешь готовить препараты кому-то другому.

– Не-а, папа знает, кого приглашать. Если он пригласил вас, значит вы и есть самый нужный в мире человек. Это точно. Отвертеться не получится.

Когда Гектор ушел, Катя сняла шарф и положила его на стол. Шарф был метра два длиною, но почти не весил. Он опускался на стол как тополиная пушинка.

Девочка была в голубой кофте с мелкими искусственными алмазами на груди, которые создавали узор цветов и листьев; в муаровых обтягивающих брюках, которые вдруг, при каждом движении, на малую долю секунды становились прозрачны, а затем снова наливались плотной темно-травяной зеленью. На запястье – браслет, с настоящим вриском, последней модели. Такой стоит дороже среднего автомобиля.

Веснушки на переносице и щеках; длинные волосы; генетически модифицированные ресницы, черные и очень длинные; морщинки у глаз и на лбу; глаза немного выпучены; лак на ногтях наложен неаккуратно. Совсем ребенок.