Николай Черушев - 1937 год: Элита Красной Армии на Голгофе

• Название: 1937 год: Элита Красной Армии на Голгофе
• Автор: Николай Черушев
• Издательство: FB2Fixe7ff5b79-012f-102b-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-94538-305-8

Военный историк Н.С.Черушев занимается темой репрессий в Красной Армии свыше 40 лет. Еще молодым офицером он увлекся сбором материалов, а затем интенсивно работал в центральных и местных архивах, в обществе "Мемориал" и его региональных отделениях, в архивах военных академий; по названной проблеме им выпущены две книги, опубликовано множество статей.

В новой книге автор рассказывает о трагических судьбах нескольких десятков первых лиц Красной Армии и Флота, среди которых М.Н.Тухачевский, Н.Э.Якир, И.П.Уборевич, В.К.Блюхер, А.И.Егоров, Я.И.Алкснис, П.Е.Дыбенко, А.В.Горбатов, А.А.Свечин, Г.Д.Гай, Я.К.Берзин, Ю.В.Саблин и другие. Расправы с военными занимают совершенно особое место в истории политических репрессий в СССР. Уничтожение значительной части армейской элиты весной-летом 1937 г. было едва ли не первой кампанией, организованной не по "классовому", а по профессиональному признаку. В книгу включены также уникальные сведения о судьбах членов семей и ближайших родственников репрессированных военных; материалы о тех, кого не смогли сломить "мастера заплечных дел."

---

Каких-либо других предательских указаний я тогда Таболину не давал, сохраняя его для выполнения главной нашей заговорщической задачи по Кремлю – ареста членов Политбюро ЦК ВКП(б). Однако об этом я с ним не говорил, хотя и рассчитывал на него. С этой же целью я перевел Таболина из города на жительство в Кремль.

Брюханова я назначил сначала дежурным помощником коменданта Кремля, а в 1937 году – комендантом здания Рабоче-Крестьянского правительства. Брюханова, как и Таболина, я всячески поощрял, брал его с собой на курорт в Сочи в 1936 году и сделал из него исключительно преданного мне человека. Я имел в виду в нужный момент открыто переговорить с Брюхановым о заговоре, надеясь на его согласие и конкретную помощь. К тому времени у меня зародился еще и другой план…»[275]

Продолжая «раскручивать» Ткалуна, особисты не могли пройти мимо такой должностной категории в Кремле, как заместитель коменданта – ведь он «тянул» на себе значительный груз обязанностей, а в случае отпуска или болезни шефа исполнял его обязанности в полном объеме. С апреля 1936 года этот пост занимал комбриг Кондратьев Сергей Игнатьевич, назначенный в Кремль с должности командира дивизии имени Ф.Э. Дзержинского. Эта дивизия была первым войсковым соединением в системе ОГПУ-НКВД и предназначалась для выполнения ряда специальных задач, как то: охрана важных объектов и учреждений, участие в поимке бандитов и террористов, поддержание общественного порядка в столице и т.д.[276]

Из многолетней практики известно, что очень редко случается ситуация, когда командир со своим заместителем живут душа в душу. Чаще всего бывает наоборот, когда между ними постоянные трения, порой весьма серьезные. При этом командир почему-то считает, что заместитель во многом. недорабатывает и подсиживает его, а тот в свою очередь, понимая ситуацию по-своему, полагает, что может выполнить то или иное дело значительно лучше, более качественно, нежели начальник. Примерно такая картина проглядывает из анализа взаимоотношений между Ткалуном и Кондратьевым.

Службы НКВД стремились «прибрать к рукам» Управление коменданта Московского Кремля не только, так сказать, в строевом отношении, но и в партийно-политическом. Пользуясь тем, что позиции наркома обороны Ворошилова в Политбюро ЦК ВКП(б) в 1937 году сильно пошатнулись, а степень его влияния на Сталина заметно снизилась, тогда как вождь НКВД Ежов приобретал все большую власть, им удалось поставить во главе политотдела Управления своего выдвиженца Трофимова, политработника из пограничных войск. Тот сменил на этом посту представителя РККА дивизионного комиссаpa М.А. Имянинникова, попросившегося на политработу в войска[277].

Представляет интерес «механика» назначения должностных лиц в комендатуру Московского Кремля. Из протокола допроса Кондратьева от 27 апреля 1938 года (арестован он был неделей раньше) узнаем следующие сведения, которые, если выкинуть оттуда упоминание о заговорщической деятельности и заговорщиках, вполне можно считать за достоверные.

«Вопрос: Когда и как Вы очутились на работе в комендатуре Кремля?

Ответ: В феврале 1936 г. меня вызвал к себе Буланов (секретарь Г.Г. Ягоды. – Н.Ч.) и заявил, что Ягода ставит вопрос о переводе меня на работу в Кремль заместителем коменданта Кремля. Буланов тогда же сообщил мне о том, что в Кремле есть антисоветская группа, связанная с заговорщиками из Штаба РККА, и назвал мне состав этой группы: Ткалун П.П. – комендант Кремля; Имянинников – начальник политотдела Управления коменданта Кремля; полковник Васильев – начальник отряда специального назначения и майор Азаркин – командир полка специального назначения.

В первых числах апреля 1936 г. я был снова вызван Булановым и он сообщил мне, что вопрос о моем назначении в Кремль решен и на днях я получу распоряжение о сдаче командования дивизией.

Буланов сказал мне. что Ягода хочет в моем лице иметь в Кремле представителя заговорщической организации НКВД в гарнизоне Кремля.

Дело в том, что Ткалун, являясь ставленником заговорщической организации в РККА, не представлял собой человека, на которого Ягода мог целиком надеяться. Внутренние противоречия в среде участников заговора существовали все время. Существовало также и взаимное недоверие. Именно в силу этого Ягода хотел в моем лице иметь в комендатуре Кремля «своего» человека…

Буланов направил меня к Паукеру (начальнику оперативного отдела ГУГБ НКВД СССР. – Н.Ч.) за конкретными инструкциями.

Паукер заявил мне, что он знает все указания, которые мне дал Буланов по заговорщической работе, поэтому он считает, что задача мне ясна. Паукер однако предупредил меня, что Ягода не верит Ткалуну, поэтому принимают меры к тому, чтобы в войсках гарнизона Кремля был преданный ему человек. Таким человеком Ягода выбрал меня…»[278]

Какие же функции по заговору должен был выполнять С.И. Кондратьев? Кто и какие задачи ему ставил? Снова обратимся к материалу, имеющему касательство как к Кондратьеву, так и к Ткалуну. В упомянутом выше протоколе допроса от 27 апреля 1938 года Кондратьев, отвечая на вопрос следователя о своих первых шагах в должности заместителя коменданта Кремля, показал: «Первой задачей явилось установить связь с Ткалуном и нащупать его заговорщические силы в Кремле. Представляясь Ткалуну, я заявил ему, что имел разговор с Булановым, знаю, что он (Ткалун) состоит в антисоветской организации и связан с заговорщиками из Штаба РККА.

Ткалун ответил, что знает и обо мне. Тогда же, в порядке введения меня в курс заговорщических дел, Ткалун сообщил мне, что в состав его заговорщической группы в комендатуре Кремля входят:

1. Начальник политотдела Управления коменданта Кремля Имянинников.

2. Начальник отряда спецназначения Управления коменданта Кремля Васильев.

3. Командир полка спецназначения Управления коменданта Кремля Азаркин.

4. Комендант Большого Кремлевского дворца Тренин.

5. Дежурный помощник коменданта Кремля Крысь.

6. Помощник начальника отдела связи Никитин.

7. Начальник сантехотделения Травкин.

8. Начальник спецотделения Меньшиков.

В числе близких к нему людей Ткалун назвал мне:

1. Дежурного помощника коменданта Кремля Брюханова.

2. Начальника хозяйственного отдела Таболина.

3. Начальника эксплуатационно-технического отдела Колмакова[279].

Сравним два документа – собственноручные показания Ткалуна от 13–14 апреля 1938 года и протокол допроса Кондратьева, исполненный двумя неделями позже. Зная процедуру прохождения такого документа, как протокол допроса, можно утверждать, что по одному и тому же вопросу (о заговоре в Кремле) Ткалуна и Кондратьева допрашивали фактически одновременно. Возможно, что даже в соседних кабинетах.

Посмотрев на два списка заговорщиков, видим, что они существенно отличаются друг от друга – и по количеству участников, и по персональному составу. А точнее, они совсем не совпадают. Если у Кондратьева фигурируют лица, так сказать, первой шеренги (Имянинников, Васильев, Азаркин), то у Ткалуна этот перечень состоит из «воинов» второго ряда (комендантов зданий, дежурных помощников коменданта и т.п.). Отсюда вывод – до поры до времени два следователя, допрашивавшие Ткалуна и Кондратьева, не согласовывали между собой свои действия и не сверяли показания своих подопечных.

Кондратьев же, продолжая давать показания, пояснил, что его первой задачей являлось ознакомление с существующей заговорщической группой в Кремле. «Эту задачу я выполнил, связавшись с Ткалуном и его людьми.

Наряду с этим я, по установке Ягоды, должен был стремиться к тому, чтобы захватить под свое влияние гарнизон Кремля. В этих целях я настоял перед Ткалуном о подчинении мне отряда спецназначения (он комплектовался командирами охраны) и полка спецназначения.

Обе эти войсковые части несли охранную службу, как наружных постов (по охране въездов и входов в Кремль), так и внутренних постов (охрана правительственных и партийных учреждений, расположенных в Кремле и квартир членов правительства в Кремле).

Ткалун против этого особенно не возражал и таким образом с первых же дней работы в Кремле я получил возможность сосредоточить все средства охраны Кремля в своих руках…»[280]

Сергей Игнатьевич Кондратьев после освобождения Ткалуна от занимаемой им должности (в конце сентября 1937 года) еще почти семь месяцев работал на прежнем месте. Комендантом Кремля его так и не утвердили, хотя и Рогов, пришедший на смену Ткалуну, не блистал особыми талантами. Затем Рогов застрелился, а Кондратьева арестовали 12 апреля 1938 года. Следствие длилось четыре с половиной месяца. После оглашения приговора Военной коллегии 26 августа 1938 года его в тот же день расстреляли.

Итак, главная задача Ткалуна в Кремле – это организация ареста руководящей верхушки партийной и правительственной элиты. Как это практически планировалось, тоже просматривается в материалах его архивно-следственного дела. Справедливости ради следует отметить, что для Ткалуна выполнение такой задачи не представляло особой трудности, ибо вся охрана Кремля находилась в его руках. Об этом он откровенно говорил своему следователю в январе – феврале 1938 года. Если бы заговор действительно имел место, то операция по аресту членов Политбюро ЦК ВКП(б) была бы проведена без особых усилий. Повторяем, в случае действительного наличия заговорщиков в Кремле.