Ева Модильяри - Черный лебедь

• Название: Черный лебедь
• Автор: Ева Модильяри
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-07284-5

История любви знаменитого издателя Эмилиано Монтальдо и журналистки Арлет Аризи не закончилась с его смертью, а имела неожиданное продолжение.

Приехав в Римини, Арлет обнаружила, что роскошный люкс в «Гранд-Отеле», где пять лет назад они останавливались с Эмилиано, до сих пор сохранен за ней, здесь все осталось так, как было в дни их любви. Пытаясь разобраться, в чем дело, Арлет узнает, что по завещанию своего возлюбленного, она и их дочь стали наследницами огромного состояния. Но это едва не стоило ей жизни…

---

Мое сексуальное посвящение произошло у него дома, во второй половине дня, в конце июня, когда мы готовились к экзаменам на аттестат зрелости. Любовь показалась мне коротким досадным насилием. Тот романтический идеал, который сформировался у меня в юности при чтении бесчисленных романов, был развеян в прах.

– У тебя странный вид, – сказала мне мать, когда я вернулась домой.

– Наверное, потому, что я занималась любовью с Раймондо, – ответила я таким же безразличным тоном, с каким объяснила бы ей, что у меня болит живот, потому что объелась мороженым.

В те годы моей матери было пятьдесят, но она могла заявить, что ей всего тридцать пять, и ей бы поверили. Она была женщиной, что называется, шикарной: очень красивой и очень элегантной. Но мне она казалась пожилой женщиной, некоей галактикой, отстоявшей от меня на сотни световых лет и которую я не имела ни малейшего желания исследовать. Иногда, просто так, для развлечения, я провоцировала ее, говоря ей шокирующие вещи. Но это ее никогда не выводило из себя. Выражение ее лица осталось неизменным и на этот раз, хотя она знала, что я говорю правду.

– Надеюсь, по крайней мере, что это доставило тебе удовольствие, – прокомментировала она с горькой иронией.

И пока я быстрыми шагами шла к своей комнате, участливо добавила:

– Если тебе понадобится помощь, можешь рассчитывать на меня.

В моей жизни мне не раз отчаянно нужна была помощь, но я решительно отрицала саму возможность от кого-то ее получать. Даже не знаю, почему.

Теперь же, когда передо мной встала эта неразрешимая загадка, я была напугана ею, как цыпленок, застигнутый грозой. Впервые сейчас, уже в сорок лет, я почувствовала глубокое и непреодолимое желание обратиться за помощью к матери. Вот почему я решила ей позвонить.

Через минуту мне ответил нежный и невинный голос моей Эми.

– Чао, мамочка, – поздоровалась она, узнав меня. – Когда ты вернешься?

– Скоро, – успокоила я ее. – Завтра.

– Днем или вечером? – настаивала она, чтобы точно знать, сколько времени отделяет ее от долгожданного горячего объятия.

– После обеда. – Чтобы избежать дальнейших уточняющих расспросов, я перешла в атаку: – Что ты делаешь сейчас? Чем занимаешься?

– Смотрю телевизор.

– А где бабушка?

– Здесь. Я передам ей трубку, – сказала дочь.

Я слушала мать, которая сообщала о том, как спала Эми и что она обедала, но думала о своем.

– Мне нужна твоя помощь, – прервала я ее, не найдя других слов, чтобы объяснить ей то, что происходило со мною.

И, вслушиваясь в тишину, которая последовала за моими словами, я ясно представила, как впервые за многие годы у моей матери изменилось выражение лица. Похоже, что этими четырьмя словами я сказала то, о чем всю жизнь упорно и тупо молчала.

– Жду тебя, – ответила она, наконец.

Глава 2

Чувство долга, столь часто восхваляемое, но не всегда практикуемое другими людьми, лично мне всегда усложняло жизнь.

Я позвонила в секретариат конгресса и попросила прислать тезисы наиболее интересных докладов. По правде сказать, их было немного. Большинство конгрессов – это нечто вроде поощрения для их участников в виде отпуска, проводимого в престижном отеле под щедрым покровительством крупных фондов и фирм.

Вместе с информационными материалами организаторы прислали мне подарок: шикарную коробку с набором губок для ванны – изделие известной фармацевтической фирмы.

За час я написала две машинописные страницы по тридцать строк, что могла бы сделать, даже не выезжая из Милана. Аккуратно сложив их вдвое, я убрала свои записи в одно из отделений моей дорожной сумки, пристегнула к отвороту жакета булавку Эмилиано и покинула номер.

– Синьора так рано уезжает? – удивился портье, когда я отдавала ему ключ.

Этого приятного молодого человека, сердечного и любезного я никогда прежде не видела, но, по тому, как он на меня смотрел, стало ясно, что гостиничные сплетники уже поведали ему мою историю. Золушка и прекрасный исчезнувший принц наверняка поразили воображение всех, и наш роман, возможно, впоследствии станет легендой «Гранд-Отеля».

– Боюсь, что да, – с притворной грустью улыбнулась я.

В холле в удобных креслах в ожидании часа аперитива сидело немало моих коллег. Я постаралась проскользнуть незамеченной, чтобы избежать переходов от одной группы к другой с дежурными фразами и шутками, которые давно известны мне наизусть. «Как поживаешь?.. Что поделываешь?.. Понравился тебе подарок?.. Несколько банальный, правда?.. Обслуживание здесь – хуже некуда… Кухня отвратительная, не говоря уж о вине… Тот, кто забыл дома консервный нож, рискует умереть здесь с голоду…»

Я спустилась по ступеням террасы в сад, обогнула клумбы и вышла на стоянку, где ожидала меня моя машина со смиренным терпением старой собаки, поджидающей хозяйку у дверей супермаркета.

Согласно одной из моих бредовых теорий, не только люди и животные, но и вещи имеют собственную индивидуальность и душу. У моей малолитражки было имя, которое я присвоила ей в первую же нашу встречу, – Камилла. Она была голубая с металлическим отливом и имела несколько иронический и равнодушный вид. Точно такое же лицо было у моей учительницы по литературе в лицее, которую звали Камиллой. Мне казалось, что я выбрала свою машину, но не исключено, что это она выбрала меня после беглой оценки: женщина – значит, нога не будет слишком сильно давить на акселератор; без больших средств, уважающая права других, – гарантирует правильное обращение с ней; никакого радио или магнитофона – будет слушать шум мотора.

Я положила в багажник свою сумку, села за руль и выехала на автостраду. И под шум мотора на меня нахлынули воспоминания…

Мой роман с Эмилиано начался с приглашения на завтрак. В своем синем лимузине он ждал меня у выхода из издательства. Шофер, мужчина средних лет с глубоко посаженными черными глазами и широким добродушным лицом, открыл передо мной дверцу.

– Давай побыстрее, – поторопил его Эмилиано, когда шофер садился за руль.

– Это зависит не от меня, – возразил тот, – а от уличного движения.

Затем воцарилось молчание. Приятный запах кожи, которой были обиты сиденья, создавал уют в просторном салоне. То, что я оказалась в машине Эмилиано, столь известного в издательском мире и влиятельного, вызывало неведомое доселе волнение, среднее между страхом и желанием. Я ощущала себя как во сне и была готова к любой неожиданности. Поэтому я не очень удивилась, когда заметила, что машина выехала за окраину города.

Зачем понадобилась вся эта комедия с приглашением на обед? Я думала, что он хочет отвезти меня в модный ресторан, но теперь должна была отказаться от этого предположения.

Эмилиано вел себя так, словно меня здесь и не было. Достав из кармана пиджака несколько листков, он принялся делать на них пометки своим мелким неровным почерком. Я забилась в угол сиденья и продолжала искоса наблюдать за ним.

То, что машина ехала в сторону Линате, было совершенно очевидно, и меня это интриговало. Даже тогда, когда лимузин, въехав на территорию аэропорта, остановился у застекленного здания с большими окнами, я не представляла, что ждет меня впереди.

Эмилиано повернулся в мою сторону и ласково улыбнулся.

– Скоро мы будем за столом, – пообещал он.

Мы вышли из машины. Мое лицо выражало явное любопытство, как я ни старалась скрыть его под маской наигранного равнодушия, но Эмилиано ничего не объяснял мне.

– У синьоры есть документы? – спросил шофер вкрадчивым голосом.

Я подозрительно взглянула на него. У меня было два пути: гневно протестовать и требовать объяснений или безропотно вытащить паспорт из сумки. Я выбрала последний. Мне хотелось узнать, что скрывается за таким экстравагантным поведением Эмилиано. Этот выбор и определил мою дальнейшую судьбу. Что бы случилось, если бы в тот день я запротестовала и велела отвезти меня домой? Как сложилась бы моя жизнь?

Я отдала шоферу паспорт.

– Вы получите его на борту, – пообещал он извиняющимся видом.

Я увидела, как он вошел в здание аэропорта, а сама последовала за Эмилиано к стоящему у взлетной полосы самолету, который блестел под полуденным солнцем, как серебряный.

– Пообедаем на борту, – лаконично заявил Эмилиано.

У трапа нас ожидал подтянутый широкоплечий стюард, который, казалось, сошел со страниц рекламных проспектов. Моторы уже были включены, и порыв теплого ветра раздувал мою юбку из легкого пике. Мы поднялись по трапу, вошли в отделанный светлым пластиком салон и сели в кресла, обитые голубой кожей. Из невидимого радиоприемника неслись звуки ноктюрна Шопена.

Командир подошел поздороваться с нами. Это был сердечный и располагающий к себе человек. Он попросил нас пристегнуть ремни и пожелал счастливого полета.

Когда самолет набрал высоту, из служебного помещения вышли стюард и стюардесса. Женщина постелила на стол голубую скатерть, а мужчина достал из серебряного ведерка бутылку шампанского, открыл ее и рассчитанными профессиональными движениями наполнил бокалы.