Сандра Паретти - Пурпур и бриллиант

• Название: Пурпур и бриллиант
• Автор: Сандра Паретти
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-85585-567-8

Могла ли знать юная парижская ветреница Каролина, что готовит ей судьба? Ей, никогда не покидавшей Франции, предстоят долгие месяцы скитаний по пустыне. Ей, богатой герцогине, приходится терпеть нужду и бродяжничать. Она едва не становится рабыней, скрывается в мечети, где рождается ее дочь.

В конце романа Сандры Паретти перед нами предстает уже не легкомысленная красотка, а мудрая, сильная и прекрасная женщина, которая сумела выдержать все испытания. Она возвращается домой, во Францию, чтобы обрести то, что казалось потерянным навсегда.

---

– Благодарю вас за то, что вы пришли. Но, пожалуйста, скажите, где кормилица и ребенок?

Тафас протянул руку:

– Вы принесли деньги?

Каролина протянула ему мешочек с деньгами. Мгновенно, незаметным движением он выхватил из ее пальцев кошелек и спрятал его в складках плаща.

– Вы будете довольны моими известиями, – сказал он. – С Зинаидой договорились, что она должна ждать вас в моем доме.

Каролина не могла этого больше выносить:

– Где ребенок?!

– Успокойтесь! Вы что, хотите, чтобы все обращали на нас внимание? Они были в моем доме, Зинаида и ребенок. Она пришла еще раньше каравана, но после того, как в городе узнали о вас и стали разыскивать, больше не смогла оставаться. Это было бы слишком опасно. Уже поползли слухи, что с ней ребенок христианки. Что же им оставалось делать?

– Где Зинаида и ребенок?

– Они покинули город. – Тафас ударил себя кулаком в грудь. – С моей помощью. Я попросил моего хорошего друга, проводника, который отправлялся с почтовым караваном, взять их с собой.

Каролина молчала. Снова ее надежды были обмануты.

– Где я смогу их найти?

– В Расе, ее родной деревне. Она лежит на вашем пути, почти в сорока милях южнее Алжира. Она наверняка доберется туда. Вернее, чем если бы поехала с вами. Ребенок крепкий, а Зинаида бесстрашна, как мужчина. Единственное, что могло бы вас беспокоить, – это то, как сильно любит она ребенка. Она обожает девочку, как будто это ее собственное дитя.

Малем Мерабет, который во время их разговора стоял в стороне, внезапно возник рядом. Он, как всегда, подошел беззвучно, делая вид, что совершенно поглощен лошадьми которые уже были оседланы. Слуга тащил за повод нагруженных верблюдов. Он издал гортанный звук, и верблюды, недовольно крича, опустились на колени и стали испражняться.

Тафас проворно отпрыгнул в сторону. Потом торопливо сложил руки на груди и поклонился Каролине:

– Вы обязательно найдете своего ребенка! Аллах с вами! Он доказал это...

– Идите с миром, – сказала Каролина, мучаясь противоречивыми чувствами.

Странно, но она не держала зла на этого человека. Понимая, что он продувная бестия, она все же доверяла ему больше, чем Малему Мерабету и его маленькому отряду, который должен был сопровождать их. Если быть честной с самой собой, то следовало признать: она в глубине души радовалась тому, что с ребенком все так устроилось и что она не должна нести ответственность за его опасное путешествие по пустыне. Но все же мысль о том, что ее девочка прижимается к груди чужой женщины, больно ранила ее. Шум отвлек ее от мыслей. Малем Мерабет вылил воду на лагерный костер. Шипя, огонь потухал, испуская белый дым. С головы каравана, уже готового к отправлению, послышались приказы занять свои места. Малем Мерабет сделал знак своим людям. Те вскочили в седла.

Стерн подвел коня Каролины. Он протянул ей повод, поддержал стремя.

– Садитесь, – сказал он спокойно. – Время отправляться.

Каролина схватила его руку, молча сжала ее. Потом поставила ногу в стремя и уселась в седло. В свете факелов караван медленно приходил в движение.

Во главе каравана погонщик прокричал первое «Хо-хо». Заржала лошадь, раздался смех и снова замер, растворился в темноте.

Каролина не могла вспомнить, видела ли она когда-нибудь такую темную ночь. В мире не существовало больше ничего – ни неба, ни земли, – только всепоглощающая темнота, в которой свет факела едва достигал руки, сжимавшей его. Она не знала, сколько времени они уже пробыли в пути, когда к ней вдруг подскакал шейх Томан ибн Моханна.

– Будьте внимательны! – прошептал он.– Смотрите вперед!

– Что такое? – спросила Каролина, приготовившись к очередной неприятности.

– Есть нечто, что можно увидеть только здесь, только в этот час. Как мы говорим, ночь открывает свои глаза. Того, кто увидит ЭТО, ночь будет оберегать.

Каролина напряженно вглядывалась в тьму и вдруг увидела ЭТО. Действительно, казалось, будто широко раскрылся огромный темный глаз. Тонкая, будто тлеющая полоса мелькнула, разорвала темноту и исчезла. Все длилось не дольше секунды. Потом снова вернулась ночь, но в этой ночи были уже земля, небо и линия, которая их разделяла.

Воздух похолодал, и стало свежо. Вдали возникли контуры деревьев. Подъехав поближе, Каролина узнала веерные пальмы. Это была роща, между стволами которой слабо светились белые мраморные плиты и силуэт маленького круглого храма. Процессия мерцающих фонарей двигалась сквозь темноту к роще. Это был маленький отряд, явно не принадлежащий каравану. Казалось, погонщики и животные прибавили шаг, чтобы не столкнуться с этой процессией. В середине группы Каролина увидела четырех мужчин, несших на плечах большие носилки, на которых стоял гроб. Впереди процессии шла закутанная в черное фигура. Неосознанно Каролина натянула поводья, пытаясь разглядеть, что там происходит. Процессия остановилась. Гроб опустили на землю. Каролина повернулась в седле и вопросительно взглянула на шейха Томана.

– Это лес мертвых, – объяснил шейх. – В Тимбукту только эти деревья всегда отбрасывают тень.

Процессия достигла своей цели. Мужчины окружили вырытую могилу. Мощные потоки дождя наполнили ее водой, и теперь свет фонарей отражался в водяном зеркале. В тишине раздалось приглушенное бормотание. Порыв ветра сбил с пальмовых листьев влагу. Град капель обрушился на землю. Каролина уже хотела отвести взгляд, как вдруг что-то в темной фигуре приковало ее внимание. Мужчина распахнул плащ и выпрямился. Потом простер вперед руки. Это был такой же жест, каким Аба эль Маан недавно приглашал ее войти в свой дом. Аба эль Маан! Который пришел в этот лес мертвых, чтобы предать земле тело своего внука Тимура. Словно паралич разбил Каролину. Но это не был страх, что Аба эль Маан может узнать ее. Это не было и воспоминание о Тимуре или о том мгновении, когда Аба эль Маан произнес свой приговор. Перехватило дыхание при мысли, что это ее сейчас могли бы хоронить. Ненатянутый повод праздно лежал в ее руке. Она не могла оторвать взгляда от горестной сцены. Невыплаканные слезы жгли ей глаза. При мысли о том, что она может умереть где-то на чужбине и быть похороненной в чужой земле, ее сердце сжалось. Не был ли этот страх тем, что придавало ей силы пережить все? Страх лечь в чужую землю?

Было только одно место на земле, где она хотела бы обрести вечный покой. Казалось, сквозь тьму южной ночи она увидела мягкий свет лампады в часовне Розамбу; базальтовый алтарь – этот базальт остался еще с языческих времен. Над ним не висело распятие, но сверху стоял золотой, украшенный драгоценными камнями крест. Купель из красноватого гранита. Низкий свод с красным камнем, на котором был выбит герб графа Ромма Аллери – роза и меч. Хоры с полустершимися фресками. Флаги, укрепленные в тяжелых кованых держателях, а в их тени – могильные плиты, саркофаг. Она потянула за повод и направила своего коня к Стерну.

– У меня одна просьба, – тихо сказала она. – Если со мной что-то случится, отвезите меня в Розамбу. Обещайте мне это. Я хочу только там быть похороненной... – Еще не договорив, она осознала всю странность своей просьбы и испугалась.

Почему именно сейчас задумалась она о смерти, в тот самый момент, когда избежала гибели, когда была свободна?

В ее голосе было что-то, не позволившее Стерну возразить. Это не было минутное настроение, блажь, вдруг вырвавшаяся наружу. Для него слова Каролины прозвучали как предчувствие, уверенность в том, что ей никогда больше не увидеть замок своего детства. Но Стерн ощущал не только страх за нее. Ревность, дикая, безумная ревность – к этому Розамбу, ко всему в ее жизни, к чему он не имел и никогда не будет иметь отношения. Даже смерть, о которой она сейчас говорила, была невидимым соперником, грозящим отнять у него любимую.

Нежное, слабое мерцание окрасило рассветную дымку. На холмы, образованные лавой, лег розовый отсвет. Песок был мягок, как ковер. В лощинах и впадинах после ночного дождя появлялась нежная зелень – свежий салатовый налет, покрывший серую и красновато-коричневую поверхность пустыни.

Каролина не ощущала никакой усталости. Страхи и тяжкие мысли прошедшей ночи рассеялись вместе с темнотой. Скоро наступит день. Воздушная свежесть, возвещающая о приходе утра, наполняла и ее сердце. Скоро они отделятся от каравана. Она с минуты на минуту ожидала условного знака от Малема. Но первым остановил свою лошадь шейх Томан. Каролина и Стерн придержали своих коней. Шейх Томан закутал лицо.

– К сожалению, наши дороги вскоре разойдутся, – начал он в раздумье. – До Сахары осталось не больше часа.

Ненамеренно его взгляд то и дело обращался к Малему Мерабету. От Каролины не укрылось недоверие, сквозившее в этом взгляде.

– Вы сомневаетесь в нашем проводнике? – спросила она.

– Он из рода Хазими, – ответил шейх Томан. – Это бесстрашные воины, о которых веками идет слава, что они никогда не нарушают своего слова. Многие караванщики принадлежат к этому роду. Верность тем, кого они сопровождают, для них священна.