Аркадий Карасик - Месть авторитета

• Название: Месть авторитета
• Автор: Аркадий Карасик
• Издательство: Вече
• Жанр: Детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-7838-0035-X

Некий «источник», внедренный в одну из действующих в Подмосковье группировок, сообщает, что один из воров в законе — чрезвычайно жестокий тип, садист, палач, для которого истязание жертв — высшее наслаждение, заболел и помещен в больницу, где ожидает операции. С целью его разоблачения туда же попадает генерал милиции Вербилин. Последствия совершенно неожиданны.

---

Фарид догадался — его так называемые соперники охраняют девушку. По его просьбе, обращенной к «бате».

— Пойдем покурим, да? А то я пустой, как дырявый кошелек/

Я неторопливо поднимаюсь. Торопиться нельзя — сопалатники так и сверлят меня подстерегающими взорами. Не палата — осиное гнездо.

Сидорчук открывает глаза, растерянно ворочается на кровати. Ему не хочется отпускать «подшефного» одного и опасно афишировать слишком близкое знакомство.

На лестничной площадке, наклонившись к моей зажигалке, Фарид быстро шепчет: не могу, батя, показать тебе зазнобу вора в законе — выписалась шалашовка. И еще один смылся — Никита…

Осы, почуяв опасность, начинают разлетаться…

29

Сегодня в палате тихо. По обыкновению подремывает Петро. Спит и, вроде, не спит. Любой шум: скрип под ногами вошедшей сестры или санитарки, шепот за дверью в коридоре — глаза открываются. «Такелажник» по-звериному насторожен.

Безмятежно любуется витиеватыми облачками табачного дыма Алексей Федорович. Будто изобретает очередные «щипки» для наивного калеки.

Все так же всматривается в белый потолок Гена. Глаза потемнели, углы рта опустились — тоскует человек.

Фарид нетерпеливо расхаживает по коридору. Изредка заглядывает в палату. Он тоже грустит. Сегодня — внеочередное дежурство Мариам, она согласилась подменить чем-то занятую подругу. Время смены, а девушки нет. Фарид волнуется, и его волнение передается мне. Неужели люди Гошева упустили «подшефную»? Не должно быть — хлопцы опытные…

Со шприцами, уложенными в ванночку, будто патроны в обойму, появляется заканчивающая дежурство сестра. Она тоже ожидает Мариам и тоже не понимает причины отсутствия всегда аккуратной подруги. Дежурство выдалось тяжелым, почти не спала. Не терпится перекусить на скорую руку и отоспаться.

При виде шприцев заныло мое истерзанное уколами бедро, но сестра свернула к постели бухгалтера.

— Одноразовый? — сердито спросил тот, опасливо косясь на иглу. Будто высматривал на ней рой микробов. — Или одноразовые растащили по домам, а этот — недокипяченный? Учти, малявка, башку отверну и привинчу к… другому месту!

Обычно в ответ на подобные оскорбления сестры отстреливаются грубостями, иногда обращают ехидные сравнения больных в шутки. Сегодняшняя медсестра устала до такой степени, что нет сил ни ворчать, ни возмущаться, ни шутить.

Повелительный жест — поворачивайтесь! Алексей Федорович, вздохнув, ложится на живот, задирает полу халата, спускает трусы, обнажая тощие ягодицы. Почувствовав укол, вздрагивает и зло фырчит.

— Не дрова колешь, садистка, живую плоть лечишь! И чему вас только учат в разных школах-училищах?

И снова сестра не реагирует.

На очереди — Гена, потом — Сидорчук и… я. Гена даже не морщится, словно не в него втыкают острую иглу. Ивану ничего не назначено — кроме таблеток.

Я переношу довольно-таки болезненный укол спокойно. Когда болит душа, физическая боль по сравнению с болью душевной переносится легко.

— Все-таки, где Мариам? — спрашиваю уставшую сестру, пользуясь отсутствием азербайджанца. — И почему вы меняетесь сегодня вечером? Обычно смена по утрам…

— Я попросила освободить мне вечер, — признается девушка. — А вот где она гуляет — не знаю. Сама волнуюсь…

Вечерний, внеплановый осмотр производит сам начальник отделения. Необычно серьезен, не улыбается, не шутит. Видимо, не так уж легко нести ответственность за больных. Особенно в гнойном отделении.

Как всегда, первая остановка — возле Гены.

Федор Иванович ощупывает обрубки ног, измеряет давление, разглядывает температурный листок, прослушивает грудную клетку, мнет живот. Недовольно хмурится.

Обычная процедура. И — необычная. Слишком много внимания уделяется безногому калеке…

— Ну, что ж, все более или менее в порядке. Мы сделали, что могли. Слово — за природой. Она у нас — умная, знает, что и как долечивать… Конечно, с нашей помощью… Итак, завтра мы тебя выписываем. Супруге я позвонил — обещала приехать. Брат не сможет — срочная работа… Готовься.

Важная новость — выписывают Гену!

Я просто не могу себе представить нашу «осиную» палату без него. На койке рядом с входом появится другой страдалец. Никто по утрам не станет просительно тянуть руки, не улыбнется смущенно, услышав очередной похабный анекдот куряки…

Кажется, я позабыл, что вскоре сам покину эту палату, что и на мое место ляжет другой человек…

Волоча ноги, опустив голову, входит Фарид. Не вечно же ему болтаться по неуютному коридорному «проспекту»? Прибежит Мариам — обязательно заглянет в поисках парня в палату. Еще до приема дежурства. Приветливо улыбаясь, поздоровается с ее обитателями, в первую очередь, конечно, с Фаридом.

Парень не ложится — стоит за спиной начальника отделения. Ловит каждое его слово. Вдруг Федор Иванович упомянет об исчезнувшей сестре… К примеру, послал, дескать, ее с поручением — вот-вот появится.

Но речь не о Мариам.

— Постарайтесь дома выдерживать больничный режим. Делайте зарядку по нашей системе, берегитесь простуд…

— А то, что парню при операции внесли инфекцию, как быть с тем хирургом? — язвительно подбрасывает всезнающий бухгалтер. — Похвальной грамотой наградят, премию дадут?

— Неизвестно по какой причине произошло нагноение, — сухо, на пределе обычной вежливости, парирует Федор Иванович. — Медицина, к сожалению, далеко не все знает…

— Последнего больного в гроб вобьете — научитесь…

Начальник отделения отворачивается. Уверен — услышь он такое от другого больного, расправился бы по всем законам больничного «кодекса». Вплоть до увольнения… то есть выписки.

Причина ясна. Больной — платный, за него какой-то банк расплачивается не малыми суммами. Вот и приходится терпеть хамское поведение.

На очереди — Сидорчук. Я-то знаю — парень без изъянов, здоров как бык. Федор Иванович, конечно, тоже осведомлен.

— Новенький? Вас я осмотрю отдельно, в своем кабинете… Прошу зайти через полчасика…

Я осторожно стягиваю халат, готовлю к демонстрации опавшую опухоль на бедре. Но Федор Иванович ко мне не подходит.

— Извините, Семен Семенович, но сейчас мне некогда… Пожалуйста, загляните ко мне минут через сорок…

Куряка к осмотру не готовится. Лежит, подоткнув под спину подушку, и издали разглядывает доктора. Дескать, мне наплевать и на твои наставления, и на щупанье моих внутренностей. Твое дело — лечить, мое — платить денежки. Вот и старайся.

Федор Иванович старается. Отрабатывает получаемые больницей сотни тысяч. Выслушивает, простукивает, щупает…

— Завтра возьмем вас на операцию… Как готовиться, знаете?

— Готовиться не собираюсь, — вызывающе фыркает бухгалтер. — Пусть готовят врачи с сестрами да санитарками, они за это зарплату получают… А я что — подопытный кролик. Внесете инфекцию и отрежете ноги. Как Генке… Глядишь, медальку повесят, звание, какое присвоят…

Ну, и клещ таежный! Вцепился — не оторвешь. Наученный многодневным общением с курякой, начальник отделения невежливо показывает ему обтянутую белым халатом спину.

Я насторожился. Интересно, что он сейчас скажет «такелажнику»? Ведь Гошев обязательно нацелил его на определенное отношение к подозреваемому…

— У вас дело идет на лад, но скорой выписки не обещаю. Опасаюсь рецидивов. Поэтому не торопитесь, соблюдайте все наши рекомендации…

Фарида начальник отделения обходит. Верный признак — с Мариам что-то произошло. Парень провожает врача тоскующим взглядом, но поворачивается к Гене с улыбкой на пухлых губах. Страдающей и радостной одновременно.

— Домой поедешь, да! С женой увидишься, с друзьями… Хорошо, очень хорошо! Хочешь, покатаю?

Гена согласно тянет руки. Фарид подхватывает его под мышки, приподнимает, придерживая ногой каталку. На лбу выступает пот, глаза щурятся, но губы по-прежнему раздвигаются в улыбке.

— Как же ты станешь жить без своего «дядьки», а? Покидаешь меня, царевич-королевич…

Алексей Федорович ни гу-гу. Дорого достается ему «привычное молчание, небось, внутренности, особенно, кишечник, корчатся от злости. Но Фарида он побаивается.

Мариам по-прежнему нет.

Иван отправился на персональный осмотр. Ему — через полчасика, мне — минут через сорок… удивительное совпадение. Остановился в дверях палаты и кинул мне предупреждающий взгляд. Будто спасательный круг утопающему.

Я понял и поднялся. Не потому, что боюсь утонуть — переживаю за парня, который отвечает за мою безопасность. Отвечать за других — страшно тяжелая ноша, не всякому она под силу. Поэтому не стоит зря травмировать Ивана.

При выходе из палаты Сидорчук снял свой халат, сменив его на «общественный». Синий.

— Сквозняки разгуливают по коридору, — объяснил он. — Главное для больных — избежать дополнительных болячек…

30

В кабинете начальника отделения, как я и предполагал, нас ожидает Гошев. Докторский халат — нараспашку, руки заложены под ним за спину. Уголок левого глаза нервно подрагивает.