Джеффри Клюгер - «АПОЛЛОН-13»

• Название: «АПОЛЛОН-13»
• Автор: Джеффри Клюгер
• Жанр: Биографии и Мемуары

История лунной экспедиции «АПОЛЛОН-13»

БЕСТСЕЛЛЕР, ПО КОТОРОМУ БЫЛ СНЯТ ЗНАМЕНИТЫЙ БЛОКБАСТЕР

Книга «Аполлон-13» рассказывает реальную историю пятой американской экспедиции к Луне, экспедиции, которая чуть не закончилась катастрофой в апреле 1970 года. Всего через 55 часов после старта на борту произошел взрыв, в результате которого Джим Лоувелл и двое других астронавтов попали в бедственное положение, быстро теряя кислород и энергию. Лоувелл и Клюгер ярко повествуют о том, как эти люди были вынуждены покинуть главный корабль и перебраться в лунный отсек – маленький модуль, предназначенный для проживания двух человек в течение двух суток. Их близкие и вся страна наблюдали за отчаянными попытками Центра управления вернуть экипаж на Землю, что многими теперь расценивается, как лучшие дни «НАСА».

У людей из экипажа «Аполлона-13» было много планов на 21 апреля 1970 года. Если бы все прошло, как намечено – а ничего и не предвещало иного – 21 апреля они бы совершили посадку в Тихий океан и поднялись на борт вертолетного авианосца «Айво-Джима», завершив третью пилотируемую и самую амбициозную высадку на Луну. В отличие от «Аполлона-11» и «Аполлона-12», которые садились на гладкие равнины Моря Спокойствия и Океана Бурь, «Аполлон-13» собирался совершить рискованную посадку в лунном массиве Фра-Мауро. Достижение этой неприступной земли потребует высшего пилотажа и докажет не только возможности лунных кораблей, но и мастерство пилотов, управляющих ими. Выполнишь подобную миссию – и день посадки в южные воды Тихого океана станет историческим днем.

И в то же время, экипаж «Аполлона-13» – командир Джим Лоувелл и новички Джек Суиджерт и Фред Хэйз – неожиданным образом внесли те апрельские дни в анналы истории. В их экспедиции не было точных посадок, памятных слов и громадных, кроличьих прыжков в неземной гравитации Луны. Вместо этого там был взрыв кислородного бака, смертельно раненый корабль и экипаж в безвыходном положении за 200 тысяч миль от Земли, без шансов починить корабль и вернуться домой.

---

– Все нормально, КЭПКОМ, – сказал руководитель полета и растоптал сигарету, которую закурил четыре минуты назад, – Сообщите экипажу, что мы ждем.

– «Одиссей», Хьюстон ждет. Все, – вызвал Кервин.

Ничего, кроме статических помех. Прошло пятнадцать секунд.

– Пробуй снова, – приказал Кранц.

– «Одиссей», Хьюстон ждет. Все.

Еще пятнадцать секунд.

– «Одиссей», Хьюстон ждет. Все.

Еще тридцать секунд.

Люди за терминалами уставились в свои экраны. Гости в наблюдательном зале смотрели друг на друга. Медленно прошли еще три секунды, но на линии связи не было слышно ничего кроме шума. И вдруг шум в наушниках операторов изменился: не более чем вибрации, но достаточно отчетливые. Сразу после этого появился безошибочный голос.

– Так, Джо, – вызвал Джек Суиджерт.

Джо Кервин закрыл глаза и глубоко вздохнул. Джин Кранц поднял вверх руку, люди в наблюдательном зале стали обниматься и аплодировать.

– Хорошо, – без церемоний ответил Кервин, – Мы тебя слышим, Джек.

Наверху в космическом корабле астронавты больше не были отрезаны от всего мира, они наслаждались плавным спуском. Когда утихла ионная буря, окружавшая корабль, плотные слои атмосферы замедлили скорость падения с 25 тысяч миль в час до приемлемых 300 миль в час. За иллюминаторами зловещий красный цвет сменился бледно-оранжевым, затем бледно-розовым и, наконец, обыкновенным голубым. За долгие минуты потери связи корабль пересек ночную сторону Земли и вышел на дневную. Лоувелл посмотрел на свой гравиметр: тот показывал «1.0». Он посмотрел на высотомер: там было 10.7 км.

– Ожидаем раскрытия парашютов, – сказал Лоувелл своим товарищам, – и надеемся, что пиропатроны в порядке.

Показания высотомера с 8.5 км снизились до 7.9 км. На черте 7.3 км астронавты услышали хлопок. Из окна они увидели две яркие вереницы ткани. Затем они раскрылись.

– Оба тормозных парашюта раскрылись, – прокричал Лоувелл Земле.

– Принято, – ответил Кервин.

Приборная панель Лоувелл больше была не в состоянии измерять черепашью скорость корабля, но из полетного плана командир знал, что в данный момент он должен быть на высоте шести километров над водой и опускаться со скоростью 175 миль в час. Меньше чем через минуту оба тормозных парашюта самостоятельно отстрелились, и вместо них появились три других, а после них – три главных парашюта. Их полотнища ткани мгновенно вытянулись, дернув астронавтов в их креслах, и раскрылись. Инстинктивно Лоувелл глянул на свой приборный щиток, но индикатор скорости ничего не показывал. Однако он знал, что теперь они движутся со скоростью чуть больше 20 миль в час.

На палубе авианосца США «Айво-Джима» Мел Ричмонд вперил взгляд в бело-голубое небо, но не видел ничего, кроме синевы. Человек слева от него тоже молча смотрел, а потом тихо выругался, что ничего не видит. Человек справа поступил так же. Матросы, располагавшиеся на палубах и вышках позади них, смотрели во все стороны.

Вдруг кто-то закричал из-за плеча Ричмонда:

– Вон они!

Ричмонд развернулся. Маленький черный отсек, висящий под гигантскими полотнищами ткани, опускался к воде всего в нескольких сотнях метров от них. Он закричал. И то же самое сделали стоящие рядом люди и моряки на перекладинах и на палубах. Стоявший неподалеку от него оператор телевидения проследил за взглядами зрителей и направил объектив в том же направлении. На стене в Центре управления замигал громадный главный экран, и появилась картинка с изображением опускающегося космического корабля. Люди в зале приветствовали его громкими возгласами.

– «Одиссей», это Хьюстон. Мы видим вас на главном экране, – закричал Джо Кервин, прикрывая рукой свободное ухо, – Это выглядит грандиозно.

Кервин пытался услышать ответ, но не смог из-за окружающего шума. Но повторил суть своего сообщения:

– Видим тебя на телеэкране, красавчик!

В ответ на аплодисменты людей в Центре управления и на «Айво-Джима» Джек Суиджерт ответил из космического корабля «принято». Но его внимание было приковано не к человеку в наушниках, а к человеку справа от себя. Сидящий в центральном кресле, Джим Лоувелл, единственный из всех, кто уже имел опыт посадки, последний раз посмотрел на высотомер и неосознанно взялся за края кресла. Суиджерт и Хэйз повторили его движение.

– Держитесь, – сказал командир, – Если это будет, как на «Аполлоне-8», то хорошенько тряхнет.

Тридцать секунд спустя астронавты неожиданно почувствовали удивительно безболезненное торможение: их корабль, совсем не как «Аполлон-8», плавно вошел в воду. Экипаж тут же посмотрел в иллюминаторы. Снаружи все пять стекол оказались в воде.

– Парни, – сказал Лоувелл, – мы дома.

Мэрилин Лоувелл смеялась так громко, что Джеффри снова закричал и начал извиваться. Сквозь пелену слез и толпу людей она смотрела на экран телевизора в гостиной, как «Одиссей» ударился о воду и три парашюта, на которых он спускался, распростерлись на поверхности океана. На протяжении всей медленной посадки она держала сына на своих коленях, а когда корабль сел, Мэрилин неосознанно сжимала его все крепче и крепче. В момент приводнения Джеффри протестующее закричал.

– Извини, – сказала Мэрилин, смеясь, плача и целуя его в голову, – Извини.

Она снова его сильно сжала и поставила на пол. Откуда-то возникла Бетти Бенвеер и крепко ее обняла. Потом появилась Аделин Хаммак, потом Сюзан Борман. На краю комнаты Пит Конрад открыл первую бутылку шампанского, его примеру последовали Баз Олдрин и Нейл Армстронг и кто его знает еще. Мэрилин встала, нашла остальных детей и, увертываясь от брызг из бутылок, всех обняла. Кто-то вложил ей в руку бокал. Она сделала долгий глоток, и у нее из глаз снова брызнули слезы – теперь уже от пузырьков шампанского. Издалека Мэрилин услышала слабый звонок телефона в хозяйской спальне. Он позвонил снова, и Бетти ушла, чтобы ответить на звонок. Скоро она вернулась.

– Мэрилин, это снова Белый Дом.

Мэрилин поставила куда-то свой бокал, побежала в спальню и взяла свисавшую трубку.

– Госпожа Лоувелл? – прозвучал женский голос, – Подождите Президента.

Прошли несколько секунд, и Мэрилин опять услышала знакомый низкий голос:

– Мэрилин, это Президент. Я хочу знать, не составите ли вы мне компанию до Гавайев за вашим мужем.

Мэрилин рассеянно помолчала и немного улыбнулась, представляя картину космического корабля, качающегося на волнах в южной части Тихого океана. На линии из Вашингтона легонько кашлянули.

– Господин Президент, – сказала она, наконец, – С удовольствием.

ЭПИЛОГ

Рождество 1993 года

Если бы Джим Лоувелл повернулся на секунду позже, его внучка могла бы сломать тепловой экран «Одиссея». На самом деле, это был не весь экран: десятимесячная Элли Лоувелл потянулась к алтарю в кабинете дедушки за маленьким кусочком, залитым в плексигласовое пресс-папье.

Лоувеллу нравился этот памятный подарок, и, когда через несколько месяцев после посадки «НАСА» изготовило с десяток таких сувениров, он надеялся заполучить один из них. Маленькие реликвии была предназначены не для членов экипажа, а для руководителей пяти государств, с которыми встречались трое астронавтов во время наспех организованного тура по возвращении их из космоса. Когда заморское турне завершилось, остался один подарок, и человек, командовавший кораблем, с которого был взят этот обуглившийся кусочек, распаковал сувенир и привез его домой.

– Тпру! – произнес Лоувелл, когда Элли вытянула над алтарем свою исследующую мир руку, угрожая сбросить двадцатитрехлетний артефакт на пол, – Это не надо трогать.

Пройдя комнату в два шага, Лоувелл подхватил свою внучку, поднял ее на плечо, как мешок с мукой, и поцеловал в лоб.

– Может, нам лучше найти твоего папу, – сказал он.

День только начинался, а Лоувелл уже чувствовал, что это будет безумный день, полный подобных неожиданностей. На рождественском ужине должен был быть не только его младший сын Джеффри, но и все остальные дети. А еще второе поколение Лоувеллов привезет семерых Лоувеллов из третьего колена, в возрасте от десяти месяцев до шестнадцати лет. И опасность нависнет над многими сувенирами в этой комнате.

Здесь были ряды табличек, стена, увешанная хлынувшими после удачных полетов «Джемини-7», «Джемини-12» и «Аполлона-8» заявлениями и письмами в рамках с поздравлениями от президентов и вице-президентов, губернаторов и сенаторов. В отдельных рамках были маленькие кусочки флагов и фрагменты комбинезонов, которые Лоувелл носил во время этих экспедиций. Была статуэтка «Эмми», на полном серьезе присужденная Лоувеллу, Фрэнку Борману и Биллу Андерсу за их рождественскую телепередачу с лунной орбиты двадцать пять лет назад. К «Эмми» примыкали другие призы и медали: Приз им. Колиера (ПРИМ.ПЕРЕВ. – Самый престижный приз в авиации, присуждаемый раз в году. Лоувелл получил его в 1968 году вместе с Фрэнком Борманом и Уильямом (Биллом) Андерсом), Приз им. Хармона (ПРИМ.ПЕРЕВ. – Ежегодный приз за достижения в авиации и астронавтике. Лоувелл его получил в 1965 году вместе с Фрэнком Борманом, Уолли Ширрой и Томасом Стэффордом, и в 1966 году вместе с Эдвином Олдрином, Эдвардом Уайтом вторым и Шейлой Скотт), Медаль им. Хаббарда (ПРИМ.ПЕРЕВ. – учреждена Национальным географическим обществом), Медаль им. деЛавала – высшие награды за первые три космических полета Лоувелла. Самыми любимыми являлись реликвии из кораблей этих экспедиций: системные инструкции, полетные планы, ручки, посуда и даже зубные щетки, все из которых побывали в невесомости и при давлении 5 фунтов на дюйм в кабине космического корабля (ПРИМ.ПЕРЕВ. – в кабине «Аполлона» давление почти в 3 раза ниже нормального и составляет 5.5 фунт/кв. дюйм = 0.37 атм). Каждая теперь спокойно лежала на полке при обычной земной силе тяжести и нормальном давлении 15 фунтов на квадратный дюйм (ПРИМ.ПЕРЕВ. – нормальное давление 14.68 фунт/кв. дюйм = 1 атм).