Владимир Гнеушев - Тайна Марухского ледника

• Название: Тайна Марухского ледника
• Автор: Владимир Гнеушев
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1971

Книга рассказывает о героической обороне Марухского перевала во время Великой Отечественной войны, доблести наших бойцов и командиров, не пустивших фашистов через Кавказский хребет. После выхода первого издания летом 1966 года на Марухский перевал поднялись сыны и дочери погибших здесь героев, оставшиеся в живых участники сражении на перевалах Кавказа. В память погибших был установлен обелиск и у подножия его замурована книга “Тайна Марухского ледника” и письмо комсомольцев Карачаево-Черкесии в будущее – молодежи 2017 года.

---

После тренировки этот боец никогда не расставался с гранатами и умело применял их в боях...

От разведки в сторону перевала Санчаро в батальоне узнали, что немцы угоняют скот из населения Псху. Решено было подстеречь грабителей в пути, перебить их, а скот повернуть к Наурскому перевалу. Это надо было сделать не только потому, чтобы отбить у врага колхозное добро, но и для своеобразной боевой тренировки необстрелянных бойцов. После таких мелких стычек они становились увереннее и смелее.

С короткого марша-броска группа вступила в бой. Часть фашистов была перебита, кое-кто из них сумел удрать, использовав многочисленные ущелья и лабиринты пз камней. Стадо коров было пригнано в расположение батальона, и, пока его не отправили в Сухуми, дояры-добровольцы снабжали бойцов молоком.

– Как видите, – рассказывает Константин Семенович,– первое время мы жили на перевале значительно лучше и спокойнее наших товарищей на Марухе, даже с некоторым шиком. Этим шиком считались у пас самодельная, но довольно приличная баня. Нужда в ней была велика, но где взять котлы или какие-нибудь другие посудины для нагрева воды, кипячения белья и прочего?

В большом коллективе, однако, всегда находятся не только свои Василии Теркины, но и мудрецы-умельцы самых неожиданных направлений. Однажды к Расторгуеву пришли командир 8-й роты Бойко и младший политрук Джиоев (Владимир Христофорович Джиоев, как мы узнали позже, остался жив. Мы встретились с ним в городе Цхинвали Юго-Осетинском автономной области). Они привели бойца, о котором сказали, что он знает, как выйти из данного трудного положения.

– Как же? – коротко спросил Расторгуев.

– У нас в Осетин, – сказал боец, – охотники делают баню без металлической посуды. Нужны хотя бы деревянные кадки.

Расторгуев знал, что за несколько дней до этого красноармейцы случайно нашли две кадки с сыром, захороненные пастухами вблизи урочища. Они были хорошие, объемистые и прочные.

– Ну что ж,– сказал Расторгуев. – Кадки тебе дадим и заодно назначаем начальником бани и прачечной. Действуй, чтоб бойцы на тебя не жаловались.

– Хорошо,– сказал боец и улыбнулся.– Все в порядке будет, товарищ комиссар...

Боец развил активную деятельность, и ужо через сутки было готово помещение для бани: небольшой участок опушки, огороженный плетенными из ветвей стенами и с такой же крышей. Гарнизон Наурского перевала в порядке установленной очередности приступил к стирке белья и мытью. Пропускная способность банно-прачечного “комбината” была невелика, но, как философски выразился военфельдшер Егоров, “на безрыбье и рак хвостом виляет”.

Секрет охотников Осетии оказался довольно простым:

в кадку наливалась вода, а потом туда опускались раскаленные в костре гладкие камни, заменявшиеся, по мере охлаждения, другими. Буквально через несколько минут вода закипала. Как особый сюрприз преподносили наурцы свою баню гостям с других перевалов, когда те навещали Наур, а для медпункта, понятно, она была бесценным кладом.

Потерпев неудачу на Марухском перевале, немцы решили активизироваться на других направлениях, в частности, на Наурском. Теперь ежедневно, если стояла солнечная погода или облачность висела ниже перевала, над позициями третьего батальона появлялся “Фокке-вульф”. Он медленно кружился над скалами, а потом начинал бомбить базу и перевал. Сначала оп бросал бомбы по одной, а позже стал применять “коллективный умывальник”. Так бойцы называли коробку с большим количеством мин. Когда эта коробка отделялась от самолета, она в первые секунды летит массой, а потом делится на части, и небольшие по размеру мины поражают довольно обширную зону.

Фашисты начали накапливаться под перевалом, отдельные отряды их выходили и на перевал, затевали перестрелку. Одним словом, наглели. К этому времени на Науре появился заместитель командира полка майор Кириленко, которого впоследствии бойцы и командиры прозвали “Майор Вперед”.

Кириленко не одну ночь провел на Наурском перевале, мок и замерзал вместе с бойцами, участвовал в боях и отчаянных вылазках. Родом он был с Дальнего Востока, в прошлом шахтер, охотник; здесь, на перевалах, он был требовательным к себе и окружающим, решительным, горячим и справедливым командиром.

По его приказу вскоре основные силы батальона были переведены на середину перевала, между двух ледников, что было сделано вовремя, потому что немцы тоже уже подбирались к седловине все напористей, а иметь базу в шести часах ходьбы от перевала и оборонять ее становилось невозможным. Поэтому батальон, покинув сравнительно удобные в бытовом отношении позиции на границе леса, начал обживать седловину с ее постоянными и жестокими сквозняками, долбить скалы для жилья, запасаться дровами и продуктами – все это надо было носить на собственных плечах, и носили все на совесть – бойцы и командиры, кому сколько под силу. Майор Вперед и здесь оправдал свое звание, показывал всем пример в работе, трудясь увлеченно, быстро и красиво.

– Мы все относились к нему с уважением, любовью и преданностью, – говорит Константин Семенович. – Как бы хотелось услышать, что он дожил до победы, увидел ее и вернулся к своей семье, которую горячо любил.

Мы присоединяемся к желанию бывшего комиссара Расторгуева и со своей стороны выражаем надежду, что майор Кириленко жив. Если кто-либо из читателей знает о нем, видел его уже после событий на перевалах или позже, – пусть откликнется и напишет нам. Вместе мы должны узнать о его судьбе.

Так на людей батальона легли новые заботы, которые потребовали от них новых физических сил. Заняв седловину, они получили большое преимущество перед врагом, потому что контролировали все проходы через нее. Начинались боевые будни.

Сначала участвовали в боях мелкими группами и проявляли в них смекалку, выдержку и прекрасное чувство взаимовыручки. И каждый такой бой командование разбирало вместе с бойцами, чтобы им становилась яснее не только общая обстановка, в которой они находились и воевали, но и то, какое место п значение имели их бои в войне вообще. Бойцы познавали также и повадки врага. Обстановка на этом перевале была такова, что любое решение надо было принимать самим: командир полка Смирнов и комиссар Васильев находились отсюда в двух-трех днях перехода, а действовать смело и обдуманно следовало каждый час и минуту. От этого зависела жизнь не одной сотни людей...

Как-то на рассвете густая облачность окутала перевал. Люди, словно в молоке, едва видели друг друга. И только часы, пожалуй, показывали, что рассвет уже наступил.

Воспользовавшись плохой видимостью, большой вражеский отряд близко подобрался к нашему боевому охранению. Немцы намеревались внезапно смять его, поднять панику в гарнизоне и овладеть перевалом.

Первые выстрелы в охранении подняли на ноги весь батальон, и бойцы бросились на помощь своим товарищам, уже завязавшим бой с противником, силы которого были неизмеримо больше. Немцы попытались огнем отрезать помощь, но, когда надо выручать товарищей, команда для атаки не нужна. Батальон вступил в рукопашную.

– Атака возникла так естественно и была настолько дружной, – вспоминает Расторгуев, – что очень скоро “Эдельвейс” понял и показал спину. Многих в то утро недосчиталась фашистская Германия. После этого боя батальон окончательно утвердился как обстрелянная боевая единица. В душе каждого теперь жила уверенность, что на своей земле мы хозяева. При разборе боя на другой день, вспоминая и уточняя его подробности, командиры выяснили, что разноязыкий состав батальона на том рассвете повел такой дружный разговор, что он слышен был врагам, как грозный гул. Это же отметило и общее партийно-комсомольское собрание. Защитники свою задачу знали хорошо и выполняли ее с честью.

Сохранились об этой операции скупые слова оперативной сводки штаба войск Марухского направления: “3.10.42г. подразделения 3/810 сп вели бои в районе перевала Наур с разведгруппами противника, в результате которых противник был отброшен на исходное положение”.

Ненависть бойцов к фашистам росла с каждым днем. Вскоре после боя на рассвете командир батальона приказал совершить ночную вылазку к противнику.

– Никакой особой цели в этой вылазке видеть не надо,– сказал Свистильниченко.– Главное, наделайте как можно больше шума, создайте видимость ночной атаки. Пусть гады боятся и по ночам.

Вылазку совершили удачно, не потеряв ни одного человека, а немцы с тех пор по ночам чувствовали себя напряженно, все боялись нападения и непрерывно пускали над перевалом ракеты и стреляли трассирующими пулями. Особое беспокойство доставляли немцам минометчики, расположенные на нашем левом фланге. Днем они заготавливали глыбы камней, а ночью, едва фашисты прекратят огонь, сбрасывают их вниз и вызывают обвалы, от которых окрестные скалы ходуном ходят. И снова немцы вынуждены поднимать стрельбу и не смыкать глаз. Были они и хорошо вооружены, и прекрасно обеспечены в бытовом отношении, а чувствовали себя на нашей земле неуютно, жили, как говорит Константин Семенович, с трясущейся душой...