Джеймс Джонсон - Лучший английский ас

• Название: Лучший английский ас
• Автор: Джеймс Джонсон
• Издательство: АСТ
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-015327-9

Джеймс Э. Джонсон — лучший ас британских Королевских ВВС, вице-маршал авиации, кавалер многих орденов. На его счету 38 побед.

Мемуары Джонсона в отличие от официальных исторических работ дают представление о реальном положении в английской авиации во время Второй мировой войны.

Книга будет интересна любителям военной истории.

---

Каждая эскадрилья использовала свой собственный строй. Так как на сей счет не имелось жестких инструкций, каждый командир эскадрильи сам решал, как летать его парням. В мирное время истребительные эскадрильи отрабатывали хорошо известный строй «троек». Некоторые эскадрильи все еще использовали его и вступали в бой четырьмя тройками. Другие эскадрильи приняли более свободный строй и летали тремя звеньями по 4 самолета. Эти 4 истребителя летели колонной за своим командиром, который водил свой самолет из стороны в сторону, чтобы контролировать мертвую зону сзади. В результате три звена были похожи на трех извивающихся змеек. Самым большим недостатком такого строя, продолжали чехи, было то, что замыкающий с трудом держался в строю. У него практически не оставалось времени оглядываться. Поэтому замыкающие слишком часто становились первой жертвой, особенно когда эта роль выпадала молодому неопытному пилоту.

Вы слышали что-нибудь о Дугласе Бадере, безногом пилоте, который командовал 242-й эскадрильей? Большинство его пилотов были канадцами. Эскадрилья Бадера базировалась в Колтишелле, в Норфолке, однако часто прилетала, чтобы действовать из Даксфорда. Чехи несколько раз слышали, как Бадер с жаром отстаивал преимущества больших групп истребителей. Его эскадрилья летела во главе группы. 310-я эскадрилья прикрывала ее со стороны солнца, держась на 2000 футов выше. 19-я эскадрилья должна была прикрывать «Харрикейны» сверху. 36 истребителей. Да, им хотелось бы драться так. Это гораздо лучше, чем сегодняшние разрозненные атаки.

Чехи умолкли и поспешно допили свое пиво. Потом они посмотрели на часы. Еще не было 10 вечера, однако они должны были взлетать на рассвете, и потому пора было отправляться спать. Они поднялись, щелкнули каблуками, прощаясь, и покинули столовую.

На следующее утро после завтрака мы отправились в Фоулмер. Эскадрилья уже была поднята на перехват 60 бомбардировщиков, которые в сопровождении 150 истребителей атаковали Норт-Уилд. «Спитфайры» возвращались по одному, по двое. Мы слушали рассказы пилотов о бое. Два вражеских самолета были уничтожены, а еще один — тяжело поврежден. Повторялась та же самая история — постоянные отказы пушек. Иначе на землю полетело бы гораздо больше фрицев.

Однако из штаба Истребительного Командования пришли великолепные новости. Главнокомандующий решил-таки заменить пушечные «Спитфайры» пулеметными, и новые старые самолеты должны прибыть уже сегодня. Эскадрилья должна подготовиться к бою как можно быстрее. Это не было грандиозным мероприятием, хотя и пилотам, и механикам предстояло немало потрудиться. На самолеты следовало нанести опознавательные знаки эскадрильи. Перестроить частоты раций. Если будет время — опробовать пулеметы. Проверить перед отлетом пушечные «Спитфайры».

Прошли еще два дня великолепной безоблачной осени, а я и близко не подошел к кабине «Спитфайра». Снова я следил, как взлетает и возвращается эскадрилья, иногда всего через 40 минут после старта. Они атаковали большую группу бомбардировщиков, которую прикрывало множество «Мессершмиттов». Хотя «Спитфайры» оказались значительно ниже противника, командир эскадрильи бросил звено В против бомбардировщиков, тогда как звено А попыталось зайти со стороны солнца, чтобы атаковать «мессеры». Однако вражеские истребители игнорировали этот маневр и набросились на звено В, прежде чем оно приблизилось к бомбардировщикам. Два «Спитфайра» были тяжело повреждены, а командир эскадрильи не вернулся на аэродром.

Позднее утром адъютант эскадрильи прислал за нами.

«Парни, вы должны немедленно отправиться в 616-ю эскадрилью в Колтишелл. Их только что вывели из боя, и у них будет достаточно времени, чтобы потренировать новых пилотов. Вероятно, это самый лучший выход. Вы сами видите, что здесь творится. Нам нужны опытные пилоты, чтобы восполнять потери в эскадрилье».

Зазвенел телефон, адъютант слушал несколько секунд, потом медленно положил трубку.

«Они нашли нашего командира. Вероятно, разбился при аварийной посадке».

Он помолчал минуту, а потом добавил:

«Удачи вам в 616-й эскадрилье».

* * *

Снова нам пришлось садиться на поезд и мчаться на аэродром Колтишелл в Норфолке. Вскоре мы оказались в скромном офисе командира эскадрильи и кратко представились ему. Билли Бартон был невысоким симпатичным молодым человеком примерно моего возраста. Однако он был кадровым офицером, выпускником Кранвелла, и в 1936 году заслужил почетный кортик. После начала войны он быстро пошел вверх, но это было полностью заслуженно.

Он был одним из выдающихся питомцев Кранвелла. Он был всегда полон энергии. Мне он понравился с первого взгляда, и у меня никогда не было лучшего командира. С самого начала мы полностью поверили ему.

«Эскадрилье пришлось нелегко в Кенли. Они провели там всего пару недель, но потеряли несколько парней. Из боя их вывели 2 дня назад и назначили меня командиром. Моя задача — восстановить боеспособность за несколько дней, после чего нас, вероятно, снова отправят на юг. Вопросы?»

Мы промолчали.

«Хорошо. Вы, Джонсон, полетите со мной. Проведем в воздухе полчаса, посмотрю, на что вы годны. Ждите меня снаружи в автомобиле. Я отвезу вас на стоянку».

Я пристроил свой «Спитфайр» у правого крыла командира, и мы вместе устремились в небо над холмами и полями восточной Англии. Вечер для полетов был просто идеальный. Видимость неограниченная, ни дуновения ветерка. После нескольких простейших совместных поворотов Бартон указал пальцем за голову, и я пристроился ему в хвост. Теперь началась настоящая проверка. Сначала стремительное пикирование, когда индикатор скорости показал более 400 миль/час. Затем крутой подъем с переворотом на горке. Медленные бочки. Полуперевороты и пикирование. Виражи. Затем он покачал крыльями, приказывая снова пристроиться сбоку.

Мы провели в воздухе целый час, после чего приземлились в Колтишелле. Правое плечо у меня болело, однако я был полон энтузиазма. После неудач прошлой недели у меня наметился явный прогресс. Я остановился в шаге от командира эскадрильи, который начал говорить о тактике.

«Неплохо, Джонсон. Совсем неплохо. Но вам следует внимательнее контролировать воздух. Вам не раз говорили, что ваша шея должна быть резиновой. Постоянно оглядывайтесь. Ваша жизнь зависит от того, успеете ли вы заметить „мессер“ раньше, чем он атакует вас. Нет смысла просто шарить глазами по небу. Научитесь фиксировать глаза на определенном секторе, и тщательно осматривайте его. Во время всего полета постоянно старайтесь заметить малейшее движение в воздухе и опознавать замеченный самолет. Вы скоро обнаружите, что постоянная практика позволяет значительно улучшить наблюдательность».

Мы уже подошли к дверям домика на стоянке, но командир еще не закончил лекцию. Он подчеркнул необходимость постоянной строжайшей дисциплины радиопереговоров. Описал сложности правильного упреждения при стрельбе. Рассказал о методах атаки противника сзади. Главная обязанность ведомого — не уничтожение вражеского самолета. Он должен обеспечить своему ведущему чистое небо в заднем секторе. Исключительно важно сохранять строй во время боя, правильно использовать преимущества солнца, облаков, высоты.

Уже в домике Бартон представил меня нескольким летчикам эскадрильи, которые вскочили, когда вошел командир. На меня произвел большое впечатление плотный офицер, которого можно было счесть даже полноватым. Он выглядел значительно старше большинства из нас. Это был Кен Холден, который много раз играл в регби за Йоркшир. Как и Бартон, он был женат, хотя их жены жили довольно далеко от аэродрома. Кен научился летать во Вспомогательной авиации, когда ему было уже 29 лет. Немного позднее я познакомился с ним ближе. Какие бы события ни творились на фронте, Кен неизменно устраивал экскурсии в субботу вечером. Сразу после окончания полетов мы переодевались в чистые мундиры и отправлялись в ближайший городок. Там нас ждало пиво (вдоволь), какие-нибудь развлечения, обед и снова пиво. Кен был хорошим актером, обладал незаурядным чувством юмора и вообще был компанейским парнем. Однако в первые несколько недель эти черты его характера оставались скрытыми от меня. Я думал, что он был человеком строгим и осторожным. Его повадки северянина были словно специально нацелены на то, чтобы охлаждать пыл молодых парней. Вскоре мы вообразили, что нам известны все ответы и мы полностью готовы к бою с фрицами. Позднее Кен стал нашим командиром звена. Многие из нас, кому посчастливилось закончить войну, обязаны своими жизнями обстоятельным урокам, которые он нам дал.

Я познакомился и с другими пилотами Вспомогательной авиации, служившими в эскадрилье. В ней также служили несколько сержантов. Как только командир вышел, они тут же развалились в креслах, листая журналы.

Мне эта атмосфера не понравилась. Ветераны держались очень замкнуто и казались совершенно чужими. Даже моему неопытному глазу было заметно, что эскадрилья потеряла уверенность в себе, а дисциплина серьезно пошатнулась. Все это представляло разительный контраст по сравнению с подчеркнутой агрессивностью, которую я видел в Фоулмере. Здесь сидели молчаливые, осторожные люди. Однако мои размышления были прерваны, появился сутулый деловитый молодой офицер, который обратился ко мне: