Семен Бытовой - Багульник

• Название: Багульник
• Автор: Семен Бытовой
• Жанр: Русская классическая проза

---

Профессор с интересом слушал.

- Просто молодчина ты, - произнес он задумчиво. - Все это исключительно интересно, хотя и страшновато...

- Что страшно, профессор? - испуганно спросила Ольга, подумав, что "страшновато" относится к ее будущей защите.

- Страшно, что целые народности в недавнем прошлом вымирали от таких болезней, которые практически теперь уже почти не встречаются. Ну, а когда думаешь представить свою диссертацию и куда?

- Года через полтора, а защищать хотела бы у вас, Сергей Михайлович. Здесь я училась, здесь и защищать хочу. Порекомендуйте мне консультанта и научного руководителя для моей темы.

Подумав, Авилов сказал:

- Хорошо, поговорю на днях с профессором Крутицким. Он видный гигиенист, заведует кафедрой организации здравоохранения.

- Спасибо, Сергей Михайлович, - сказала Ольга.

- Все-таки увлекла ты меня, старика, своими орочами, удэге, ульчами. Да-а-а, при желании, оказывается, везде можно найти для себя много интересного. Ох, как мало мы еще любознательны. Ну, чем еще могу помочь?

- Разрешите присутствовать на ваших операциях.

- Пожалуйста, дорогая, сколько угодно. Мои операционные дни - вторник и четверг. А сегодня у нас что?

- Суббота.

- Ну и отлично. Во вторник буду оперировать одного старичка...

- Что у него?

- Пищевод...

- Мне это интересно!

- Приходи, коли интересно. Будешь ассистировать. Вторник, в одиннадцать. Ну, просто молодец, что навестила.

Он снял халат, подошел к зеркалу, огладил бороду, надел шляпу, взял в углу свою палку с костяным набалдашником и, пропустив вперед Ольгу, вышел следом за ней.

- Хочешь, подвезу? - предложил он.

- Спасибо, Сергей Михайлович, у меня еще много дел. Привет супруге.

- Спасибо, передам! - и сказал шоферу: - Домой!

Ольга медленно шла вдоль тенистой аллеи больничного парка, охваченная воспоминаниями давней уже студенческой жизни, и ей почему-то стало грустно. Потом ей вспомнился Агур и Алеша Берестов, и она подумала, что не Юра, а именно Алеша, как врач, непременно понял бы все, что теперь творится у нее в душе.

Ольга, как когда-то, прямо из больницы пошла по набережной Карповки, потом свернула на Кировский проспект и на площади Льва Толстого села в автобус. Всю дорогу до дома она думала о предстоящей встрече со студентами и о том, как она, приехав из глухой таежной глубинки, будет ассистировать самому профессору Авилову.

- Что-то ты уж очень долго, - сказал Юрий, когда Ольга, усталая и счастливая, вошла в комнату и начала сразу обо всем рассказывать мужу. Интересно, что же ты будешь говорить студентам? Я бы не стал этого делать.

- Почему, Юра? Ведь профессор Авилов просил меня. Он даже сказал, что это очень важно...

- Ему, конечно, важно, - недоуменно пожав плечами, сказал Юрий. - Но зачем разводить агитацию? Сами решат они свою судьбу.

- Как это сами? Ведь их будут распределять!

- Тем более!

Она не ожидала, что муж встретит ее радость так холодно, и пожалела о том, что рассказала ему о встрече с Авиловым.

- Ну а ты ездил в академию?

- Ездил.

- Почему же ты ничего не говоришь?

- Я ведь заранее знаю, что ты будешь против...

- Против чего?

Он усадил жену на кушетку, сел рядом, слегка обнял ее за плечи. Она повернула к нему лицо, ожидающе посмотрела. Улыбка его показалась ей какой-то наигранной, почти фальшивой, и Ольга поймала себя на том, что в последнее время Юрий довольно часто так улыбается - неискренне, - и ей стало неприятно.

- Что же ты молчишь? - спросила она, освобождаясь.

- Ты даже не представляешь, как мне повезло, - оживился Юрий. Профессор Королев, один из крупнейших знатоков буковых лесов Закарпатья, твердо пообещал мне аспирантуру. Как только появится возможность, он мне сообщит. - И добавил мечтательно: - Так что буду продолжать свою дипломную работу.

- По буковым лесам?

- Конечно, дорогая...

- Значит, в Агуре тебе больше делать нечего? А как же я? Ты обо мне подумал? - Она почувствовала, как нервный холодок пробежал по спине. Юра, я не верю, чтобы в академии не было ни одной дальневосточной темы, взволнованно сказала Ольга. - В газете "Лесная промышленность" я читала не меньше десятка статей о широколиственных лесах. Помнишь, и Щеглов при каждом удобном случае говорил о кедрах. Ведь это интересная проблема кедры... Не хочешь кедры, пожалуйста, возьми амурский бархат. Еще интересней, по-моему, чем кедр...

- Просто удивительно, как ты мне навязываешь свои темы. По-моему, я не вмешиваюсь в твои перитониты. Слава тебе господи, они имеются повсюду. Не обязательно только у орочей.

Она с внутренним напряжением слушала его, потом резко вскинула на Юрия глаза:

- Я из Агура не уеду!

- Мы, скажем, на полгода или на год еще поедем в Агур. Пока обсудят да утвердят тему, да пришлют вызов, пройдет время. Зачем заранее волноваться, портить настроение и себе и другим?

- По-твоему, я порчу настроение?

- Оля, ведь это чистейший эгоизм с твоей стороны. Ты, как говорится, пойдешь в гору, станешь кандидатом наук, а я что? Я должен остаться рядовым лесничим? Нет, ты все-таки эгоистка! Пойми, помимо, так сказать, общественных обязанностей у тебя должны быть и другие - перед мужем хотя бы... если, понятно, он дорог тебе...

- Разве ты когда-нибудь сомневался?

- До сих пор, конечно, нет. Однако твое сегодняшнее поведение...

- Юра, я из Агура не уеду, - заявила она на этот раз более твердо.

- Оля, кто же я, в конце концов?

Она кинулась на кушетку, залилась слезами.

Пришла Наталья Ивановна и сообщила, что оставила Клавочку с соседской девочкой на песочке. Увидев Ольгу плачущей, с укором посмотрела на Юрия.

- Да вы что это, милые мои?

- Вот видите, Наталья Ивановна. Я думаю, что у вас с Игнатием Павловичем такого не случалось. Я думаю, что для вас слова мужа были законом.

- Бывало и так, а бывало и иначе, - тихо сказала Наталья Ивановна. В семействе по разным законам живут. Когда и по мужниным, а когда и по нашим, жениным. Смотря что и к чему.

- Вот именно, смотря что и к чему! А у нас с некоторых пор, Наталья Ивановна, пошло так: я скажу вправо, а Оля - влево. Вот и шагаем не в ногу, как говорится.

- А зачем командовать право-лево, что вы, солдаты какие-нибудь? Надо тихо, мирно, по обоюдному согласию. Так у нас, у простых рабочих людей, а у образованных, видно, иначе...

Она присела на кушетку, потормошила Ольгу:

- Ну что там у вас стряслось, дочка? Матери-то сказать можно?

Но Ольга еще глубже зарылась головой в подушку и продолжала тихо, беззвучно плакать. Тогда Наталья Ивановна решительно заявила:

- Раз так, внученьку я вам не отдам! Вот сказала - не отдам, и все!

- Этот вопрос, Наталья Ивановна, мы еще решим, - предупредил Юрий.

- А мне твоего, Юрий Савельевич, решения не надо. Я уже сама все про себя решила. Не дам портить ребенка!

- То есть как это портить? - изумился Юрий.

- А то, что день-деньской спорите, ссоритесь. А Клавочка, думаете, не чувствует этого?

Теперь, когда речь зашла о Клавочке, Ольга медленно поднялась и, вытирая слезы, сказала:

- Не надо, мамочка, не говори так...

Наталья Ивановна перевела взгляд на Юрия и, жалея их обоих, строго предупредила:

- Если так у вас, дети мои, дальше пойдет, то вот вам бог, а вот и порог. Господи, как не стыдно! Что соседи наши подумают? Прожили мы двадцать пять лет в одной с ними квартире, и никогда от нас не слышали никаких споров, а тут скандалы, слезы. Ну и век нынче, ну и век. Не успеют пожениться, уже разлады начинаются. Мы с Игнашей институтов не кончали, а прожили свою жизнь дай бог вам!

- Ну, я пошел! - сказал Юрий, глянув на Ольгу.

Она не стала его задерживать.

Теперь Ольга рассказала матери все. Наталья Ивановна, к удивлению дочери, сперва стала на сторону Юрия.

- Муж ведь он тебе, доченька. Может, ему и нужны буковые. Не все ли тебе равно...

- Нет, мамочка, ему они совершенно не нужны. Он просто ищет повод уехать из Агура. - И растолковала ей, что Юрий, во-первых, не стыдясь товарищей, отказался переоформить договор и что она уже тогда подумала, что это хитрый ход, а во-вторых, она решительно не верит, чтобы в академий нельзя было выбрать дальневосточную тему. - Мамочка, я не могу грубо и неблагодарно бросить людей, которые так верят мне, так любят, что своих детишек в честь меня называют. Потом, мамочка, я ведь пишу диссертацию на местном материале. Мой учитель, профессор Авилов, у которого я сегодня была, не только одобрил мою научную работу, но обещал поддержать, помочь. Просто дико, чтобы я говорила студентам одно, звала их на Дальний Восток, а сама дезертировала оттуда. Я, мамочка, не могу кривить душой, ты это знаешь. Помнишь, отец всегда учил меня быть по-рабочему честной, правдивой. И я, мамочка, всегда и везде, даже в самые мои трудные дни, старалась быть, как отец, как ты, мамочка, честной и правдивой. Я не могу ради личного благополучия идти против своей совести. Не могу! Пускай мне это будет очень дорого стоить, но я не могу, понимаешь, мамочка, не могу! - Опять слезы брызнули у нее из глаз, и она закрыла лицо руками.