Семен Бытовой - Багульник

• Название: Багульник
• Автор: Семен Бытовой
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Как мы с тобой захотим, так она и сложится, - прежним наивным тоном сказала Ольга.

Он не ответил.

Тороповы жили на улице Восстания, вблизи Московского вокзала, и Ольга с Юрием, доехав трамваем до Нарвских ворот, пересели в метро и через четверть часа уже стояли около подъезда высокого шестиэтажного дома.

- Сколько раз я прибегал сюда с медведевскими записочками! - сказал Юрий, когда они медленно поднимались по крутой, тускло освещенной лестнице. - Клава уже знала, когда я приду, и выходила меня встречать.

Ольга молчала, поглядывая на номера квартир.

На площадке пятого этажа она задержалась.

- Да, кажется, здесь двадцать вторая квартира, - сказал Юрий.

Он нажал кнопку звонка, и почти сразу же за дверьми послышались мягкие торопливые шаги.

- Кто там? - спросил немолодой женский голос, Юрий узнал Клавину маму.

- Откройте, Зинаида Парфентьевна! Это Юра Полозов!

Тотчас же звякнула откинутая дверная цепочка, щелкнул замок, и Зинаида Парфентьевна распахнула дверь. Несколько секунд она вглядывалась в Юрия, потом перевела глаза на Ольгу.

- Юрочка, дорогой мой, вы приехали оттуда? - сквозь слезы спросила она.

- Да, в отпуск, Зинаида Парфентьевна. А это моя жена, Оля Ургалова.

- Да что это мы стоим в передней? - сказала Зинаида Парфентьевна. И тут же шепотом предупредила: - Василий Прокофьевич совсем болен у нас.

- Что с ним? - тревожно спросил Юрий.

- Перенес инсульт... Полгода лежал в госпитале...

- И давно это случилось?

- Вскоре после смерти Клавочки. С тех пор - в отставке, на пенсии.

- И что он, лежит?

- Нет, ходит с палочкой. Теперь, слава богу, уже ничего.

- Мы, наверно, не вовремя, Зинаида Парфентьевна? - спросила Ольга, внимательно разглядывая эту высокую, полную, седоватую женщину с точно таким же, как у Клавы, овалом лица и большими, уже усталыми глазами.

- Что вы, что вы, Ольга...

- Просто Оля!

- Проходите, Юра, Олечка... Я так рада, так рада. - И, введя их в большую столовую, крикнула мужу: - Васенька, а у нас гости!

- Кто именно? - раздался глуховатый мужской голос.

- Клавины друзья!

- Оттуда? - и это должно было означать: "С Дальнего Востока?"

Вскоре из смежной комнаты, должно быть кабинета, освещенного зеленой лампой, опираясь правой рукой на палочку, а левую, словно безжизненную, прижимая к груди, прихрамывая, вышел среднего роста полный мужчина в морском кителе без погон.

- Спасибо, что не забыли стариков, - сказал Торопов, подвигая ногой стул. - Ну, что же вы, садитесь... Как там ваш Дальний Восток?

- Все по-старому, - сказал Юрий.

- И надолго пожаловали? - спросил Торопов Ольгу, которая все еще не могла побороть в себе волнение.

- Пока не надоест! - сказала она, глянув на Юрия.

- Ну, Ленинград не надоест! - возразил Торопов. - Здесь есть что посмотреть.

Зинаида Парфентьевна стояла около серванта, изучающе, внимательно смотрела то на Юрия, то на Ольгу.

- У вас, Олечка, здесь родные?

- Мама.

- Одна?

- Мама живет одна, но у нас здесь родственники...

- У вас ребенок?

- Да, дочурка у нас, - тихо, перехватив насупленный взгляд Юрия, сказала Ольга.

- И как зовут ее?

Ольга почувствовала, как у нее учащенно забилось сердце. Юрий, заметив ее волнение, сказал:

- Когда у нас родилась дочь, мы решили, Зинаида Парфентьевна, назвать ее в честь вашей Клавы. Да и Николай просил нас об этом.

Торопова тихо заплакала.

- Спасибо, родные мои, пусть ваша Клавочка растет счастливой...

Торопов тяжело вздохнул, губы у него чуть дрогнули. Он достал платок, вытер глаза.

- Да! Сломило горе нас с Зиночкой. Ох и сломило... Вы бы нам рассказали, как она там жила? Неужели так уж ей было плохо в Мая-Дату?

- Сперва Клава приехала к Оле в больницу, показаться, - быстро заговорил Юрий. - Оля сказала, что все у нее нормально, что ехать никуда не нужно. А о том, что Коля отпустил ее, мы узнали гораздо позже...

- Кстати, где сейчас Николай Иванович? - спросила Ольга.

- Было всего одно коротенькое письмо с Камчатки. Он где-то там в лесном порту, что ли. Ты не помнишь, Зиночка?

- Не помню, ничего не помню! - быстро, нехотя проговорила Зинаида Парфентьевна, и Ольга с Юрием поняли, что неприязнь к бывшему зятю не только не прошла, но, видимо, стала еще больше.

Василий Прокофьевич повторил:

- Да, да, в лесном порту! Давно что-то не пишет. Возможно, у него уже другая семья. У нашего брата-мужика это ведь быстро...

Ольга решила заступиться за Медведева.

- Николай очень любил Клаву. Берег ее...

- Да не сберег! - сердито перебила Зинаида Парфентьевна.

- Ладно тебе, мамуля, угостила бы нас чайком, что ли...

- Спасибо, мы недавно пили, - сказал Юрий. - Мы скоро пойдем.

- Нет уж, посидите, - настойчиво сказал Торопов. - Раз зашли, то посидите... Хоть и скучно с нами, стариками, а посидите, - и стал спрашивать о Советской Гавани, где в молодости служил. - Не слышали, гончаровский фрегат "Паллада" так и не подняли со дна морского?

Юрий смущенно заморгал. Он не знал о том, что фрегат "Паллада" затонул где-то в районе Совгавани, но постеснялся признаться в этом. На выручку поспешила Ольга.

- По-моему, не подняли, Василий Прокофьевич. Один мой больной как-то привез мне кусок мореного дуба, уверял, что это от фрегата "Паллада". Ты разве не видел, Юра, в моей дежурке на шкафу этот кусок черного дуба?

- Кажется, видел, но не обратил внимания, - сказал он не совсем уверенно.

Зинаида Парфентьевна ушла на кухню.

- Совсем состарилась моя Зиночка. Глаза у нее сухими стали, теперь плачет без слез. Надо же было случиться такому горю! Я был в это время в Кронштадте. Я бы, понятно, не допустил. Скажите мне честно, ребята, что у нее там вышло с Колей? Неужели плохо они жили?

- Хорошо жили, - опять сказала Ольга. - Но Клава Не хотела жить в Мая-Дату. Она буквально бредила Ленинградом. Может быть, поэтому она и рискнула поехать...

- Да-а-а! - печально вздохнул Торопов. - Ищи виноватого! - И стал ощупывать здоровой рукой карманы кителя, брюк, словно искал папиросы, но, видимо, вспомнив, что давно бросил курить, смущенно качнул головой. Между прочим, я свою морскую службу на Дальнем Востоке начал. И, поверите ли, до сих пор не могу забыть те годы. Хорошо там, красиво, возвышает душу! Когда Николай с Клавочкой решали - ехать или не ехать, хотя Зиночка и возражала, я советовал. Думал, поживут там, закалятся, людьми станут.

- Вот именно возвышает душу, - сказала Ольга взволнованно. - Там я по-настоящему почувствовала себя врачом. Правда, первое время было трудно, тосковала. Зато теперь! - Она глянула на Юрия, словно искала в нем поддержки, но, встретив его холодный, безразличный взгляд, осадила себя: Конечно, кому что нравится...

- Не-е-ет, милая, так нельзя... кому что нравится! - горячо возразил Торопов. - Если бы следовали такому правилу, у нас бы ни Днепрогэса, ни Магнитки, ни Комсомольска-на-Амуре не было, ни других строек. А сознание, а долг, а совесть, наконец! В мое время как было? "Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону..." И прекрасно! И настоящими людьми стали!

Вошла хозяйка с чайником и чашками на подносе.

- А ты, Васенька, все про свою политику. Опять волнуешься, опять у тебя давление подскочит.

- Черт с ним, с давлением! - воскликнул Торопов. - Если я, старый боец, вышел из строя, хочу знать, кто на мое место станет. Вот тебе, мамуля, и вся моя политика!

- Я согласна с вами, Василий Прокофьевич, - сказала Ольга, - но волноваться вам вредно! - и, перехватив одобрительный взгляд Зинаиды Парфентьевны, с привычной ласковостью врача повторила: - Вам нужен покой, ни за что нельзя волноваться! Какое у вас давление?

- До двухсот двадцати подскакивало, - сказала Зинаида Парфентьевна. Юра помнит, какой он был, Василий Прокофьевич, здоровяк. А вот после Клавушки совсем сломался.

- Ладно тебе, - стараясь казаться бодрым, произнес Торопов. Давай-ка нам чайку покрепче!

За чаем Ольга рассказала об орочах, об их старинных нравах и обычаях, которые кое-где еще сохранились, а рассказ о том, как Уланка приезжал покупать ее в жены Тимофею, рассмешил Тороповых, и Ольга была рада, что хоть на короткое время вернула им бодрое настроение.

Уже в восьмом часу, тепло простившись с Тороповыми, Ольга и Юрий ушли.

Вечер выдался тихий и теплый, и они решили прогуляться по Невскому. Хотя белые ночи уже давно прошли, еще не смеркалось и фонари не горели.

Ольга предложила зайти в кафе "Север", съесть мороженое, но все столики были заняты и Юрий не захотел ждать. Тогда они купили эскимо и, посмеиваясь, на ходу стали есть.

- По-студенчески! - весело сказала Ольга, держа мороженое в вытянутой руке, чтобы липкие капли не попали на платье. - Наверно, подумают про нас: "Вот провинциалы!"

- Чепуха, на каждом углу продают.

- Тебе, конечно, будет смешно, но в Агуре я тосковала по эскимо на палочке и шоколадным конфетам. Вот, думала я, приеду в Ленинград и, кроме мороженого и конфет, ничего есть не буду. А ты, Юра? - спросила Ольга, весело улыбаясь.