Сергей Мельгунов - Мартовскіе дни 1917 года

• Название: Мартовскіе дни 1917 года
• Автор: Сергей Мельгунов
• Жанр: История
• Год: 1961

Историческое исследование известного русского историка посвящено Февральской Революции. Блестящая работа с источниками и бесценная возможность общаться с участниками исторических событий делают книгу интересной как для профессиональных историков, так и для любителей.

Текст в старой орфографии по парижскому изданию 1961 года

OCR boomzoomer 2007-2008 г.

---

[170]

По словам Пронина. в офицерской средѣ Ставки дворцовый комендант высказывался против реформ: «Знаем мы их, дай им палец, а они захотят отнять и всю руку: ещё посмотрим».

[171]

См. напр., дневник члена Гос. Совѣта гр. А. А. Бобринскаго.

[172]

Государевы дѣти уже были больны. А. Ф, писала мужу 26-го: «Бэби — это одна сплошная сыпь. — покрыло его, как леопарда. У Ольги большія плоскія пятна. Аня (Вырубова) тоже покрыта сыпью. У всѣх болят глаза и горло».

[173]

Очевидно, рѣчь идет о совѣщаніи правых членов Гос. Совѣта. По словам Протопопова, в засѣданіе Совѣта министров прибыли Трепов, Ширинскій-Шахматов, Маклаков с предложеніем ввести особое положеніе. Предложеніе было отвергнуто, — утверждал Протопопов: он ошибался... В воспоминаніях кн. Шаховского разсказывается о проектѣ сбросить ночью бомбы на Таврическій дворец и уничтожить «революціонное гнѣздо», «не оставить камня на камнѣ». Предполагалось использовать летчиков Царскаго Села. «К сожалѣнію, — пишет Шаховской, — Бѣляев не рѣшался сдѣлать это боясь громаднаго числа жертв»...

[174]

В опубликованной перепискѣ Ник. Ал. и Ал. Фед. нѣт телеграмм послѣдней. «Мѣстонахожденіе их редакціи неизвѣстно — сообщается в предисловіи. Таким образом неизвѣстен оригинал, которым пользовался Блок среди матеріалов Чрезвычайной Слѣдственной Комиссіи.

[175]

В опубликованной перепискѣ нѣт никаких откликов, а между тѣм Ник. Ал. не оставлял без немедленнаго отвѣта ни одной телеграммы жены. Революціонным анекдотом, подхваченным Троцким и др., является разсказ о том, как телеграммы Царя, которыя слѣдовали одна за другой, возвращялись с карандашной помѣткой: мѣстонахожденіе адресата неизвѣстно. Об этом говорит и Вырубова, — от ея нѣсколько истеричнаго повѣствованія, быть может, и пошел «революціонный» анекдот.

[176]

Иванов арестовал человѣк 30-40, отпущенных им по прибытіи в Ц. Село.

[177]

Надо думать, что телеграмма Хабалова была послана «вслѣд на вокзал Царю», как это было сдѣлано с «вѣріноподданической» депешей выборных членов Гос. Совѣта, полученной около 2 час. ночи.

[178]

Память Иванова не отличалась отчетливостью. Так в показаніях он говорит, что до бесѣды с Царем задал по телеграфу Хабалову десять вопросов о состояніи Петербурга. Блок, имѣвшій в своем распоряженіи тѣ «три жёлтенькіе листочка», на которых собственной рукой Иванова были записаны «пункты», утверждает, что переговоры по прямому проводу происходили в 8 час. утра 28-го, т. е. послѣ выѣзда Царя из Могилева. Вѣроятно, Иванов запросил подробностей в связи с полученной Алексѣевым телеграммой о том, что положеніе «до чрезвычайности трудно». Отвѣт Хабалова был принят в Ставкѣ в 11 час. 30 мин. Главнокомандующій военным округом на вопросы Иванова отвѣтил пессимистически: «В моем распоряженіи в зданіи главнаго адмиралтейства четыре гвардейских роты, пять эскадронов и сотен, двѣ батареи, прочія войска перешли на сторону революціонеров или остаются на соглашеніи с ними нейтральными. Отдѣльные солдаты и шайки бродят по городу, стрѣляя в прохожих, обезоруживая офицеров; всѣ вокзалы во власти революціонеров, строго ими охраняются; весь город во власти революціонеров, телеграф не дѣйствует, связи с частями города нѣт; министры арестованы революціонерами» и т. д. Только относительно продовольствія Хабалов указал, что на 25-ое в городѣ запаса муки было 5 1/2 мил. пудов. Положеніе в Петербургѣ было признано безнадежным уже в 21 ч. 30 м., когда Бѣляев телеграфировал Алексѣеву, что войска по требованію морского министра выведены из адмиралтейства, чтобы не подвергать разгрому зданіе. Перевод войск в другое мѣсто считали безцѣльным в виду «неполной их надежности». Часть была разведена по казармам.

[179]

Блок указывает, что Иванов считал впослѣдствіи свои полномочія отпавшими, так как Алексѣев их не подтвердил. В дѣйствительности Алексѣев телеграфировал военному министру вышеприведенное «высочайшее повелѣніе, отданное словесно через ген.-ад. Иванова около трех часов», и просил Бѣляева «изыскать всѣ способы вручить это повелѣніе предсѣдателю Совѣта Министров».

[180]

Дубенскій, конечно, скажет (в воспоминаніях), что Иванов ему разсказывал послѣ перваго разговора с Царем, что он из уст Царя услышал:, что дается «отвѣтственное министерство» и что об этом послана телеграмма в Петербург.

[181]

Современники мемуаристы, которых в той или иной степени можно отнести к числу адептов «стараго режима» (Шульгин, Дубенскій и др.), выражают удивленіе, что в февральскіе дни никто в столицѣ не вспомнил про юнкерскія училища — они могли послужить опорой для зашиты поставленнаго под угрозу государствеинаго порядка. В Ставкѣ удивлялись, — вспоминает Дубенскій, — что ген. Хабалов не воспользовался такими твердыми частями, как петроградскія юнкерскія училища, в которых в это время сосредоточивалось нѣсколько тысяч юнкеров. «Если бы кто-нибудь понял значеніе военных училищ... эта минута могла спасти все», — разсуждает Шульгин. Надо ли говорить, что по отношенію «к юнкерской молодежи в дни войны еще болѣе примѣнимо положеніе, которое Рузскій выдвигал в письмѣ Гурко 19 февраля и повторил в телеграммѣ Царю 27 февраля: современная армія однородна с тылом и отражает его настроенія. По свидѣтельству ген. Гурко было рѣшено вообще не прибѣгать к помощи юнкеров при усмиреніи безпорядков. Думается, что главную роль здѣсь играли не только соображенія «политической благонадежности». Только революція превратила учащуюся молодежь в гражданских борцов. Такая психологія органически была чужда дореволюціонному времени.

[182]

Подобная угроза уже заключалась в объявленіи Хабалова 25-го о досрочном призывѣ рабочей молодежи, если к 28-му не закончится стачка.

[183]

Петербургскія газеты 26-го не вышли. О характерѣ описываемаго собранія приходится судить по отчету Охраннаго Отдѣленія министру вн. д. Отчет напечатан в работѣ Шляпникова.

[184]

Из этого явствует, что легкомысленный Протопопов, высказывавшій 26-го увѣренность, что рабочіе встанут на работу, не так уже был далек от правильной оцѣнки реальнаго положенія или возможной дѣйствительности... Секретарю французскаго посольства тогда казалось, что достаточно Царю въѣхать верхом в столицу в сопровожденіи митрополита, чтобы прекратить волненія.

[185]

Однако и в отношеніи 27-го надлежит сдѣлать оговорку — утром никаких «уличных боев» (Шляпников) не происходило, — быть может лишь к вечеру Петербург мог нѣсколько напоминать «осажденный город», когда повсемѣстно стрѣльба начала сливаться, по выраженію рабочаго Кондратьева в «общій гул», а по неосмотрительно употребленным Родзянко словам «на улицах... началась форменная рѣзня».

[186]

Бѣлецкій в Чрезв. Слѣдств. Ком. объяснял это выдѣленіе недовѣріем к Рузскому который тяготѣл к Гос. Думѣ и был будто связан с Гучковым.

[187]

Шкловскій, служившій в броневой части, говорит, что за 3-4 дня до революціи было отдано распоряженіе привести моторы на блиндированных автомобилях в состояніе бездѣйствія и сосредоточить послѣдніе в Михайловском манежѣ.

[188]

Из царской переписки, однако, легко выясняется, что гвардейскій экипаж пользовался исключительным довѣріем верховной власти: матросы всегда были «сердцу их ближе».

[189]

Бывшій саратовскій губернатор Стремеухов, прославившійся своей борьбой с іером. Илліодором, идет еще дальше и видит (причины февральских «голодных» безпорядков в сознательной задержкѣ какими-то «таинственными силами» хлѣба на станціях желѣзных дорог Это была как бы провокація наоборот, которую отмѣчали раннія донесенія департамента полиціи.

[190]

См. мою книгу «На путях к дворцовому перевороту».

[191]

По утвержденію «придворнаго скорохода» Оамера матросы прибыли в Ц. С. уже в декабрѣ.

[192]

Естественно, «сказка» эта о пулеметах на крышах церквей попала и в добросовѣстныя иностранныя обозрѣнія событій революціонных дней (Chessin).

[193]

Легенда о том, как революціонные желѣзнодорожники преградили путь литерным поѣздам на ст. Дно, как было указано, имѣет еще меньшую базу под собою. Повидимому, и эта легенда родилась в Ставкѣ. По крайней мѣрѣ, ее повторяет вел. князь Александр Мих., ссылаясь на разсказы своего брата Сергѣя, находившагося в Ставкѣ.