Пола Вольски - Наваждение

• Название: Наваждение
• Автор: Пола Вольски
• Издательство: Александр Корженевский, Русич
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1995
• ISBN: 0-553-08145-4, 5-87917-019-5, 5-88590-322-0, 0-553-08145-4, 5-87917-020-9, 5-88590-323-9

Мир, в котором, в отличие от нашего, есть магия, погружается в хаос. Стране Вонар угрожают политические волнения, а крестьянские философы публично подвергают сомнению врожденные волшебные силы Высшего правящего класса. В это самое время молодая дворянка Элисте во Дерриваль интересуется жизненно важными вопросами – в первую очередь, своим дебютом при королевском дворе Шеррина. Девушка еще не подозревает о грубой силе, которая скоро разрушит её беспечную жизнь. Мир рушится, наступает время террора, и, чтобы выжить, героине вскорости придется вспомнить о своих ныне бездействующих волшебных силах.

---

– Докажи, – повторил Уисс. – Перед свидетелями.

Свидетели были налицо – сидели в ожидании доказательств. И среди них Бирс Валёр – в тонком позолоченном кресле, которое каким-то образом выдерживало его непомерную тушу. Нахмурившись, он перебирал в уме свои шестеренки и приводы, ибо, хотя и оказал должное повиновение брату Уиссу, явившись по его требованию, сердцем пребывал с возлюбленной Кокоттой, с которой, к вящей его тревоге, их временно разлучили. Ненадолго, как он надеялся.

За креслом Бирса стояли депутаты Пьовр и Пульп, оба беззаветно преданные Красному Ромбу, соратники, на чью верность Уисс Валёр мог безоглядно положиться. Пьовр обильно потел, его рубашка даже в этот прохладный утренний час была насквозь мокрой. Полное лицо его раскраснелось, он него разило спиртным, но он не позволял себе расслабиться и взирал на Уисса Валёра с верноподданнейшей улыбкой, исполненной истового раболепия. По сравнению с Пьовром Пульп казался воплощением ледяной невозмутимости. Он был молод – никак не старше двадцати пяти, белокур и очень красив: чеканный профиль, золотистые локоны, светло-синие глаза и по-девичьи длинные ресницы снискали ему прозвище Мраморного Красавчика. Он и вправду походил на изваяние классических времен – столь же совершенный и столь же холодный. Им восхищались, но Пульпу до этого не было дела: его поглощала идея создания образцового общественного устройства, опирающегося на положения экспроприационизма.

Хорл помотал головой. Он так долго наводил чары, что усталость, судя по всему, затмила его разум.

– Что ты сделал с Флозиной? – с трудом произнес он. – И где твой брат Улуар?

Уисс не любил вопросов, но на сей раз решил ублажить отца.

– Флозина наверху. Сейчас она спустится к нам, – ответил он, проявив не свойственное ему терпение. – А об Улуаре не волнуйся – он в целости и сохранности.

Тут Уисс не соврал: одиночная камера «Гробницы», где находился Улуар Валёр, была хорошо обставлена, хорошо отапливалась – и столь же хорошо охранялась. Там он сейчас и обретался, ибо Уисс положил себе за правило (и никогда не отступал от него), чтобы четверо его пленных родичей не имели возможности собраться все вместе – не то еще сговорятся и выступят против него, Уисса. По крайней мере одного из них он непременно отделял от остальных, поручая неусыпной заботе народогвардейцев; в результате трое других безропотно повиновались.

– Ты не причинил Улуару вреда?

– Напротив, я страж брату моему.

У Хорла не осталось сил изъясняться околичностями. За месяцы вынужденного заточения в Шеррине старик как бы ссохся, иссяк, от него остались только кожа да кости. Но хоть он и казался бесплотным призраком – дунет ветер, и нет его, – однако не утратил силы духа. Он смело взглянул в глаза сына и тихо сказал:

– Понимаю, о чем ты думаешь. Тебе нужны наши чары, чтобы расправиться с противниками.

– С врагами Вонара, отец. С врагами народа.

– С твоими врагами. С Шорви Нирьеном.

– Да, с этим архипредателем, а заодно и с его самыми гнусными последышами. Скажем, с этим змеем Фрезелем. Или со скорпионом Риклерком. Или с порождением тьмы Беком.

– Тут чары тебе едва ли помогут. – Хорл скрестил руки на груди.

Изящное позолоченное кресло жалобно пискнуло – Бирс Валёр задвигался, подался вперед и вопрошающе взглянул на своего кузена.

– Ты отказываешься мне помогать? – тихо спросил Уисс. – Ты отказываешь мне в помощи, отец?

– Нет. Ты, как всегда, ничего не понял. Чары помогут тебе шпионить, если ты этого требуешь. Они даже смогут помочь уничтожить самого Шорви Нирьена. Но они не в состоянии победить силу мысли Нирьена и верность его учеников. Такое не под силу даже чарам. Уничтожь человека – и получишь врага много страшней: память о нем в сердцах друзей и последователей. Чары бессильны против идеи. Боюсь, однако, что сие выше твоего разумения.

– Старик – нирьенист чистейшей воды, – не моргнув глазом, вынес приговор Пульп. Пьовр согласно кивнул, обдав всех перегаром.

– Спасибо, отец. Твоя политическая мудрость поистине говорит о твоем скудном опыте в мирских делах. Не сомневайся – уж я-то оценю твои слова по заслугам. – Уисс старался говорить с холодной небрежностью, однако дрожь в руках и остервенелый взгляд выдавали его. – Я воздам должное твоим предупреждениям. А ты, в свою очередь, предоставишь свой особый дар в распоряжение истинных патриотов. Либо ты поможешь Республике-Протекторату, либо тебя разоблачат как врага Республики. Ты добровольно исполнишь свой долг или тебя заставят силой. Не обольщайся, отец, и не думай, что твоего сопротивления никто не заметил. – Уисс дал волю кипевшему в нем бешенству. – По-хорошему от тебя ничего не добьешься, но за тобой долг, и ты обязан его заплатить. Не забудь – долг немалый, и ты… – Уисс раскраснелся и перешел на визг: – Слышишь? Долг, говорю я!

Эта вспышка до такой степени ошеломила и испугала Хорла, что у него отнялся язык. Но за Хорла ответил Евларк Валёр.

– Заткнись, Уисс, – произнес он, поднимаясь с пола. О нем все успели забыть, и тем не менее он – исхудавший, обессиленный и дрожащий – сейчас восстал перед ними. Многомесячное общение с Чувствительницей Заза не прошло для него бесследно, и теперь бешеный норов Чувствительницы, похоже, передался ее бессменному служителю. – Не смей говорить с отцом в таком тоне! Ничего он тебе не должен. Не его вина, что ты родился на свет ничтожным и бессердечным, озлобленным и одиноким. Ты с детства стремился к тому, чем стал, и достиг этого своими силами. Ты всегда был бандитом, тираном и мразью – вот и получил что хотел.

Уисс задохнулся. Он успел позабыть о том времени, когда кто-то осмеливался возражать, тем паче перечить хозяину Комитета Народного Благоденствия. И чтоб родной брат, до сих пор покорный и бессловесный, вдруг так его приложил – Уисс отказывался верить собственным ушам. Но то, что Евларк бросил ему в лицо и в чем обвинил, не просто поразило его – уязвило до глубины души; невероятное оскорбление обожгло так сильно потому, что сказанное было правдой. Ответить, ответить немедленно, но тут Уисс в кои-то веки растерялся.

Бирс Валёр перестал думать о шестеренках и приводах, – кузен Уисс явно нуждался в поддержке. На минуту Бирс забыл даже о ней, своей Кокотте. Он тяжело поднялся, с треском опрокинув позолоченное кресло, сделал два шага и закатил Евларку могучую оплеуху. Вполсилы, но этого хватило, чтобы тот грохнулся на пол. Хорл Валёр жалобно всхлипнул. А Бирс, наклонившись, произнес:

– Не смей ругать Уисса. Ни в жизнь.

Он опять поднял руку, и Евларк скорчился, прикрывая голову, – он свое сказал, на большее его не хватило.

Вмешательство Бирса привело Уисса в чувство. Он постарался взять себя в руки, загоняя ненависть вглубь, кровь отхлынула от лица, черты разгладились. Нет, в свое время он, конечно, посчитается с Евларком, иначе ему не жить, но – не сейчас.

– Прекратить! – приказал он, и отработанная интонация мгновенно вызвала повиновение. Все застыли, обратив взоры к Уиссу. – Сейчас не время ссориться. Мы собрались посмотреть на действие чар, так посмотрим. Бирс, сходи за сестрой.

Бирс пошел наверх. Хорл тем временем помог Евларку подняться и усадил в кресло. Евларк осел, словно тряпичная кукла. Через две или три минуты вернулся Бирс с Флозиной Валёр. Флозина не сопротивлялась. Она застыла на месте, сгорбившись и часто моргая. Пьовр осклабился. Пульп бесстрастно смотрел на нее, как на экспонат на анатомическом столе.

– Флозина, отец и брат утверждают, что дом разбужен, – произнес Уисс. – Тебе предстоит проверить, так ли это.

Флозина, казалось, не понимала, о чем идет речь.

– Объясни ей, отец, – бросил Уисс, теряя терпение.

Флозина, Хорл и Евларк пустились в разговор, изобилующий ссылками на тайное знание и терминами, непонятными для непосвященных. Когда все было сказано, Флозина кивнула и подошла к камину. Она прижала ладони к каминной полке, склонила голову, закрыла глаза и застыла. Минуты бежали, но Флозина ни разу не пошевелилась и оставалась безмолвной.

Уисс нахмурился:

– Что она там…

– Тише, – приказал Хорл шепотом, однако так непреклонно, что на сей раз его отпрыск замолк.

Молчание нарушали только тиканье напольных часов в холле да приглушенный грохот колес на улице Нерисант. Когда стало казаться, что это будет длиться бесконечно, Флозина вдруг выпрямилась и заговорила. Вернее, открыла рот – и раздался голос. Но голос не принадлежал ей, более того, ее губы даже не шевелились. Глаза были открыты, но пусты, а лицо – мертвая маска каменного идола.

– ОКНА – ГРЯЗНЫЕ, ГРЯЗНЫЕ. – Голос скрипел, будто рассохшиеся половицы, булькал, словно вода в забитом листвой водостоке.

Присутствующие вздрогнули и переглянулись.

– ЧЕРЕПИЦА ВАЛИТСЯ С КРЫШИ. ЗАЕЛ ЖУЧОК-ДРЕВОТОЧЕЦ. МЫШИ ОСКВЕРНЯЮТ, МЫШИ. МЫШИ МЕНЯ ПОЕДАЮТ, МЫШИ. – Скрежещущий, шелестящий, монотонный голос.