Григорий Мирошниченко - Юнармия

• Название: Юнармия
• Автор: Григорий Мирошниченко
• Издательство: Ставропольское книжное издательство
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1971

Повесть о подростках, которые взрослеют, закаляются в боях гражданской войны, становятся убежденными борцами за Советскую власть.

---

Вам даром не пройдет, что вы повесили стрелочника Утюско и фельдшерицу Наталью Никифпровну Вельбаум, а также и за всех остальных вам попадет здорово. Крас­ная Армия нагрянет скоро. Ее ведет сам Ленин!

Берегись, атаман! Мы ждем Ленина!».

Это воззвание мы сочиняли целую ночь. Писали и чер­кали. Писали и черкали. Все, казалось, не так выходит. Насчет Буденного Сенька сочинил, про атамана – Васька, а про Ленина все разом сказали.

А расклеивали мы это воззвание всем отрядом. Каждый написал по две штуки и тестом приклеил к забору.

Недолго висело это воззвание на заборах. Его сорвали какие-то юнкера. Только на одном заборе у станции долго еще висел клочок бумаги со словами:

«Берегись, атаман! Ленин идет!»

Глава XXVI НАША ВЗЯЛА

Девятого апреля на станции была полная неразбериха.

Подавали составы, переводили их с одного пути на другой, то и дело слышались тревожные свистки состави­телей поездов. Начальник станции метался из стороны в сторону. Его окружили плотным кольцом люди с чемода­нами, корзинами, тюками – беглецы из Ростова и Батайска.

– Когда посадка? Ведь красные уже наступают.

– Отчего состава не подаете?

– Большевикам служите?

Начальник только флажком отмахивался от наседав­ших пассажиров и отвечал всем одно и то же:

– Погодите, господа! Нельзя же так! Я один, а вас много.

Но когда сквозь толпу пассажиров протискивался к нему военный в английской шинели, с маузером на боку, начальник растерянно опускал флажок и бормотал:

– Сию минуту-с. Вот только бис-пять пройдет стрелки, я немедленно состав сформирую.

Военный хватался за маузер:

– Я тебе покажу бис-пять, мерзавец!

К вечеру вся платформа была запружена народом. Женщины в каракулевых жакетах, чиновники с кокарда­ми, священники в запыленных рясах, с крестами на груди, офицеры с желтыми погонами, офицеры с серебряными погонами, офицеры с черепами на рукавах, – вся эта тол­па гудела и шевелилась.

Наши станичные богачи Хаустовы приехали на стан­цию вместе с семьей атамана и сидела на огромных кова­ных сундуках в ожидании отправки. Но начальник стан­ции спрятался у себя и больше не показывался. Толпа рвала дверь его конторы, барабанила кулаками по окон­ным рамам, – начальник не подавал голоса.

По железнодорожным путям, по дороге в станицу, по всему поселку разъезжали верховые в бурках.

В эту ночь я не ложился. Все ждал, пока уснет мать, чтобы как-нибудь незаметно выбраться на улицу. А мать, как назло, не засыпала, все поднималась и поглядывала в мой угол. Видно, догадывалась, что я собираюсь удрать.

Только под самое утро удалось мне тихонько отодви­нуть засов и выскользнуть за дверь.

Где-то далеко у семафора кричал паровоз.

Теплая апрельская ночь стояла еще над поселком, но уже на горизонте серело небо.

Великаном среди низеньких домов нашего поселка вы­силась цементная водокачка. А далеко, в стороне станицы, поднималась двумя куполами старая церковь.

Я пошел к вокзалу.

На площади у подъезда фыркали оседланные лошади. Их держали за поводья сонные казаки, сидевшие на вок­зальном крыльце.

Тут же у забора приютилась тачанка с пулеметами в брезентовом чехле. Пулеметчики, прислонившись к коле­сам пулемета, громко храпели. Я хотел было прошмыгнуть в узкий коридор вокзала, но меня не пустил часовой.

– Куда прешь?

Я ничего не ответил и повернул обратно. Обошел садик, заглянул в большое мутное окно телеграфа. На телеграфе у аппарата сидели двое людей: телеграфист и офицер. Ап­парат что-то выстукивал, лента медленно сползала с ка­тушки на пол, а люди спали.

Мне и самому захотелось спать. Я уже собирался было отправиться домой досыпать, как вдруг где-то близко грохнула пушка. Снаряд кряхтя проплыл в воздухе и ра­зорвался за станцией. Как будто кулаком ударило по всем вокзальным стеклам.

За первым выстрелом грянул второй, потом третий, чет­вертый. «Наши наступают! – подумал я. – Надо Андрея будить!»

Я кинулся через площадь и чуть было не сбил с ног пе­репуганную даму, тащившую огромный чемодан.

– Куда прешь? – закричал я громко, как тот часовой, который остановил меня у вокзальной двери.

Дама выронила из рук чемодан и забормотала:

– Я на поезд…

– На какой поезд? – спросил я грозно.

– На какой-нибудь…

В это время треснул ружейный выстрел. Дама так и присела.

– Не будет больше поездов. Отменяются. Прячьтесь скорей, а то вас пристрелят сейчас из-за угла.

Дама схватила чемодан и, пригнув голову, бросилась бежать в поселок. А я пошел к Андрею.

Выстрелы становились все чаще и чаще.

Навстречу мне по дороге в полный намет скакали ка­валеристы, щелкая в воздухе плетьми. У поворота к вок­залу одна из лошадей упала на колени и кувыркнулась на бок, подминая всадника.

Хлынула густая струя лошадиной крови. Лошадь вытя­нула шею, забила ногами и уронила голову на землю.

Казак вылез из-под лошади, с трудом высвободил ногу из стремени и, прихрамывая, побежал к бетонному забору. Там он сел и начал стягивать с ноги сапог.

У Андрея я застал Ваську, Сеньку и Ивана Василье­вича.

– Айда на чердак! – сказал мне Андрей. – Порфирий уже давно там.

– Зачем он опять на чердак пошел? – спросил я.

– У него там пулемет, – сказал Андрей.

– Пулемет? Откуда же пулемет?

– Да он у него всегда был, только мы про это не зна­ли. Когда его ранили, он не хотел бросить пулемет, потому и остался здесь. В тупике припрятал. А теперь эта штука пригодится.

– А ленты к пулемету есть? – спросил я.

– И ленты в двух коробках есть, – сказал Андрей. – Идем, ребята!

Иван Васильевич, Сенька и Васька стянули с себя куртки и перекинули через плечо ремни обрезов. У меня обреза с собой не было.

– Ничего, – сказал Андрей, – по дороге захватишь.

Когда мы вышли от Андрея, солнце уже поднялось над водокачкой. Птицы стаями тревожно летели со стороны Курсавки к станице. Выстрелы то утихали, то снова тре­щали без умолку. Мимо нас протарахтели одна за другой штук семь тачанок. Пулеметчики-шкуринцы на ходу зак­ладывали ленты в приемники и хлопали крышками.

– Разогнались, – сказал Андрей, глядя им вслед. – Бе­гай не бегай, все равно вам гроб нынче будет.

Мы остановились у нашею дома. Я открыл калитку.

– Стой, Гришка, – сказал мне Андрей. – Захвати-ка с собой из дому ведро воды.

– Зачем? – спросил я.

– А для пулемета. Порфирий велел.

Я шмыгнул во двор. Обрез был у меня припрятан в сарае за кадушкой. Я быстро достал его и тут же зарядил. Потом побежал в коридор нашей квартиры и схватил вед­ро с водой, которое всегда стояло у нас на табуретке. Ни­кто из домашних меня не заметил.

С ведром в руке и с обрезом под рубахой бросился я догонять ребят. Они уже подходили к тупику.

На дороге, как и год тому назад, когда наступали бе­лые, валялись патронташи, кожаные подсумки, катушки от бомб, гильзы, но в этот раз мы их не стали подбирать.

Только вошли мы в ворота тупика, как у нас над голо­вами что-то громко и протяжно загудело.

– Гляди, аэроплан! – закричал Васька. – Да как низко!

Аэроплан описал круг, спустился еще ниже и вдруг бросил что-то блестящее, как стеклышко. Через секунду со стороны станицы донесся раскатистый удар.

– Бомбы швыряет, – сказал Андрей. – Как бы нас тут не прикокнул!

– А это наш или белый? – спросил Васька.

– Ясно, наш, а все равно прикокнуть может. Почем он знает что ты, Васька, за красных.

Снизу, с разных сторон, захлопали винтовочные выст­релы, и часто, как швейная машинка, застучали пулеметы.

Аэроплан сделал еще несколько кругов, сбросил еще не­сколько бомб и быстро пошел кверху.

– На Ставрополь уходит, – сказал Васька.

Мы добрались до кладовой с пробитой крышей. На дверях ее по-прежнему висел ржавый замок, большой, как лошадиная подкова. Лестница на чердак шаталась и скри­пела под нами так же, как в тот день, когда мы нашли в тупике раненого красноармейца.

– Что же вы так долго не шли? – спросил Порфирий. – Я уже думал, вас и в живых нет.

Я подал Порфирию ведро.

– Ну вот, теперь все в порядке, – сказал он.

– А зачем тебе вода? – спросил Васька.

– Как зачем? Пулемет напоить. А то у него ствол на­греется от стрельбы, да и лопнет.

– А когда ты стрелять начнешь?

– Вот сейчас прилажу все как следует и начнем по­маленьку. Слышите, вон там пулеметчик тараторит. Он, гад, наверное, у них на колокольне примостился. А мы его попробуем успокоить.

Порфирий юркнул в темный угол чердака и выкатил оттуда большой пулемет.

В приемник и под крышку набились пыль и солома.

Мы с Порфирием разобрали пулемет, аккуратно про­терли тряпкой все части – от мушки до сошника, налили в кожух воды и опять собрали.

– Ну, теперь зарядим автоматически, – сказал Порфи­рий, протягивая ленту в окно приемника и толкая руко­ятку вперед. – Вот как это у нас делается, ребята, автома­тически. А если на эту пуговку надавить пальцем – он и начнет разговаривать.