Наталия Ипатова - Наследство Империи

• Название: Наследство Империи
• Автор: Наталия Ипатова
• Жанр: Космическая фантастика

Вторая книга масштабной «имперской» саги, начатой романом «Врата Валгаллы». Все хотят обладать Тецимой — самым страшным оружием в Галактике. Для этого в ход идут любые средства — от пиратских рейдов до попытки развязать глобальную войну. Но будущее пока еще не определено...

---

— Я не возьмусь запрограммировать талант, мадам.

— Я тоже не ем детей на завтрак, доктор Ванн. Однако поймите, в каком положении мы находимся: мы приняли под роспись мальчика, и мы приняли заказ. Мы обязаны отдать обратно все, невзирая ни на какие драматические домыслы.

Последние слова она недвусмысленно подчеркнула голосом.

— А свобода выбора мальчика?

— Ребенок несовершеннолетний, он не может решать такие вещи.

— А кто может? Те, кто взяли его неизвестно где и притащили к нам?

— Ничьи права на него не более доказаны, чем тех, кто его, как вы образно заметили, притащил.

— Они доказаны только фактом.

— За неимением прочего!

Зря он. В любом споре по определению побеждает начальник.

— Я мог бы усыновить мальчика! — бухнул доктор Ванн.

«Ого! И, что самое замечательное, я бы даже не был против. Ну, пока мама не объявится на горизонте.»

— Я не позволю вам этого сделать, — просто сказала Рельская. — Вы не женаты. Ребенка может принять только полная семья, иначе... поймите, я не сомневаюсь в ваших моральных качествах, но я обязана заботиться о репутации предприятия. Неправильно, если одинокий мужчина внезапно вспыхивает интересом к одинокому мальчику.

Она не сомневается, конечно. Она просто до инфаркта его доводит.

— Хорошо, — ровным голосом сказал доктор Ванн. — Кто-нибудь из наших мог бы его усыновить? Есть у нас бездетные пары?

— Само собой... Но вы не находите, что в нашем кругу пара остается бездетной только до тех пор, пока сама этого хочет? Мы сидим на такой технологии, что о вынужденном бесплодии не может быть и речи, не так ли? И даже если так, что мешает нашему специалисту заказать ребенка но собственному выбору? Оставьте эту тему, я не намерена нарушать обязательства по договору. Нам нужен этот клиент.

Всю дорогу обратно доктор Ванн ругался шепотом.

— В конце концов, — заявил он, — а почему бы мне не сделать две копии? Ну, то есть одну точную? Нате, забирайте! А? Как тебе?

— И они убьют второго меня? А какая тогда разница? Знаете, доктор, я бы, может, и согласился, если бы вы не рассказали мне про маму-утку. А так... в нашей семье есть неудобные традиции. Мы за других не прячемся.

Просто, добрый доктор Ванн, у меня есть идея, которой лучше быть сюрпризом даже для тебя.

На Шебе бывает ночь. Лампы в переходах и общественных местах приглушаются, движение каров по магистралям замирает. Все, кроме дежурных, спят, разве что встретишь ползущего по коридору робота-уборщика. Закрыты коммерческие блоки — лавочки, в которых персонал может приобрести товары личного пользования. Из редких лабораторий, где работы требуют круглосуточного цикла, слышатся приглушенные голоса, на матовых дверях движутся тени. В действие вступают правила большого поселка, где каждый на виду со всей своей семейной жизнью.

Ночью изменяется акустика: звук несется по тихим пустым коридорам, как мяч. Камеры фиксируют движение. Впрочем, специфика Шебы такова, что тут строже следят за микробами или пожарами, чем за возможными злоумышленниками.

Конечно, сами научно-исследовательские уровни — только малая часть станции. Они — только верхушка пирамиды, в основании которой гравигенератор, электростанция, гаражи и лифты, системы очистки воздуха и воды. Чтобы существовала и приносила доход эта странная общность с повышенной плотностью гениев (а управлять интеллигентами — все равно что кошек пасти), требовалось огромное количество техников и обслуги. Космическая станция — не планета, факторов риска тут несоизмеримо больше, ответственность персонала огромна. Профилактика систем постоянна. Днем. Техник, идущий по делу условной шебианской ночью, вызовет как минимум подозрение. А если спешит — то и панику.

Назгул не может пойти и посмотреть, и поискать, что ему нужно. Мобилизуя все свое терпение, он — внешне безгласная и неподвижная машина — слушает Шебу и учится ее понимать. Рядом за ширмой вздыхает и всхлипывает Биллем.

Только для наблюдателя заказчика режим передвижений не регламентирован. Никто не может запретить ему доступ в бокс, где ведутся поднадзорные ему работы. Например, если ему не спится.

Наконец! Неторопливые мягкие шаги, словно ему нет особой причины тут находиться, а так, проведать пришел и словечком перемолвиться. Камеры наблюдения зафиксируют этот визит, но едва ли местное СБ сочтет его противоправным. Назгул сдвигает блестящий, непрозрачный снаружи блистер, а Норм забирается к нему в кабину. Военный совет.

— Ты его видел?

— Да, мне удалось. В столовой. У меня другое время обеда, но я приходил то на пять минут раньше, то наоборот, опаздывал, ну и застал однажды.

Назгул мысленно кивнул. Он поступил бы так же, имитируя расхлябанность профессионального военного, который точно знает, где и когда ему нужно быть «как штык», а когда он не при исполнении и никому ничего не должен.

— Тебе удалось подать ему знак?

— Нет, он был с доктором. Кажется, мальчишке удалось с ним подружиться.

Назгул в короткой и нелицеприятной форме выразил мнение о шебианских вивисекторах вообще и о докторе Ванне в особенности.

— Он все делает правильно. С доктором он может перемещаться по комплексу практически свободно.

— Где его держат по ночам?

— Там же, где и меня, — Норм ухмыльнулся. — Гостиницы для приезжих у них тут нет; это, насколько я понял, склад готовой продукции для «кукол». Индивидуальные блоки, запирающиеся снаружи.

— Ну хорошо. — Назгул вздохнул, хотя не имел к тому ни малейшей физиологической необходимости. — Что ты думаешь делать дальше?

— Ждать. Тутошний Академгородок — большая пласталевая деревня. Про Черные Истребители говорят всюду. Это же перспективное направление для инвестиций, гранты... Это касается всех. Брюс, если он отвоевал право свободного передвижения и приучил всех, что это нормально, сам сюда придет. Сообразительный малый и правильно воспитан.

Поляризованный керамлит блистера прозрачен, если смотреть изнутри. Назгул притемнил его, чтобы пассажиру было уютнее, и сейчас разглядывал его, изучая. Он всю жизнь имел дело с высококлассной военной техникой, а потом в силу трагических обстоятельств стал ею сам. А в этом парне было что-то... противоположное, взаимоисключающее. Альтернативное. Все то же самое, но без железа, так? И это стоило внимания.

— Я про всех знаю, — сказал он, — почему они со мной в этом деле. Кроме тебя.

— То, что меня наняли за деньги, потому что я знаю Шебу, тебя не устраивает?

— Нет. Мы, им перцы, во всем ищем личную подоплеку, особенно теперь, когда наше имперское прошлое стало чем-то вроде объединяющего начала...

— Хорошо. Ладно. Я знаю мальчика, он мне нравится, и я хочу помочь его матери.

— Знаешь? Как долго?

— Брюса-то? Где-то неделю общим счетом. Плюс то-сё.

«Неделю? Попади в меня молния! Я говорил с сыном несколько минут!»

Между ними как будто все осталось по-прежнему, но что-то изменилось в самом докторе Ванне. Словно стерильная атмосфера, в которой он существовал на Шебе, способствовала некоему инфантилизму, а теперь тот дал трещину. Видимо, до сих пор его предложения рассматривались более внимательно. Тон, которым директор говорила с ним, что-то значил в местной иерархии, и, похоже, доктору Ванну кое-что дали понять. Так что толстячок в значительной степени утратил страсть к беззаботной болтовне. Наверное, ему не хотелось выглядеть в глазах мальчишки бесполезным прожектером. «Не могу» не украшает мужчину.

Так что говорили они теперь исключительно о работе, делая вид, что у них обоих есть только более или менее счастливое сегодня. Есть у работы такое свойство — отвлекать от всяких глупостей, на которые иначе можно бесплодно потратить целую жизнь.

— Что это значит — выставить гену значение 3500 вместо 1800?

— Это условные показатели. Деятельность гена можно корректировать химическим воздействием. В твоей исходной ДНК миллион параметров, я изменил не более пятнадцати. Система следит, чтобы реальные показатели соответствовали программе, и в случае необходимости производит дополнительные воздействия. Если же возникнет расхождение, не поддающееся корректировке автоматическими методами, на мониторе появится предупреждение, и тогда я буду решать, как все исправить вручную.

— А сейчас там все в порядке?

— Пока трудно сказать. Ему только два дня. Никакой внешней формы, один «бульон», обладающий свойствами почти твоей ДНК на микроуровне.

— С какого момента это считается живым?

— Вопрос вопросов, мальчик. Даже в традиционном размножении человечество не до конца определилось с этим вопросом: знаешь ли ты, что в некоторых мирах до сих пор запрещена контрацепция, не говоря уже об абортах? Строительный материал повой личности заложен уже в сперматозоиде.

— Вы сами называли это «растить мясо».