Владимир Бушин - Эоловы арфы

• Название: Эоловы арфы
• Автор: Владимир Бушин
• Жанр: История

---

Друзья действительно не виделись долго, то есть виделись, но совсем не так, как им обоим хотелось бы. В середине апреля в связи с катастрофическим состоянием редакционной кассы Маркс в надежде раздобыть денег у единомышленников в других городах отправился в очередную поездку по Вестфалии и Северо-Западной Пруссии. Поездка затянулась.

Едва дождавшись возвращения Маркса, едва перекинувшись с ним несколькими словами, Энгельс умчался в восставший Эльберфельд. Возврагясь оттуда позавчера вечером, он пришел прямо в редакцию, чтобы все рассказать и все разузнать, но Маркс, опасаясь ареста друга, не дал ему открыть рта и почти ничего не рассказал сам, а потребовал, чтобы он немедленно убирался на квартиру Даниельса и сидел там, никуда не высовывая носа.

- Но сегодня ты можешь быть спокоен, - продолжал Даниельс, - Маркс твердо обещал, что придет. Пока посмотри газету. Только что принесли.

Это был второй выпуск "Новой Рейнской газеты" за семнадцатое мая. Здесь должна быть статья о событиях в Эльберфельде, которую Энгельс написал вчера. Да, вот она, "Кёльн, 16 мая. "Новая Рейнская газета" также была представлена на эльберфельдских баррикадах..." В статье кратко рассказывалось и о самих событиях в восставшем городе, и об участии в них Энгельса, и о том, как члены Комитета безопасности, испугавшись этого участия, вынесли решение об изгнании Энгельса из города.

Он бегло скользнул глазами по статье и остановился на заключительных строках. Довольно большой предпоследний абзац статьи, в котором рассказывалось, как Энгельс возглавил налет восставших на цейхгауз, в газете был заменен всего одной фразой: "Энгельс произвел затем еще рекогносцировку в окрестностях и, передав пост своему адъютанту, удалился из Эльберфельда". Вместо боевой операции по захвату оружия - всего лишь рекогносцировка... Это сделал, конечно, Маркс, не желая давать врагам еще одну, и такую тяжелую, улику, думая о будущей безопасности друга. Упоминание об адъютанте заставило Энгельса улыбнуться. Ну какой там адъютант! Он сам числился адъютантом коменданта Мирбаха. А как величественно сказано: "удалился из Эльберфельда"... Даже в такой напряженной обстановке Маркс беспокоился не только о его безопасности, но и о престиже.

Он положил газету и взглянул на Даниельса. Откинув голову на спинку кресла, тот спал.

- Роланд! - негромко произнес Энгельс.

Осторожно встав из-за стола, он пошел к двери, чтобы позвать Амалиго. Ее не сразу удалось найти. Она оказалась на кухне. Стояла у окна и судорожно прижимала к губам платок. Видимо, ее тошнило.

- Что с вами? - встревожился Энгельс.

- Ничего, ровным счетом ничего, - покраснела Амалия. - Сейчас все пройдет.

"Как же я не заметил раньше! - укоризненно подумал Энгельс. - Ведь это так естественно: год, как они женаты".

Узнав, что муж уснул в кресле, Амалия не удивилась:

- Он ужасно устал. У него сегодня была сложнейшая операция. Почти пять часов простоял у операционного стола.

В прихожей раздался звонок. Это был Маркс. В руках он держал две большие связки книг.

- Что это? - спросил Энгельс, после того как гость поцеловал руку хозяйке и обменялся крепким рукопожатием с ним.

- Часть моих книг. Всего будет томов четыреста. Хочу оставить их у Даниельса.

- Что это значит? Почему оставить?

- Где Роланд? Пойдемте в кабинет, там я расскажу все по порядку...

Узнав, что Даниельс задремал от усталости в кресле, Маркс решительно возразил Амалии, желавшей разбудить мужа:

- Ни в коем случае. Пусть спит. Нам он не помешает, а мы ему тоже.

В кабинете друзья сели на большой кожаный диван подальше от спящего Даниельса.

- Ну, как ты съездил? - нетерпеливым полушепотом спросил Энгельс.

- Съездил я неважно, точнее, просто скверно, - махнул рукой Маркс. Осенью из поездки в Берлин и Вену, ты помнишь, я привез две тысячи талеров. И каких! Данных друзьяхми безвозмездно. А сейчас... В Хамме триста талеров пожаловал мне Хенце, в Гамбурге на пятьдесят талеров расщедрился Фриш. Оба члены Союза коммунистов, но ни тот, ни другой не пренебрегли, канальи, письменным поручительством.

- И это все?

- Еще я пытался подъехать к Ремпелю. Ведь, кажется, не прошло и трех лет, как он носился с планом основания коммунистического издательства, с намерением опубликовать наши сочинения. А сегодня Рудольф Ремпель человек с плотно застегнутыми карманами... Но все это, дорогой Фридрих, теперь уже не имеет большого значения.

- Как не имеет? - удивился Энгельс. - А на что мы будем издавать газету?

- Мы не будем больше издавать газету, - мрачно проговорил Маркс.

- В чем дело? - Энгельс невольно подался вперед.

- Дело, во-первых, в том, что, как и следовало ожидать, сегодня в редакцию и на твою квартиру являлись жандармы с приказом о твоем аресте за участие в эльберфельдских событиях. Дело, во-вторых, в том... - Маркс достал из внутреннего кармана сюртука сложенную пополам бумагу и протянул ее другу. - Это мне вручили вчера вечером.

Энгельс взял листок, развернул и прочитал:

"Королевскому полицей-директору г-ну Гейгеру, здесь.

В своих последних номерах "Новая Рейнская газета" выступает все более решительно, возбуждая презрение к существующему правительству, призывая к насильственному перевороту и установлению социальной республики. Поэтому ее главный редактор доктор Карл Маркс должен быть лишен права гостеприимства, столь оскорбительно им нарушенного, а так как им не получено разрешение на дальнейшее пребывание в землях прусского государства, ему должно быть предписано покинуть таковое в течение 24 часов. В случае, если он добровольно не подчинится предъявленному ему требованию, он подлежит принудительному препровождению за границу.

Кёльн, 11 мая 1849 г.

Королевское окружное управление

Мёллер"

- Наглецы! - сквозь зубы прошептал Энгельс. - Они все-таки смеют подходить к тебе как к иностранцу!

- И не только ко мне, - горько усмехнулся Маркс. - Веерту и Дронке тоже предписано покинуть Пруссию, как лицам, не имеющим прусского подданства. Ну а если добавить, что против Фердинанда Вольфа и против Лупуса возбуждаются судебные дела, а взятый под стражу Корф все еще в тюрьме и его отказываются выпустить под залог, то станет совершенно ясно газете пришел конец.

- А чем ты объясняешь, что решение, принятое одиннадцатого, они довели до твоего сведения только шестнадцатого?

- Очевидно, объяснение тут может быть только одно, - развел руками Маркс. - Они отважились на это лишь после того, как подавили восстание в Эльберфельде, окружили мятежный Изерлон и наводнили войсками всю Рейнскую провинцию. Теперь наша очередь... Если бы не твое участие в эльберфельдском восстании, которое ты, несомненно, сумел поддержать и продлить на несколько дней, то, конечно, это распоряжение, - Маркс тряхнул правительственной бумагой, - я получил бы гораздо раньше.

- Да, дело обстоит, видимо, именно так, - согласился Энгельс. - Но какая подлость! Формально они не закрывают газету: пусть, мол, выходит, если может, когда у нее не останется ни одного редактора...

- Но мы не сдадим позиции так просто, - сказал Маркс. - Я к тебе прямо с заседания редакционного комитета. Мы решили дать последний бой выпустить специальный и особенный прощальный номер.

- Это должна быть бомба! - загорелся Энгельс.

- Уже распределили, кто что сделает. Я напишу передовицу, где расскажу о политической расправе с газетой и кратко обрисую общее положение в Германии и Европе. Фрейлиграт взялся сочинить прощальные стихи. Если они получатся удачными, то ими и откроем номер. Веерт напишет фельетон позабористей и статью об английских делах, Лупус - острое политическое обозрение... Что напишешь ты?

Энгельс задумался.

- Видишь ли, - сказал он через несколько мгновений, - участие в эльберфельдском восстании растревожило меня, разбудило тоску по настоящему большому революционному делу, по такому, как в Венгрии, например...

- Вот и отведи душу пока хотя бы на бумаге, - перебил Маркс, - напиши обзор событий венгерской революции. А кроме того - небольшое прощальное слово к рабочим Кёльна. Опираясь на опыт Эльберфельда, предостереги их от преждевременного выступления. Сейчас оно бессмысленно.

- Бессмысленно? - раздался голос Даниельса. - Что бессмысленно? Это слово сегодня преследует меня весь день.

- Ах, проснулся! - наконец-то в полный голос воскликнул Энгельс, вставая. - Более чем бессмысленно спать, когда у тебя в доме гости.

- Да, да, извините. - Дагшельс тоже встал, пожал руку Марксу и сел на место Энгельса.

А тот, сделав несколько шагов по кабинету и снова подойдя к дивану, с улыбкой проговорил:

- И уж совсем нелепо, дорогой мой, скрывать от нас, что твоя жена ждет ребенка.

- Как? Это правда? - радостно изумился Маркс.

Даниельс виновато молчал.

- Это же здорово! - воскликнул Маркс. - Поверь мне, отцу троих детей.