Т. Паркер - Безмолвный Джо

• Название: Безмолвный Джо
• Автор: Т. Паркер
• Издательство: ACT
• Жанр: Триллер
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-013059-7

Жизнь Джо, замкнутого мальчика с обезображенным лицом, круто меняется, когда его усыновляет Уилл Трона – сильный и мужественный шериф, человек, с мнением которого считаются влиятельные политики и бизнесмены.

Повзрослев, Джо становится правой рукой обожаемого отца, своего идола и кумира. Но однажды привычный и надежный мир Джо рушится: Уилла Трону убивают у него на глазах.

Готовый пойти на все, чтобы отыскать убийцу отца, Джо начинает собственное расследование и делает поразительное открытие: шериф Трона вел двойную жизнь, полную опасных связей и грязных секретов.

Все глубже погружаясь в тайное прошлое отца, Джо понимает, что сам стал мишенью для многочисленных врагов убитого шерифа...

---

– Я просто счастлив это слышать.

– Увидимся.

Проходя мимо вахты, Джун обернулась, помахала мне рукой и скрылась за дверью.

Вахтер улыбнулся мне.

* * *

На стрельбище при управлении шерифа в упражнении "выхватывай-и-стреляй" я набрал пятьдесят очков при стрельбе с правой руки и столько же с левой. Потом набрал еще по двадцать пять очков при попеременной стрельбе с двух рук. Я одолжил автоматический "кольт" 45-го калибра из арсенала инструктора, но он был плохо смазан и работал не так плавно, как мой личный пистолет, конфискованный доктором Зуссманом. При стрельбе по группе силуэтов это привело к двухдюймовому отклонению вниз от центра. Поэтому я воспользовался своим "малышом" 32-го калибра. Любопытно, как быстро вы сможете упасть на одно колено, левой рукой отстегнуть пистолет и выхватить его правой. Изюминка заключается в том, что к моменту выстрела вы должны твердо опираться на колено и быть готовы к стрельбе. Но из такого маленького пистолета стрельба по группе с пятидесяти футов представляет дополнительную трудность.

Закончив упражнение, я насухо протер своего "малыша". Результат был неплох, хотя уставшая левая рука слегка подрагивала. После этого поехал назад в контору забрать кое-какие вещи и почту из своего ящика.

* * *

Было три послания от Хаима Медины, каждое из которых заканчивалось словами: "Важно! Позвони сразу, как вернешься". Еще один конверт был надписан плотным незнакомым почерком, и его я не стал открывать.

И наконец, записка от моей приятельницы Мелиссы из лаборатории криминалистики. В ней говорилось: "С тебя причитается. Позвони мне, как только сможешь".

Да, с меня и вправду причиталось: на палочке от леденца, которую я подобрал в оружейном магазине Алекса Блейзека, была слюна, анализ ДНК которой указывал на Саванну. Мелисса смогла идентифицировать ее с помощью образца слюны на стакане, который Лорна и Джек передали Стиву Марчанту из ФБР. А ФБР передало этот стакан для анализа ДНК как раз в нашу лабораторию, где Мелисса и сравнила результаты.

Сигару "Маканудо" курил Алекс, чей шифр ДНК хранился в архиве калифорнийского отделения наказаний. Личность, курившую сигареты "Давыдофф", как сказала Мелисса, определить не удалось.

– С отпечатками пальцев, которые ты снял, я еще не разобралась, – добавила она. – Дай мне еще день или два.

– Я твой должник, Мелисса.

– Как насчет чашечки кофе как-нибудь?

– С удовольствием.

Я покидал управление со странным чувством. Во всем этом еще предстояло разобраться. По дороге домой я снова представил их вместе, брата и сестру, сидящими на втором этаже магазина Алекса и смотрящими мультфильмы. Саванна сосет виноградный леденец, Алекс пыхтит своей "Маканудо". Девочка не была связана, избита или заперта в комнате. Припомнилось, как выглядела Саванна в тот вечер, когда я видел ее: спокойная и вежливая девочка.

Она совсем не выглядела похищенной. Она была похожа на девочку с рюкзаком, которая отправляется в короткую поездку.

Глава 11

Письмо, написанное судорожным почерком, оказалось от моего отца, Тора Свендсона. За всю жизнь это было его первое послание мне. Вначале я прочел его подпись. Одного взгляда было достаточно, чтобы сердце забилось быстрее, а в горле запершило. Руки затряслись, а по лицу пронеслась комета чистой белой боли.

Я отложил письмо в сторону. Мне было страшно – я чувствовал запах металла и аммиака. Сделав три глубоких вдоха, я поднялся и вышел наружу. Вокруг все выглядело как обычно, но дрожало и было окутано мерцающей красноватой дымкой. Не хватало воздуха, и мне пришлось сосредоточиться на дыхании.

Все, о чем я мог сейчас думать, – это подняться на свою "точку спокойствия", к тем деревьям, где меня никто не заметит, а я смогу видеть всех. Отыскав дерево, я забрался на него. Устроившись среди густой листвы, я растворился и стал наблюдать. Четкость изображения вернулась ко мне. Окрестности выглядели ясно и узнаваемо.

Я долго пробыл там, пока снова не спустился к дому.

Итак, вот что было в письме.

"Дорогой Джо, привет. Пишу тебе, потому что хочу, чтобы ты простил меня. Теперь я верю в Бога и думаю, что не смогу попасть на небеса без твоего прощения. Так сказано в той книге, которая есть у меня. Ты должен сделать это лично, ибо судебные тяжбы, которые ты затеял, преследуют меня всю жизнь и только ты можешь их остановить. Я живу в Сиэтле и собираюсь приехать в Санта-Ану поездом в субботу, 23-го. Может, выпьем и немного развеемся. Я плачу. Возможно, тебе стоит повидаться со своим стариком, тем более что другого застрелили. По крайней мере бесплатная выпивка тебе гарантирована. И как я уже сказал, без тебя мне на небеса не попасть.

Искренне твой,

Тор Свендсон".

Я сидел во внутреннем дворике за домом и ел купленную по дороге еду. Вечер был холодным и влажным, как в ту ночь, когда погиб Уилл. Почти сразу после заката по земле заструился туман, в воздухе повисла морось, а вокруг уличных фонарейпоявились влажные облачка.

Сходив за курткой, снова вышел во двор. Я представлял Тора Свендсона по фотографиям из газет и журналов, – их было много опубликовано после его ареста, потом, когда его приговорили к тринадцати годам заключения в федеральной тюрьме Коркоран, а еще после того, как его выпустили через семь лет. Одно время у меня была солидная коллекция этих снимков, и я иногда читал статьи о нем и себе, но отстраненно, как любой другой подписчик. И рассматривал его снимки. Почти на всех он выглядел очень приветливым, без очевидных признаков злобы. Но подчас истинная злоба внешне не проявляется.

Тор был пузатым увальнем с длинными белыми волосами, светлой бородой и огромными голубыми глазами. Он был похож на Санта-Клауса. Ему сейчас около шестидесяти четырех, хотя даже на старых снимках, сделанных сразу после ареста, когда ему было сорок лет, он уже выглядел немолодо.

Я никогда не мог понять, почему почти на всех снимках он улыбается. Немногие захотят улыбаться после обвинений в причинении увечий и покушении на убийство и тринадцатилетнего тюремного приговора. А вот Тор улыбался. Это была виноватая улыбка, заставляющая предположить недостаток ума. Это одна из самых нелепых улыбок, которые я видел в жизни.

Когда он мне являлся во сне, то всегда улыбался, словно наконец выпросил бесплатную чашку кофе. Его голубые глаза тоже смотрелись довольно жалко. Но улыбка выглядела искренней. Очень искренней. Он как бы и не поддерживает вас полностью, но, во всяком случае, на вашей стороне. В своих снах я всегда удивлялся, зачем он это делает; но у снов есть одно важное свойство – я так и не получил ответа на вопрос. Может, я это заслужил? Потому что так ему подсказал Бог? И это единственный способ преподать мне какой-то чрезвычайно важный урок?

В моих снах выражение его лица пугает меня сильнее, чем сама кислота. Фактически я даже не помню, как он выглядел в тот самый момент. Совсем не помню. Я вспоминаю только одно: как погружаюсь глубоко в себя, чтобы избавиться от чего-то огромного и злого, словно подныриваю под чудовищно огромную волну, чтобы добраться до этой спасительной зоны у океанского дна, за которое можно ухватиться и сохранить свою драгоценную жизнь.

Согласно газетам, Тор – после того как понял, что наделал, – отвез меня на пожарную станцию. В интервью одному журналу несколько месяцев спустя он заявил, что это Бог велел ему плеснуть в меня кислотой и отвезти на станцию. Пожарные отправили меня в больницу и вызвали полицию, чтобы задержать Тора. Я не знаю, зачем он поперся туда и оставил меня корчащегося от боли, да и не хочу знать.

Моя настоящая мать мне никогда не снится. Ее зовут Шарлотта Уомпл, и когда я родился, ей было всего восемнадцать лет. Так что сейчас ей должно быть сорок два. Мне неизвестно, где она сейчас, да и раньше я этого не знал. Она и Тор не были женаты. Если верить прессе и судебным показаниям – а я внимательно перечитал там каждое слово, – когда у Тора поехала крыша, ее дома не было. Она не очень-то годилась для семейной жизни: сплошные тряпки, виски и сигареты.

Я видел только одну ее фотографию. Это был газетный снимок, сделанный в момент, когда она выходила из здания суда округа Ориндж, правда, мне попался этот номер "Джорнал" лишь через четырнадцать лет после публикации. Она выглядела изможденной и несчастной женщиной с длинными светлыми волосами и жестким взглядом. Она как раз закуривала в дверях сигарету. Во время перекрестного допроса в суде прокурор попросил ее сообщить прозвище, под которым она была известна среди своих дружков-бандитов. Оказалось, Харлот[4]. Шарлотта – Харлот. Не слишком-то изобретательно, но для этих головорезов привычнее балдеть от метадрина, чем упражняться в юморе.

Шесть лет назад, когда мне было восемнадцать, я по справочникам решил отыскать всех Уомплов, проживающих в округе Ориндж, и нашел только двоих. Я позвонил по обоим телефонам. Один из них был мужчина, никогда не слышавший про Шарлотту Уомпл, но сам родившийся в городе Шарлотта, в Южной Каролине, и рассказавший мне о своей родине. Отличный мужик.