Фридрих Незнанский - Заговор генералов

• Название: Заговор генералов
• Автор: Фридрих Незнанский
• Жанр: Детектив

В Российской государственной библиотеке происходят непонятные и трагические события: гибнут сотрудники, пропадают бесценные книги и рукописи. Расследование, которое поручено группе `важняка` Александра Турецкого, показало, что преступники с неуклонным постоянством убирают и убийц сотрудников библиотеки. И никому не приходит в голову, что эти события тесно связаны с подготовкой государственного переворота.

---

– Значит, все-таки я был прав, – негромко сказал Турецкому Слава, – поэтому месть должна быть красивой. Ладно, сочтемся однажды. – И громко продолжил: – Не берите в голову, товарищ генерал. Работа – она и в сортире работа, кому, как не нам с вами, знать. Это в провинции по свистку обычно все службы в ружье ставят, а в Москве от такого азарта только неразбериха бывает. Это я так, из опыта. Генпрокуратура, МУР, недоставало еще ФСБ, ФСК, ФАПСИ и президентской охраны. Чтоб, знаете ли, полный джентльменский набор. Повторяю, на первых порах такое бывает. Поэтому никто не в обиде. И давайте забудем. А то над нами смеяться станут.

Гости, похоже, не врубились, о чем идет речь и о каких обидах говорит этот рыжеватый нахальный тип, так независимо пикирующийся с заместителем министра внутренних дел. Все они, к счастью, были далеки от той профессии, которую выбрала себе именинница, они были дальними и ближними родственниками, для которых знакомство с руководителями правоохранительных, так сказать, структур было не только лестным, но и престижным. Если б только выражались яснее да и выглядели посолиднее.

Между тем пришло первое насыщение, а вместе с ним и некая апатия. В смысле нежелания дальнейшей пустой болтовни и, напротив, активного желания покурить. В этой столовой никто еще не курил, значит, следовало выйти в коридор. Или на лестницу. Что хуже. Но, вообще-то говоря, по старинной советской привычке не помешала бы и кухня – этот вечный клуб диссидентов, мечтателей и обойденных жизнью. Получилось так, что Турецкий, Грязнов и генерал Кашинцев, не сговариваясь, поднялись и дружно отправились на кухню. Молча вынули свои пачки. У генерала оказались, случайно разумеется, лучшие – подлинный «Честерфилд». Турецкий не устоял, Слава подумал и тоже вынул сигарету, взамен предложив «Ронсон». Первые затяжки, как и положено, были сделаны в молчании. Затем все трое взглянули друг на друга и весело, безудержно, по-идиотски глупо расхохотались.

– А ты, мужик, ничего! – похвалил сквозь смех Турецкий и хлопнул генерала по плечу.

– Хлопцы, – с легкой грустинкой сказал Кашинцев, – ну гадом буду, даже поговорить не с кем. Верите?

– Это случается, – солидно заметил Грязнов. – Но очень редко. А при мне еще ни разу… Шурочка вот, помню, хотела однажды всплакнуть… Помнишь, Саня? И та удержалась. И нас не оказалось рядом – См. роман Ф. Незнанского «Контрольный выстрел» (М., 1997)…

– Это вы, мужики, про Романову? – тихо спросил генерал. – Та, что вместе с сыном в реке утонула, да?

– Ага, – зло хмыкнул Грязнов, – именно утонула… Но я хотел не о том… не о ней, генерал. Я – вообще о жизни.

– Мужики, – начал Кашинцев, словно принял кардинальное для себя решение. – Я действительно о вас слышал много. И разного. Но привык верить своим впечатлениям. И, если не будете смеяться, скажу: женщинам. Они ошибаются реже нас. Так вот, я не хотел бы, чтобы наше знакомство стало тем первым блином, который, сами знаете. Вот вам моя рука, и дальше – что в моих силах, понимаете? Я в Москве человек новый, и мне эти аппаратные игры по херу… Извините… А что, там, внизу, действительно серьезное дело выплывает?

Турецкий с Грязновым переглянулись, как бы решая, что делать: поверить или послать к чертовой бабушке? Слава кивнул первым. Турецкий усмехнулся и сказал:

– Наглая работа. Поэтому ничего нельзя исключить. Нечто подобное мы с ним, – он кивнул на Славу, – имели года полтора назад. Довели до суда, но все кончилось пшиком. Скучно, генерал. Понимаете?

– Понимаю, – ответил Кашинцев, гася окурок в пепельнице. – Я, со своей стороны, могу обеспечить только то, что в моей компетенции. Ее не так уж и много, но она есть, мужики. Вот вам визитки, звоните по прямому. В конце концов, нас не так уж и много на свете.

– Нас – это вы кого имеете в виду? – поинтересовался Грязнов.

– Я сказал нас, – и хлопнул Турецкого с Грязновым по плечам. – Но, мне кажется, мы можем испортить прекрасной женщине праздник.

– Могли бы, – подчеркнул Турецкий. – Но уже нет такого желания.

– А мне она нравится, – вдруг с грустью сказал Кашинцев. – Все понимаю… Эх, братцы, плюнуть бы!

– Так за чем же дело?! – воскликнул Турецкий.

– Дело? – усмехнулся Кашинцев. – За мной, Александр Борисович, за мной…

– Это бывает, – бодро провозгласил Грязнов. – Что же касается объекта вашего внимания, генерал, то могу с уверенностью сказать: этой девушке может противостоять только талант. Или гигант. Что, в общем, близко. Все остальное может ее просто обидеть.

– Ишь вы какие! – захохотал Кашинцев. – А условия-то ничего, стоящие! Молодцы! А ну как?…

Славка вдруг поднял сжатый кулак, потряс им над головой и сказал:

– Пусть победит сильнейший! – после чего отправился к столу.

– Шутка, – серьезно прокомментировал Турецкий.

– Ну вы – артисты! – покачал головой генерал Кашинцев.

…Бес, который в определенном возрасте настырно тычет в ребро, никак не мог успокоиться. Все эти танцы-шманцы-обжиманцы, которые затеяла именинница, определенно указывающие на то, что, несмотря ни на какие беды и горести, жизнь неостановима, были, по мнению Турецкого, не очень, мягко выражаясь, уместны. Именно сегодня и в этом доме. Но после возвращения с кухни он подумал: а что действительно будет, если он заставит всех присутствующих размышлять о смерти, о пожарах, уносящих жизни, о бренности сущего? Да после этого останется только повеситься от тоски. И прав Славка, который перестал мучиться мыслями о той самой бренности и, подхватив пухленькую визави, стал демонстрировать ей особо опасные па настоящего московского танго, которое танцевали на летних площадках в многочисленных некогда ЦПК и О. На виртуозов, помнил Турецкий, сбегались смотреть все окрестные мальчишки. И шалели, особенно когда кавалер медленно пускал свою партнершу через выставленную вперед ногу и она обтекала ее и млела, и народ ахал от вожделения. Были времена!… И надо же! Не забыл Грязнов… действительно артист…

Подсела Лиля, тяжело дыша после объятий бравого генерала. Спросила:

– Так что ты мне присоветуешь?

Можно было подумать, что она решила действовать в дальнейшем сообразно с условиями, которые должен выставить Турецкий.

– Если от меня что-то еще зависит, – нравоучительным тоном начал он, – то замечу следующее: хочешь заниматься и дальше нашей работой, просто отдайся ему и не будь мещанкой. При условии, что тебе это очень надо. А если хочешь зажить жизнью иной, не имеющей к нам отношения, плюй на все и всех и ступай замуж. Ну а надоест, ты и сама знаешь, что делать. Позвонишь – помогу, а?

– Нахал ты, Сашка, – шепнула она в самое ухо. – Не знаю, что б я делала, если бы тебя не было всегда рядом.

– Можно подумать! – фыркнул Турецкий.

– Не ври хоть себе. Что я, совсем уж ослепла, что ли?

– Ты, надо понимать, мне что-то собираешься предложить?

– Не хами, Турецкий. А то возьму вот и отдамся. На глазах у всех…

– Кому?

– Нет, ты все-таки законченный сукин сын… Не знаю, зачем ты мне постоянно снишься?

– Лилька, ты играешь с огнем. Представляешь, какой будет конфуз, если мы с тобой, не считаясь с общественным мнением, возьмем и предадимся любострастию? Кажется, этот процесс раньше называли именно так.

– Нет, ты сатана… А генерал мне, между прочим, предложение сделал. И теперь ждет. Ты – как?

– Понимаю: между прочим. На бегу, так сказать? Значит, сегодня, порыдав мне в жилетку, пардон, от одиночества, ты не выдержала и назначила-таки смотрины?

– Нет… Но…

– «Нет» – понятно, но очень смущает – «но». Чего ты все время ерзаешь? Хочешь сесть ко мне на колени? Прямо вот так – при всех?

– Сашка… Ну почему ты все знаешь наперед?! Да, хочу! И всегда хотела… Это ты сам…

– Разумеется, дорогая, – почти отеческим тоном начал остужать ее Турецкий. – Ты знаешь, я вот недавно подумал, ну, прикинул свое прошлое, попробовал заглянуть туда, вперед, и пришел к тому, что лично мне в моем возрасте, не знаю как другим, скажем, тому же Славке… О, ты только погляди! Не я буду, если он сегодня не уведет эту твою родственницу!… Извини, извини… О чем это я? А-а, да! Так вот пришел я к выводу, дорогая Лилиан, что мне самое время настало считать не подвиги, а свои любовные неудачи. Прикинул как-то ночью, в одиночестве, и, ты знаешь, так понравилось! До того смешно, что ты и не поверишь! Вот у нас с тобой, к примеру. Или еще бывало с дамами… Чудо! Вспомнить всех, кто мне не дал…

– Так это ж какой-то мазохизм, Турецкий! Тебе не стыдно?

– Конечно, стыдно, когда хотел и мог, а не вышло. Зато с какими женщинами! Так, значит, ты уже, говоришь, приняла решение? И я у тебя побоку? А ты не подумала, что мне будет очень обидно?

– Во! Наконец-то! Именно этого я и хочу!

– Садистка… Впрочем, буквально все те женщины, с которыми у меня все-таки получалось, мало чем отличались от тебя. Они брали у меня все самое дорогое – мои чувства: нежность там, страсть и прочее, то есть получали все, что хотели, а потом меня же уверяли, будто заботились исключительно о моем наслаждении, а я есть самая натуральная неблагодарная свинья. Как это тебе нравится?