Дмитрий Галковский - Бесконечный тупик

• Название: Бесконечный тупик
• Автор: Дмитрий Галковский
• Жанр: Философия

«… книга на самом деле называется „Примечания к „Бесконечному тупику““ и состоит из 949 „примечаний“ к небольшому первоначальному тексту.

Каждое из 949 «примечаний» книги представляет собой достаточно законченное размышление по тому или иному поводу. Размер «примечаний» колеблется от афоризма до небольшой статьи. Вместе с тем «Бесконечный тупик» является всё же не сборником, а цельным произведением с определённым сюжетом и смысловой последовательностью. Это философский роман, посвящённый истории русской культуры XIX-XX вв., а также судьбе «русской личности» – слабой и несчастной, но всё же СУЩЕСТВУЮЩЕЙ.

Структура «Бесконечного тупика» достаточно сложна. Большинство «примечаний» являются комментариями к другим «примечаниям», то есть представляют собой «примечания к примечаниям», «примечания к примечаниям примечаний» и т.д. Для удобства читателей публикуется соответствующий указатель, помещённый в конце книги…»

---

Карнавальная литература носит название менниповой сатиры (сатуры) по имени философа-киника III в. до н. эры Меннипа из Гадары. Впоследствии традиции Меннипа развивали Лукиан, Варрон, Сенека, Петроний. Меннипеи характерны для позднесредневековой культуры (например, во Франции ХVI века), для творчества Достоевского («Дневник писателя»). Этот же жанр развивает в своём творчестве и Одиноков. В «Бесконечном тупике» легко прослеживаются основные признаки меннипеи. Ниже я даю признаки меннипеи по Бахтину и иллюстрирую их конкретными примерами из книги Одинокова.

1. «Меннипея полностью освобождается от мемуарно-исторических ограничений, она свободна от предания и не скована никакими требованиями внешнего жизненного правдоподобия. Меннипея характеризуется ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ СВОБОДОЙ СЮЖЕТНОГО И ФИЛОСОФСКОГО ВЫМЫСЛА. Этому нисколько не мешает то, что ведущими героями меннипеи являются исторические и легендарные фигуры…»

Героями «Бесконечного тупика» являются крупнейшие русские писатели и философы: Соловьёв, Розанов, Бердяев, Толстой, Чехов и др. Отнесение книги Одинокова к жанру менниповой сатиры позволяет понять стилистическую обусловленность превращения этих людей в гротескные маски, имеющие ровно столько сходства с реальностью, сколько необходимо для успешной смеховой идентификации. Одиноков здесь очень точно следует канонам жанра.

2. «В меннипее самая смелая и необузданная фантастика и авантюра внутренне мотивируются, оправдываются, освящаются здесь чисто идейно-философской целью – создавать ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ СИТУАЦИИ для провоцирования и испытания философской идеи – слова, ПРАВДЫ, воплощённой в образе мудреца, искателя этой правды … фантастика служит здесь не для положительного ВОПЛОЩЕНИЯ правды, а для её искания, провоцирования и, главное, для её ИСПЫТАНИЯ».

Образом мудреца, «Меннипа» в нашем случае является лирический герой Розанов-Одиноков, находящийся в постоянном и крайне напряжённом контакте с жуткими масками «масонов» и «немецких шпионов». Этот бредовый миф провоцирует читателя на отказ от устоявшихся стереотипов мышления, путает его и дезориентирует. И в конце концов поверх стёртой программы Одиноков нашёптывает неуловимый контур собственного религиозно-мистического мироощущения. При этом «одиноковщина» не декларируется, а находится в постоянном процессе динамического опровержения.

3. «Очень важной особенностью меннипеи является органическое сочетание в ней свободной фантастики, символики и – иногда – мистико-религиозного элемента с крайним и грубым (с нашей точки зрения) ТРУЩОБНЫМ НАТУРАЛИЗМОМ».

Идеальным примером подобного сочетания является «капустная теория» Одинокова, где в хамски-глумливой форме автор высказывает свои сокровеннейшие мысли, служащие костяком его философско-религиозной системы.

4. «Смелость вымысла и фантастики сочетается в меннипее с исключительным философским универсализмом и предельной миросозерцательностью. Меннипея – это жанр „последних вопросов“. В ней испытываются последние философские позиции. Меннипея стремится давать как бы последние, решающие слова и поступки человека, в каждом из которых – весь человек и вся его жизнь в целом».

Всё в книге Одинокова подлежит философскому перетолкованию и «выстраи-ванию». Характерным примером «последнего слова и поступка» является «ве-шалка» – смешной бытовой эпизод, который переосмысляется с позиций метафизических и религиозных и превращается в некую жизненную точку, фокус всей предыдущей и последующей жизни лирического героя.

5. «В связи с философским универсализмом меннипеи в ней появляется трёхпланное построение: действие и диалогические синкризы переносятся с Земли на Олимп и в преисподнюю».

«Олимп», то есть божественный план человеческого бытия, постоянно присутствует в «Бесконечном тупике». Это аура молчания и умолчания. Создаётся молчаливая светлая тень вокруг почти каждого эпизода повествования. Одиноков постоянно подчёркивает присутствие невыразимого прекрасного – объективно существующего, но ему недоступного.

О «преисподней» же говорится в «Тупике» очень много и, что называется, запросто. Собственно, книга Одинокова это опыт православной демонологии. Дьявольщиной настолько пронизываемы мысли автора, что и сам он иногда кажется нечуждым демонической природе (кстати, одно из славянских названий нечистой силы – «Единоок»). Это такой несчастненький чёртик или, может быть, как говорил Ремизов, «кикимора». А может быть, русалка. Русая русская русалочка, ласково хихикающая и завлекающая невинного читателя в холодный омут собственной сексуальной патологии. И отец у Одинокова тоже чёртик, пьяненький чёртик, меланхолически уплетающий уху из гнилых окурков. И живёт Одиноков в подводном царстве Ресефесеерии, где туда и сюда проплывают разные генсеки, райсобесы, комсомолы и сексоты.

6. «В меннипее появляется особый тип ЭКСПЕРИМЕНТИРУЮЩЕЙ ФАНТАСТИКИ, совершенно чуждый античному эпосу и трагедии: наблюдение с какой-нибудь необычной точки зрения, например с высоты, при которой резко изменяются масштабы наблюдаемых явлений жизни (например Свифт)».

Во-первых, автор «Бесконечного тупика» уже сам по себе живёт в фантастическом обществе, в обществе, страдающем социалофренией, так что ему и не нужно выдумывать страну лилипутов, лапутян или гуингменов. Он сам живёт в стране ГУЛАГменов.

Во-вторых, может быть в силу природной «выдуманности кем-то», Одиноков, в свою очередь, сознательно экспериментирует по ходу повествования, сначала насильственно погружая себя в тупики произвольно навязанных «директив», а потом виртуозно выкарабкиваясь из них, используя малейшие шероховатости и трещинки фактуры родного языка. Похоже, что эта игра доставляет ему неизъяснимое удовольствие.

7. «Меннипее свойственно морально-психологическое экспериментирование: изображение необычных, ненормальных морально-психических состояний человека – безумий всякого рода („маниакальная тематика“), раздвоения личности, необузданной мечтательности, необычных снов, страстей, граничащих с безумием, самоубийств и т. п.»

Все эти признаки наличествуют в рассматриваемом произведении. К «маниакальной тематике» относится масонская и еврейская фобия Одинокова, принимающая форму хрестоматийной паранойи. В то же время Одиноков сознаёт патологический характер своего антисемитизма. Так что тут налицо и «раздвоение личности». Этому раздвоению свойственна крайняя динамичность и агрессивность. Раздвоение переходит в растроение-расстройство и расчетверение-рассыпание. Одиноков оборачивается Многооковым. Свойственна автору и «необузданная мечтательность», и «необычные сны», и «безумные страсти». И наконец, может быть, центральной темой является тема самоубийства. Вся эта книга в условиях современной России есть форма изощрённого самоубийства.

8. «Для меннипеи очень характерны сцены скандалов, эксцентрического поведения, неуместных речей и выступлений, то есть всяческие нарушения общепринятого и обычного хода событий, установленных норм поведения и этикета, в том числе и речевого … Для меннипеи характерно „неуместное слово“ – неуместное или по своей циничной откровенности, или по профанирующему разоблачению священного…»

Собственно, весь текст «Бесконечного тупика» неуместен, о чём сам Одиноков неоднократно и говорит.

9. «Меннипея наполнена резкими контрастами и оксюморонными сочетаниями: добродетельная гетера, истинная свобода мудреца и его рабское положение и т. д. Меннипея любит играть резкими переходами и сменами … неожиданными сближениями далёкого и разрозненного…»

В этот пункт хорошо вписывается образ «философа-лжеца», олицетворением которого, по Одинокову, являются практически все русские мыслители.

10. Меннипея часто включает в себя элементы СОЦИАЛЬНОЙ УТОПИИ, которые вводятся в форме сновидений или путешествий в неведомые страны; иногда меннипея прямо перерастает в утопический роман".

Именно к последнему типу меннипей относится «Бесконечный тупик». Мышление Одинокова явно утопично. Автор продолжает классическую славянофильскую утопию о Москве – третьем Риме, увязывая её с современной действительностью. С одной стороны, он расширяет масштаб утопии до галактических размеров. С другой стороны, учитывая национальный крах русской культуры и расселение её носителей по всему миру, Одиноков пытается направить утопию по новому, субгосударственному руслу. Третий Рим превращается в Москву-невидимку, в невидимый град Китеж, строящийся, увы, всё теми же вольными каменщиками, но не в фартуках строителей храма Соломона, а в косоворотках и рукавицах отечественного производства. Так жидо-масонская мифология превращается в мифологию русо-масонскую. Как и положено, мания преследования с железной последовательностью дополняется манией величия. Конечно, авторский образ Одинокова здесь резко пародиен.