Эдгар Берроуз - Тарзан и люди-леопарды

• Название: Тарзан и люди-леопарды
• Автор: Эдгар Берроуз
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-7985-0032-2

---

Эдгар Райс Берроуз Тарзан и люди-леопарды

I. БУРЯ

Лежащая на койке девушка беспокойно повернулась на бок. Полог палатки задрался под напором нарастающего ветра и сердито захлопал по брезентовой крыше. Веревочные растяжки натянулись, норовя вырвать колышки из земли.

Обвислые стенки палатки заколыхались. Но даже от этого шума спящая не проснулась.

День выдался утомительный. Долгий изнуряющий переход в духоте и зное джунглей измотал путешественницу, как, впрочем, и предыдущие переходы, проделанные девушкой за те кошмарные дни, которые начались после того, как она оставила железнодорожную станцию. С той поры миновала целая вечность, полная лишений и страданий.

Однако физически теперь она уставала не так сильно, как сначала, ибо со временем приобрела опыт, но сказывалось нервное напряжение последних дней, когда обнаружилось явное неповиновение негров – единственных ее спутников в рискованной и наспех организованной экспедиции.

Совсем юная и хрупкая, не приспособленная к тяжелым физическим нагрузкам, иным, нежели игра в гольф, несколько сетов в теннис или утренняя прогулка верхом на хорошо объезженной лошади, она ринулась в эту безумную авантюру, совершенно не думая о предстоящих трудностях и опасностях.

И хотя с самого начала допускала, что задуманное предприятие может оказаться ей не под силу, а здравый смысл подсказывал повернуть назад, пока не поздно, девушка упрямо углублялась в мрачные джунгли, из которых давно потеряла надежду выбраться.

Итак, будучи существом слабым, она тем не менее отважилась на столь многотрудное путешествие.

Что за необходимость двигала ею? Какая потребность заставила ее отречься от роскошной, беспечной жизни и устремиться в первобытный лес, где каждый шаг давался с трудом и где за каждым деревом подстерегала опасность?

Что толкало ее вперед, хотя рассудком она понимала, что единственная возможность спастись – повернуть назад?

Зачем она прибыла сюда? Явно не для охоты – животных она убивала исключительно для пропитания. Явно не для того, чтобы запечатлеть на фотопленке богатую фауну Центральной Африки – у нее не было фотоаппарата. И явно не с целью научных исследований: все ее интересы сводились лишь к области косметики, но и они бесследно угасли под лучами беспощадного экваториального солнца в обществе низколобых чернокожих туземцев – выходцев из Западной Африки.

Загадка эта остается пока неразрешимой и столь же непостижимой, как спокойный взгляд ее решительных серых глаз.

Лес пригнулся под тяжелой рукой Уша-ветра. Небо затянулось темными тучами.

Джунгли испуганно притихли. Даже самые грозные хищники не отваживались подать голос, опасаясь навлечь на себя гнев могучих сил природы. И лишь пламя костра, обезумевшее от порывов ветра, озаряло территорию лагеря яркими вспышками, вовлекая в причудливую пляску неясные очертания обычных предметов, лежащих на земле.

Лагерь охранял сонный часовой, отворачивающийся от усиливавшегося ветра. Все люди спали, кроме караульного и еще одного человека – огромного чернокожего, который крадучись пробирался к палатке спящей девушки.

Внезапно над примолкшим лесом разразилась яростная буря. Заполыхали молнии, зарокотали раскаты грома. В следующую минуту хлынул дождь – сперва отдельными крупными каплями, а затем сплошным потоком, погребая под собой лагерь.

Даже смертельно уставший человек не смог бы не пробудиться от шума разбушевавшейся стихии. Девушка проснулась. При ослепительных беспрерывных вспышках молний она увидела входящего в палатку человека и мгновенно узнала его.

Рослую мощную фигуру проводника Голато нельзя было спутать ни с чьей другой. Девушка приподнялась, опершись на локоть.

– Что стряслось, Голато? – спросила она. – Чего тебе?

– Тебя, Кали-бвана, – хрипло произнес мужчина. Вот оно! Случилось то, чего она опасалась последние два дня, когда ее беспокойство возрастало по мере того, как менялось к ней отношение проводника, что явно читалось в его глазах. Эта перемена проявлялась и в усиливающемся неповиновении чернокожих, неожиданной фамильярности в их словах и поступках. Девушка выхватила из кобуры револьвер.

– Пошел прочь, – гневно сказала она, – или я пристрелю тебя, как собаку.

Пропустив угрозу мимо ушей, негр бросился на нее. В ту же секунду девушка нажала на курок.

* * *

Двигаясь с запада на восток, буря прошла по лесу, словно косарь по лугу, оставив за собой полосу покореженных, а местами и вырванных с корнями деревьев.

Буря умчалась дальше, прошумев над лагерем.

Под раскидистым деревом от непогоды укрылся человек. К его груди в поисках тепла льнуло маленькое мягкое тельце.

Время от времени человек заговаривал с этим существом, поглаживая его рукой. Ласковые жесты могли навести на мысль, что он успокаивает ребенка. Однако это был не ребенок, а маленькая, напуганная, чрезвычайно несчастная обезьянка. Появившись на свет в джунглях, где обитали огромные свирепые звери с их кровожадным пристрастием к нежному обезьяньему мясу, она с самого начала подчинилась унаследованным инстинктам, и в результате любая опасность, как реальная, так и мнимая, вызывала у нее однозначную реакцию в виде истошных и пронзительных воплей.

Природная ловкость зачастую придавала обезьянке видимость безрассудной отваги, особенно в присутствии реального врага, от которого, как научил ее опыт, можно было легко удрать, но вездесущие Уша-ветер, Ара-молния и Панда-гром, от которых не мог укрыться никто, наполняли сердце зверька беспредельным ужасом и отчаянием.

Даже такое надежное убежище, как могучее плечо хозяина, откуда она частенько поливала бранью даже льва Нуму, не внушало ей сейчас чувства безопасности.

Обезьянка хныкала и прижималась все сильнее с каждым новым порывом ветра, с каждой вспышкой молнии, с каждым оглушительным ударом грома.

Вскоре буря достигла апогея, последовал треск ломающегося дерева – патриарха джунглей, у основания которого нашли прибежище человек и зверек.

Сидевший на корточках человек с ловкостью кошки отпрыгнул в сторону, и в тот же миг громадное дерево рухнуло на землю, повалив полдюжины соседних. В прыжке человек изловчился отшвырнуть обезьянку как можно дальше, сам же оказался менее удачливым. Раскидистая ветка ударила его по голове и, когда он упал, придавила к земле.

Оказавшись в одиночестве, обезьянка захныкала от страха. Вскоре однако она почувствовала, что буря смещается к востоку, и с опаской засеменила на поиски хозяина, плаксиво окликая его.

Стояла такая темень, что зверек ничего не мог разглядеть в нескольких футах от своего необыкновенно чувствительного носа.

Хозяин не отзывался, и обезьянку охватили самые мрачные предчувствия.

Через некоторое время она обнаружила его безжизненно лежащим под упавшим деревом.

* * *

В тростниковой деревушке Киббу проходило гулянье, душой которого был Ниамвеги, явившийся из деревни Тамбай, чтобы поухаживать за темнокожей красоткой. Его самолюбию льстил его собственный расфранченный вид и бурный успех, выпавший на долю его шуток и реплик, которыми он обменивался со своими сверстниками. И лишь неожиданное наступление экваториальной ночи напомнило Ниамвеги о том, что пора уходить, если он хочет добраться до дому целым и невредимым.

Между деревнями Киббу и Тамбай на несколько миль простирался мрачный, наводящий ужас лес. Пространство, которое Ниамвеги предстояло преодолеть, было наполнено множеством ночных опасностей, среди которых для молодого гуляки не последнее место занимали явления мистического свойства, такие, как призраки умерших врагов и бесчисленные злобные демоны, вершащие судьбы людей.

Юноша предпочел бы заночевать в Киббу, как предлагала его подружка, однако имелась чрезвычайно важная причина, из-за которой пришлось отказаться, причина, затмившая даже нежные призывы возлюбленной и кошмары ночных джунглей.

Причиной этой являлось наказание, наложенное на Ниамвеги тамбайским колдуном за небольшое прегрешение, о котором тот пронюхал, иначе юноша давно бы проводил большинство ночей в Киббу.

Вообще-то за хорошую мзду наказание можно было бы и снять, хотя это и противоречило правилу, согласно которому всякий грех должен быть наказан, но служители культа тоже люди и тоже хотят жить, в том числе и в джунглях.

Однако Ниамвеги был беден, и бедолаге ничего не оставалось делать, как возвращаться домой.

Бесшумными шагами шел он по знакомой тропе, вооруженный копьем, щитом и массивным ножом, висевшим на поясе. Да только какой прок от такого оружия против демонов ночи? Куда действенней амулет на шее, к которому он то и дело прикасался, шепча при этом молитвы своему мушимо, духу предка, охранявшему Ниамвеги.

Юноша мысленно задавал себе вопрос, стоило ли подвергать себя опасности из-за какой-то вертихвостки, и в конце концов решил, что она этого не заслуживает.