Роберт Рэнкин - Мир в табакерке, или чтиво с убийством

• Название: Мир в табакерке, или чтиво с убийством
• Автор: Роберт Рэнкин
• Жанр: Научная Фантастика

Какими были люди, которые внесли свой вклад в уродование Истории Человечества? Люди хорошие и плохие, знаменитые и не очень. И особенно каким был один из них, чьи уникальные способности, замечательные достижения и эксцентричное поведение стали теперь легендой? Человек, что принес радость миллионам, дав им непревзойденную нюхательную смесь. Его знали под многими прозвищами. Чемпион по Чихательной Части. Гроссмейстер Гремучей Гнуси. Супермен Смеси, Несущей Негу Народу. И так далее, и тому подобное, и все такое. Почти всем он известен просто как «Табачный Титан». Звали его Тот Самый Давстон. «Стиль Роберта Рэнкина – это неповторимая смесь бородатых анекдотов, городских мифов, каламбуров, изумительно безумных идей и вряд ли достоверных историй из собственной жизни» – Independent.

---

– Привет, Давстон, – сказал он. – Вижу, Норман с тобой, а что за урод в пижаме там прячется?

Я едва смог помахать ему внезапно ослабевшей рукой.

– Меня, значит, не узнаешь?

Т.С. Давстон внимательно оглядел весьма пропорционально сложенного служителя порядка.

– Мейсон, – сказал он. – Слабак Пол Мейсон из Амбара.

– Уже не слабак. И для тебя, хипповское отродье – главный констебль Мейсон.

– У-у-у-у-у-у-у-у-у-у, – загудела толпа, и кто-то пробормотал: – Легавый.

– Я приехал, чтобы прочесть протокол о бесчинствах, происходящих здесь, – сказал главный констебль Мейсон.

– Здесь не происходит никаких бесчинств.

– Пока нет, но произойдут, если мои парни покажут твоему сброду, на что им нужны дубинки.

– У-у-у-у-у-у-у-у-у-у, – снова загудела толпа.

Кто– то пробормотал:

– Козел легавый.

– То есть ты хочешь вколотить нас в законопослушные рамки? – сказал Т.С. Давстон.

– Именно.

– Тогда покажи ордер.

– Что показать?

– Ордер. У тебя ведь есть ордер, или нет?

– Мне не нужен ордер, парень. Доказательства у меня перед глазами. Я не слепой, и вижу, что две тысячи человек вторглись на землю, принадлежащую городу.

Т.С. Давстон огляделся.

– Сядьте все, как сидели! – крикнул он.

Все уселись.

– А что теперь ты видишь?

– Две тысячи человек, которые уселись на землю, принадлежащую городу.

– Почти что так, – сказал Т.С. Давстон. – На самом деле ты видишь две тысячи скваттеров, которые своей сидячей забастовкой требуют возврата этой земли ее исконным владельцам, народу навахо.

– Херня, – сказал главный констебль. – Эта земля никогда не принадлежала народу навахо. Здесь был Мемориальный парк. Я точно знаю, моя прадед участвовал в той битве.

– И много индейцев он убил?

– Он вообще-то за других воевал. Но это к делу отношения не имеет. Народ навахо никогда не владел этой землей.

– Нет, владел.

– Нет, не владел.

– Нет, владел. Можешь посмотреть в библиотеке.

– Что?

– Посмотри в Мемориальной библиотеке земельный кадастр. И если я неправ, я обещаю сдаться, а все остальные тихо уйдут, без всякого шума.

– Обещаешь?

– Провалиться мне на этом месте.

– Ладно, – сказал главный констебль. – Договорились. – Он повернулся к нам спиной и двинулся прочь. Вдруг он остановился, покачал головой, и снова повернулся к нам. – Ты меня за дурака держишь? – спросил он.

– Не понял, – сказал Т.С. Давстон.

– Ты думаешь, я настолько глуп, что прямо сейчас отправлюсь в библиотеку и займусь изучением земельного кадастра?

– Почему бы и нет? – спросил Т.С. Давстон.

– Потому что по субботам библиотека закрыта. А открывается она только утром в понедельник.

– Вот черт! – сказал Т.С. Давстон. – Ты прав.

– Я-то прав. А вот кто из нас теперь дурак?

– Похоже, что я.

– Похоже, что так, – сказал главный констебль Мейсон. – А знаешь, что это значит?

– Нет.

– Это значит, что вам всем придется остаться здесь до понедельника, когда я смогу все это выяснить.

– О! – сказал Т.С. Давстон. – Похоже, что так.

– Именно так, парень, именно так. – И, сказав это, главный констебль направился к своей патрульной машине.

Я ткнул Т.С. Давстона в бок.

– Не могу поверить, что у тебя получилось, – сказал я.

– Еще не получилось.

Главный констебль уже дошел до своей машины, как вдруг он снова покачал головой, воздел руки к небу, резко повернулся и снова направился к воротам.

– Стоп, стоп, стоп! – закричал он, подходя к нам. – Ты что думаешь – я совсем-совсем полный дурак?

Т.С. Давстон пожал плечами.

– Ты думаешь, я просто уеду, и оставлю тебя с твоим сбродом здесь до понедельника?

Т.С. Давстон еще раз пожал плечами.

– Не выйдет, парень, не выйдет!

– Не выйдет? – спросил Т.С. Давстон.

– Не выйдет. Я собираюсь поставить у ворот полицейского, чтобы ни один из вас не смылся. Вам всем придется сидеть там до понедельника, а пить и есть будете только, что у вас там осталось.

– Вы строгий человек, констебль, – сказал Т.С. Давстон. – Строгий, но справедливый, я бы сказал.

– Строже не бывает. И справедливее тоже.

– Я так и думал. Именно поэтому я бы хотел попросить вас об одной услуге.

– Излагай.

– Можно нам послушать музыку? Просто чтобы народ не скучал, пока мы ждем?

– Ну, это будет по справедливости. Только постарайтесь не шуметь после полуночи.

– Без проблем. Встретимся утром в понедельник.

– Да уж встретимся, идиот!

Сказав это, главный констебль оставил полицейского на посту у ворот и уехал. И тихо хихикал при этом.

Т.С. Давстон спас фестиваль, и поднялась буря восторга. Его подняли на руки и принесли на сцену, откуда он посылал толпе воздушные поцелуи и еще раз «почувствовал аромат Брентстока».

И я тоже почувствовал. Я взял у Нормана несколько пачек бесплатно и, хотя и не могу сказать, что на вкус они были восхитительные, что-то такое особенное в них было.

Т.С. Давстона проводили со сцены овацией – весь зал встал – и я нашел его возле пульта, где собралось изрядное количество особей женского пола, жаждущих поправить его йо-йо. Поскольку я никогда не стеснялся купаться в лучах чужой славы, я представился всем присутствующим и вкрадчиво осведомился, каковы мои шансы на то, чтобы славно трахнуться сегодня вечером.

И вы думаете, кто-нибудь клюнул?

Хрена с два!

То, что происходило вечером в субботу – это был полный восторг. Снова играла музыка, и люди продолжали танцевать. Вновь прибывающие группы без труда попадали на фестиваль, потому что полицейскому на посту было приказано только никого не выпускать.

Я еще поговорил об этом с главным констеблем. Я имел в виду, что все это просто смехотворно. То есть просто полный, абсолютный, невероятный идиотизм. Я имел в виду этого полицейского у ворот. Ведь нужно было поставить туда как минимум двух, правда?

Примерно пять пополудни мне стало ясно, что со мной что-то не в порядке. Похоже было, что на протяжении всего этого дня во мне медленно пробуждались какие-то мистические способности. Например, способность видеть звук в цвете, а также способность слышать запахи.

Я также обнаружил, что я несколько неясно воспринимаю то, что происходит вокруг меня, а непривычное ощущение отстраненности, которое я испытывал, только ухудшало положение дел.

Через каждые несколько шагов мне приходилось останавливаться, чтобы я не отстал.

– Я себя определенно странно чувствую, – обратился я к Хамфри.

– Ты поплыл, дружище, только и всего. – Его слова повисали в воздухе, как лиловые звездочки, медленно поднимающиеся в небо.

– Ничего я не поплыл. За весь день ни колеса, ни косяка.

– Плыви по течению, дружище. Просто плыви по течению.

Лиловые звездочки и желтые пятнышки.

Кто– то похлопал меня по плечу, и я очень медленно повернулся, чтобы мое сознание не выплеснулось через край.

– Ты что делаешь? – спросил Т.С. Давстон.

– Разговариваю с Хамфри. Он говорит, что я поплыл. А я не поплыл, я ничего не принимал.

– Не обращай на Хамфри внимания, – сказал Т.С. Давстон. – Ему нельзя доверять.

– Можно, – сказал Хамфри.

– Нет, нельзя.

– Нет, можно.

– Почему ему нельзя доверять? – спросил я.

– Потому что Хамфри – дуб на берегу реки, – сказал Т.С. Давстон.

13

Гадок табак.

Был ты мудрец, а станешь дурак.

Джон Рей (1627—1705)

И все мы вместе прониклись ощущением важности Брентстока.

На сцене выступала одна из приглашенных групп. Она называлась «Семь запахов Сьюзи» и состояла из пяти карликов с вытянутыми головами, словно они родились в цилиндрах, и поджарого типа в твидовом костюме. «Семь запахов» играли так называемый «кофейный рок». Впоследствии то, что в шестидесятых называлось «кофейный рок», породило современный «амбиент». Они выпустили всего лишь один альбом, да и у того, помнится мне, продюсером был Брайан Ино. Назывался он «Музыка для чайников», но диска у меня нет.

Я никогда не был поклонником творчества «Семи запахов», слишком уж коммерческим оно было, на мой взгляд. Сегодня, однако, они творили чудеса. Переплетающиеся соло двух окарин и почти первобытные ритмы маракасов, сделанных из баночек из-под йогурта [cм. передачу «Умелые ручки»], струились из динамиков ветвистыми многоглазыми разноцветными разрядами, прозрачно призрачными и искусно обесцвечивающимися в то же время. Перед моими глазами словно разворачивалась история вселенского шествия псевдорожденной антиматерии, не имеющей доступа к квазисинхронному интерозитору. Красиво.

Но как бы здорово они не играли, их, похоже, никто не слушал. Внимание зрителей было приковано уже не к сцене. Толпа переместилась на берег реки, и окружила древние дубы, росшие там, образовав что-то вроде олимпийских колец, в центре каждого из которых и стояло дерево. Большинство сидело на корточках, но я увидел, что некоторые стоят на коленях, молитвенно сложив руки.