Андрей Молчанов - Побег обреченных

• Название: Побег обреченных
• Автор: Андрей Молчанов
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Боевик
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-03268-1

Крупно не повезло Ракитину, офицеру службы правительственной связи: об имеющихся у него дискетах со сверхсекретной информацией узнали не только оперативники ФСБ, но и агенты ЦРУ. Не убьют одни, прихлопнут другие. И тогда Ракитин решается на отчаянный шаг.

---

– Фары! – заорал Скорцени, тыкая растопыренными пальцами в еле угадываемые во тьме клавиши и наконец точно попадая в искомую…

Свет рассек непроницаемое пространство, которое тут же заполнила оранжево-белая, грозно скалящаяся морда стоящего у обочины «КамАЗа»…

Это было последнее, что увидели в своей земной жизни пятеро несостоявшихся как люди сущностей, превратившихся в кровавое месиво, спрессованное перекореженным металлом и пластмассой.

РАКИТИН

Ракитин мотнул головой, стряхивая ошеломленность и слепоту; дошло: лобового стекла нет, приборы погасли, а то, что так убаюкивающе капало, – вероятно, тосол: из-под развороченного, вздыбившегося капота клубами валил пар:

– Люда… – позвал он в темноту.

– Сними клемму… – отозвалась она ровным, мертвым голосом.

Ракитин толкнул дверь – как-то беспомощно и косо вывалившуюся, обвиснув на петлях, в эту новую, неизвестную действительность, выскочил из машины и увидел: запыленная громада рефрижератора, не замеченная им в темноте, и отскочившие от ее задних колес «Жигули».

Удар пришелся в правую сторону, и кузов скрючило и завалило также направо. Теперь это был лом; только шипели тосол и кислота, лившиеся из разбитого аккумулятора и двигателя.

Он закрыл глаза, еще пытаясь обмануть себя, поверить, что, когда откроет их, очутится в квартире Семуш-кина, в мягком кресле, где попросту задремал…

Нет. Была ночная улица, рефрижератор, разбитая машина и беззвучно содрогавшийся в жестоком хохоте мир. Мир, который спятил.

Он вновь метнулся в машину, но за рулем увидел жену.

– Машину вела я. – Голос ее Срывался на какой-то трудный, глухой шепот. – А ты… успокойся. Мы живы, ясно? Это главное.

– Но как… ты… – бессвязно говорил он, оглядываясь на смутные силуэты собиравшихся откуда-то людей, слыша невнятные голоса, вскрики; затем позади вспыхнули фары, и асфальт, уходивший в черноту, заискрился голубыми всполохами.

Этот миг неизвестно как возникшей суеты вернул ему некоторое самообладание.

– Что с тобой? – задал он первый внятный вопрос.

– Думаю, обойдется… – Ее била дрожь, и она болезненно морщилась. – Ноги только… Встать – никак. Порезы… – Она стряхнула стекавшую с пальцев кровь на асфальт. – Зашьют, ничего. И запомни: я вела машину. Ты выпил… понимаешь?

– Бред, ахинея… – твердил он беззвучно, одними губами, затравленно всматриваясь в десяток равнодушно-любопытных лиц, окруживших его, и думая: откуда их столько – этих людей? После увидел остановившийся сзади автобус и понял: «Жигули» перегородили улицу, застопорив движение…

Тут фиолетово засверкали, крутясь, колпаки спецсигналов, толпа, оживленно судача, расступилась перед машинами «Скорой помощи» и ГАИ.

Ракитина кто-то взял под локоть, и очнулся он от судорогой передернувшего его запаха нашатыря в салоне милицейского микроавтобуса.

– Дежурный по городу, – втолковывал ему молоденький лейтенант. – Как себя чувствуете? Чья машина?

Ракитин молча отдал документы, глядя на ярко-желтую ленту, тянувшуюся из рулетки измеряющих расстояния милиционеров.

– Дверцу ему привяжи, дверцу! – кричал сержант в бушлате водителю «техпомощи», хлопотавшему возле изувеченного автомобиля. – Захлопывается? Ну, порядок тогда!

– А доверенность где? – спросил лейтенант.

– Машина на тестя, еще не оформили…

– Значит, отправится на штрафную площадку, – заключил лейтенант. – А вы поедете со мной, если здоровы. Или, пожалуйста, – «Скорая»…

– Я с женой, – сказал Ракитин.

– Да вы что, до сих пор в шоке? Ее ж увезли… – удивился лейтенант, безразлично провожая взглядом «техпомощь» с притороченными к ее кронштейну «Жигулями», скрежеща, удалявшимися прочь. – Поехали! – тронул за плечо шофера.

Далее в ГАИ Ракитин дул в трубку под строгими взглядами заспанных врачей, и хитрый прибор с бегающими оранжевыми цифрами показывал что-то, врачам необходимое.

– Легкая степень, – дружелюбно констатировал лейтенант, приглашая Ракитина в комнату дежурного. – Теперь садитесь и пишите: где гостили, сколько пили, откуда и куда ехали. Писать можете?

Было написано объяснение и подписан протокол; был звонок тестю, и лейтенант терпеливо разъяснял старику: дескать, ничего страшного, все живы – и настоятельно рекомендовал впредь вовремя оформлять доверенность.

– Все живы, – повторил он, обращаясь уже к Ракитину. – Ущерб вы нанесли исключительно себе, рефрижератор не пострадал… Так что дело завтра же передадим по месту вашего жительства, там с вами и доразберутся.

– У вас, что ли, жена в «травме»? – вопросил Ракитина вошедший в комнату милиционер – голосом, требующим повиновения.

– Что с ней?.. – У Александра екнуло сердце.

– Порезы, – ответил тот, закуривая. – Только зашили… Переломов нет. Ушибы. Трезвая, кстати.

– Повезло-о, – протяжно и весело рассудил лейтенант. – Я как увидел тележку – ну, думаю, два трупа без вопросов. При таком-то ударе… Задумайтесь! Может, знак судьбы?

– Может. Я свободен? – Ракитин шагнул к двери.

– Свободны. Да! – Лейтенант хитро сузил глаза: – Все вроде обошлось… Ну а честно: пересели ведь? А?

– Часто пересаживаются? – спросил Ракитин холодно.

– Один – пьян, другой – трезв… Сколько раз… Ладно, идите, – закончил лейтенант уже официальным тоном. – Спокойной ночи! Кстати, сразу же после вас на той же улице «Форд» с братвой в «КамАЗ» влетел… Сейчас их оттуда половником выковыривают…

– Улицы освещать надо! – неприязненно проронил Ракитин.

– Ездить надо внимательно! – раздраженно парировал милиционер.

Ракитин вышел из ГАИ, осмотрелся в надежде поймать такси.

Никого…

Взглянул на запястье. Часы были разбиты, механизм вывалился, и пустое дно корпуса насмешливо сияло полированной голой сталью.

Он сдернул часы с руки и бросил под ноги. Со злостью топнул по ним и – вскрикнул: в бедре что-то больно и противно щелкнуло…

Похромал дальше, сдирая ногтем засохшую кровь с разбитого, вспухшего лба. И вспомнил о распорядке дня понедельника: о службе, срочной дешифровке какого-то важного документа, заполученного у врагов…

Усмехнулся. Вернее, заставил себя усмехнуться.

Вошел в квартиру – пустую и как бы настороженно-отчужденную в этой своей пустоте. И – рухнул на кровать, замычав от досады и боли.

Долго лежал – недвижимый и отрешенный.

В комнате было холодно: сквозняком распахнуло форточку, и ночной морозец живо одолел сопротивление ему хлипких батарей, веявших еле заметным теплом.

Морщась от ломоты в бедре, встал, прошел в ванную, промыл ссадины, прижег их йодом, вычесал крупицы стекла из волос.

Разбирать постель не стал – сил не нашлось. Его сотрясала дрожь – не то от холода, стоявшего в квартире, не то от нервной перегрузки.

Накрылся дубленкой, заляпанной кровью, свернулся под ней калачиком; стуча зубами, уткнулся в холодную подушку и, согревая ее теплом своей щеки и виска, провалился в безрадостный сон.

ШУРЫГИН

Бандит, пытавшийся проникнуть в квартиру Ракитина, был вывезен на загородный объект, где, перед тем как отбыть в небытие, подвергся жесткому допросу с применением пентанола натрия – «сыворотки правды».

Результаты допроса оказались куцыми: уголовник поведал, что, согласно полученному заданию, из квартиры надлежало похитить две какие-то металлические пластины с радужным напылением. Вот и все, что удалось из него вытянуть, если, конечно, не принимать во внимание сопутствующую информацию, касавшуюся деятельности группировки, в которую он входил.

С криминальным элементом Шурыгин в последнее время принципиально не церемонился, сознавая, что бороться с мафией необходимо ее же методами. Доклады по начальству, составление рапортов и прочая бюрократическая возня в нынешних условиях представлялись ему занятиями пустыми и глупыми; теперь эффективность любого мероприятия решали доверительные приказы на словах и надежные сотрудники, также не утруждающиеся юридическими проволочками и излишними сомнениями по поводу законности своих действий.

Прошли благостные застойные времена, когда водворение диссидентов в психушку осуществлялось по решению коллегии КГБ! А порою – с санкции членов Политбюро!

Гуманитарная же болтовня о необходимости отмены смертной казни, усиления прокурорского надзора над каждым уголовным делом, реверансов в сторону адвокатуры вызывала у Шурыгина снисходительное скучное недоумение…

Ознакомившись с результатами негласного обыска квартиры Ракитина, в перечне предметов, способных представить тот или иной интерес, Шурыгин упоминания о каких-либо пластинах не обнаружил.

Связавшись с коллегами, ведавшими оргпреступ-ностью и имевшими в группировке надежную агентуру, он попросил выяснить, откуда, что называется, дует ветер, но никаких сведений на сей счет покуда не поступило.