Поль Феваль - Черные Мантии

• Название: Черные Мантии
• Автор: Поль Феваль
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-195-8

В 1825 году в Кане – провинциальном французском городке – происходит дерзкое ограбление местного банкира. В преступлении обвиняют молодого чеканщика Андре Мэйнотто и его жену Жюли. Суд выносит обоим суровый приговор. Но кто же в действительности организовал ограбление? И какое отношение к нему имеет тайная организация под загадочным названием «Черные Мантии»?

Об этом читатель узнает, прочитав роман «Черные Мантии» известного французского писателя прошлого века Поля Феваля.

---

– Ну и голова же ты у меня! – с восхищением и завистью воскликнул Эшалот.

– Хватай свою шляпу, и пошли. Скоро мы узнаем, чего ему Надо со всеми этими непонятными словами: «Будет ли завтра день?» – и прочими секретами. Я плачу за две порции колбасы и выпивку.

– Благодарю, Господи! – прошептал Эшалот. – Неужели наконец и для нас настанут счастливые деньки!

Восхищение приятеля пришлось Симилору по душе.

– Вот и для простого человека, – назидательно произнес он, – есть свой случай, а тот, кто посмелее, сумеет его ухватить и выбраться наверх. Честность – это все чепуха; с ней так и будешь всю жизнь гнить в нужде. Если бы мы не дали слабину и сразу же выбросили из головы эти глупости, я бы не упустил столько возможностей и уже давным-давно выбрался бы из нищеты, которая нам мешает делать дела. Ведь если ты беден, общество почему-то считает своим долгом презирать тебя. А вот ежели ты, к примеру, разбогател не вполне честным путем, то все соседи перед тобой шляпу снимают. Разве не так?

– Истинная правда! – подтвердил Эшалот, извлекая из-под кровати не поддающиеся описанию лоскутки.

– Следовательно, – продолжил Симилор, – французское общество состоит из дураков и умников, урвавших свой кусок и сумевших вовремя выйти из игры. Вторые дурачат первых, при этом лицемерно им сочувствуя, но как только бедняги пытаются получить свою долю, умники мгновенно заявляют: «Это мое!» Таков закон, придуманный теми, что успели первыми набить карманы. Ну так что, хочешь вечно краснеть и оставаться в тени, затянув потуже пояс?

– Нет, нет, – быстро ответил Эшалот, сворачивая в узелок свое тряпье. – Мы же уже договорились, что не станем обращать внимания на такие предрассудки, как честность.

– Тогда вперед! Постараемся извлечь выгоду из их преступлений. А что ты намерен делать с этими тряпками?

– Это моя стирка, Амедей! Я хочу постирать в канале пеленки Саладена.

Эшалот взял узелок Саладена и бутылку с остатками молока. При мысли о том, что сейчас они будут есть колбасу, лицо его озарилось радостью. Симилор, имея некоторые представления о светском лоске, немного стеснялся узелка, а еще больше младенца. Ему казалось, что невинное создание может повредить его успеху у женщин.

Описывая шествие по Парижу этой семьи, состоящей исключительно из мужчин, мы краснеем от стыда: Эшалот, как обычно, тащил тройную ношу; Симилор, как всегда прекрасный, гордо бросал убийственные взоры сквозь витрины магазинов и охотно уходил вперед товарища в надежде, что его сочтут холостяком. Так они дошли до убогой харчевни и сразу сели за черный от грязи, словно залитый чернилами, еловый стол, где стояли миска для салата и банка с горчицей. Саладен, узел и бутылка были последовательно развешаны на гвоздях, заменявших вешалку. Хозяйка, уродливая старуха, которая наверняка сильно грешила в молодости, ибо успела заработать деньжат на покупку этой харчевни, с подозрением на них посмотрела.

– Карьера преступников обеспечит нам будущее, – деловым тоном произнес Симилор. – А подробности нам уточнят, вместе с «Будет ли завтра день?» и прочим. Кстати, это Пиклюс угостил меня сегодня утром…

– Сам господин Пиклюс! – восторженно воскликнул Эшалот.

– Эй, потише. Эти люди не имеют привычки говорить громко и не желают, чтобы их имена слышали все, кому не лень.

– Ради этой колбасы я готов на все. Ох, что за прелесть!

– Да, неплоха… Вскоре мы попробуем и другие блюда, те, что подороже, но это после, когда мы приобщимся к тайне, а это произойдет только в среду.

– Разве? – удивился Эшалот.

Симилор приложил палец к губам.

– Да, а это означает, что еще два дня нам придется жить на собственные средства. А потом начинаем новую жизнь. Я больше не хочу упускать свой случай, думаю, что и ты тоже. Так что сейчас придется призвать на помощь всю нашу сообразительность, чтобы протянуть эти два дня. Как ты считаешь, имея двадцать пять франков, дотянем ли мы до среды?

Тыльной стороной руки Эшалот вытер губы. Сорок восемь часов роскошной жизни!

– Так вот, – завершил свою мысль Симилор, – я придумал одну штуку: надо спасти утопающего; за это мы получим премию в двадцать пять франков.

– А у тебя есть на примете утопающий? – неуверенно спросил Эшалот.

– Да, котеночек. Ты мой утопающий. И заметь, что это справедливо, а я – твой спасатель. Ну как, неплохо придумано?

Все соприкосновение Эшалота с водой состояло в том, что он время от времени полоскал в канале полдюжины носовых платков, служивших пеленками Саладену. Вода внушала ему такое отвращение, что из страха перед ней он даже забросил свое любимое развлечение – ловлю рыбы на удочку. Мысль же Симилора была чрезвычайно проста: он хотел столкнуть Эшалот в шлюз, а затем вытащить его оттуда. Но тут возникло препятствие: Эшалот не пожелал лезть в воду.

– О чем ты говоришь, ты же не умеешь плавать! – робко начал он, вздрагивая всем телом и отталкивая от себя тарелку. – Мне кажется, что это нечестная игра.

– Ты что, струсил? – угрожающе возвысил голос Симилор.

– Я всегда делаю все, что ты мне приказываешь, но лезть в воду – это уж слишком.

– И ты еще смеешь утверждать, что это существо тебе дорого, – воскликнул Симилор, воздевая руки к Саладену, висящему на гвоздике и мирно спящему. – Ешь, бездельник! И зачем только я стараюсь ради этого ничтожества! Ешь!

Но у Эшалота весь аппетит пропал. Завтрак его был испорчен.

– Амедей, – печально сказал он, – ты оскорбляешь меня в лучших чувствах.

– Нет больше Амедея, ты выходишь из дела.

– Я готов на все, но только не прыгать в воду.

– А у тебя есть другой способ заработать двадцать пять франков?

Симилор, уже покончивший со своей колбасой, придвинул к себе колбасу экс-аптекаря и принялся с аппетитом уплетать ее.

– Послушай, – сказал Эшалот, даже не пытаясь возражать против столь наглого грабежа, – а в этом шлюзе очень глубоко?

– Да, – ответил Симилор, – зато он неширок.

– Отлично! Тогда прыгай сам, а я даю тебе честнейшее слово, что мгновенно выловлю тебя оттуда!

Симилор бросил на него испепеляющий взор.

– Такое вот купание после еды, – произнес он, доедая вторую порцию колбасы, – и конец, твой друг скоропостижно скончался!

У Эшалота хватило деликатности не напомнить приятелю, что тот только что предлагал ему проделать то же самое, нисколько не заботясь о его здоровье. Он никогда не пользовался своими преимуществами, что делало его поистине незаменимым партнером в делах. И приятели принялись искать способы.

Нам же кажется, что настало время поведать некую трогательную историю, трепетную и истинно парижскую, а именно историю рождения Саладена, этого дитя сцены и кулис, чьим призванием скорей всего станет укрощение львов, глотание шпаг или же подмостки ослепительного театра Амбигю-Комик. Для этого нам предстоит вернуться к тем временам, когда серая шляпа Симилора была моложе на три года, а Эшалот подметал улицу перед покосившейся аптекой на улице Вожирар. Симилор, любезный кавалер, словно специально созданный для того, чтобы нравиться дамам, давал уроки танцев возле заставы Монпарнас.

Ида Корбо по прозвищу Серебряная щечка, в юности своей испытавшая множество передряг, помогая нашим солдатам завоевывать Алжир, теперь торговала фруктами, ячменным сахаром и лимонадом напротив собора. Ветераны нашей славной армии по-прежнему обожали ее, так что в своем квартале она пользовалась заслуженным почетом и уважением.

Бывшая маркитантка Ида Корбо была высокого роста, сутула, имела пышную седую шевелюру и густые мужские усы. Однако отдельные недостатки внешности никак не отражались на ее веселом характере. Происхождение же накладной щеки, которую она носила на правой стороне лица и которая придавала ее облику определенное своеобразие, оставалось тайной.

До сих пор Симилор и Эшалот довольствовались обществом друг друга, и сердца их были свободны от нежных чувств. Но однажды вечером они повстречали Иду – как раз тогда, когда она, изрядно накачавшись водкой у стойки захудалого трактира, блистала в окружении избранного круга своих обожателей. Огонь, о котором говорит в своих бессмертных стихах лесбиянка Сафо, тут же заполыхал в жилах обоих приятелей. Воздух внезапно пропитался ароматами духов и сделался теплым; они поняли, что на улице весна, поют птички, улыбаются цветы.

Ида затянула патриотическое куплеты, а затем отправилась танцевать с кавалером, имевшим вместо обеих ног деревяшки. Судьба обоих наших друзей была предрешена; Эшалоту, как всегда, предстояло сыграть благородную роль друга, жертвующего собой во имя дружбы.

Эшалот преисполнился чувством самоотречения и даже стал находить в нем некое удовлетворение.

Через несколько месяцев проведенных в саду Армиды, где у входа сидел меланхоличный Эшалот, Симилор возрадовался и возгордился. Он сообщил, что Ида скоро станет матерью. С этого дня Ида Корбо принялась поглощать спиртные напитки в поистине ужасающих количествах. Иногда Симилор позволял Эшалоту покупать ей сладости. Исполняя требования будущей матери, они целыми днями накачивали ее водкой. После рождения младенца Ида всерьез собиралась остепениться.