Чарльз де Линт - Волчья тень

• Название: Волчья тень
• Автор: Чарльз де Линт
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-352-02139-2

Чарльз де Линт – всемирно известный писатель, автор знаменитого цикла «Легенды Ньюфорда».

В своих произведениях де Линту удается мастерски сочетать элементы магического реализма, мистики и триллера. Богатство языка, тонкий психологизм образов и непредсказуемость сюжетных ходов снискали этому автору любовь миллионов читателей по всему свету.

Таинственная авария ставит под угрозу жизнь известной художницы Джилли Копперкорн. Ее лучшие полотна жестоко погублены загадочным злоумышленником. Кто мог желать зла безобидной Джилли? Кто хотел сломить ее гений? Находясь на волосок от смерти, художница обнаруживает в себе способность пересекать границу реальности и в поисках ответов переносится в мир снов. Но там, где оживают прежние страхи, прошлое, словно кровожадная волчица, выходит на охоту. Оно гонится по пятам и требует расплаты, заставляя снова и снова испытывать ужас, казавшийся давно забытым. Чтобы вырваться из мира снов, нужно спастись от волчьей тени. Но что если это твоя собственная тень?

---

Я подхожу к колодцу и заглядываю вниз. Дна не видать. Воздух во дворе чистый до прозрачности, но я слышу запахи пива и еды: какие-то пряности и благоухание свежевыпеченного хлеба. Из четырех дверей открыты только две, причем за одной мне видны денники и груды сена. Надо думать, там конюшня. За другой – деревянные столики, окруженные стульями. Подняв взгляд к притолоке, я читаю вывеску:

ГОСТИНИЦА ЗАБЫТЫХ ЗВЕЗДАМИ

Теперь я догадываюсь, куда меня занесло. Этот самый замок я видела тогда с Тоби с ветки исполинского соборного дерева.

Не видно ни души, но кто-то же готовит и печет хлеб, а может, и пиво варит. Думаю, не окликнуть ли хозяев, но боюсь привлечь к себе недоброе внимание. Мне так и мерещатся волки, затаившиеся в тени или глядящие на меня из-за темных стекол.

Я подхожу к двери под вывеской, переступаю порог, моргаю. Глаза еще не приспособились к полумраку. По левую руку от меня тянется длинная деревянная стойка. Совсем как в вестернах: во всю длину стойки – зеркало, а перед ним на полке – бутылки да стаканы. Когда глаза привыкают, я различаю, что жидкости в бутылках – всех цветов радуги. Чудно! Не могу представить себе бирюзового вина. И синего виски тоже.

Дальше у стены камин, но огонь в нем не горит. По обе стороны камина два ряда кабинок для обедающих, и такие же тянутся вдоль правой стены. Стены украшены картинами и гобеленами – на них пейзажи и портреты, исполненные в старинной манере. На каждом столике, в каждой кабинке – по паре толстеньких белых свечей, тоже незажженных. За столиками никого, как и за стойкой.

Я откашливаюсь:

– Э… здесь есть кто-нибудь?

Нет ответа, но слышен шорох: ткань трется о ткань, будто кто-то шевельнулся. И тут я замечаю какого-то человека в кабинке справа от камина. Выжидаю, не заговорит ли он или она, и, не дождавшись, начинаю потихоньку приближаться сама, виляя между столиками, готовая обратиться в бегство при малейших признаках опасности.

Человек молча смотрит, как я подхожу. На столе перед ним стакан с синей жидкостью, на доске вокруг стакана – влажные синие круги. Мужчина красив грубоватой, резкой красотой. Венди сказала бы – красавчик негодяй. Такого иногда можно увидеть на улице у дансинга: стоит особняком не потому, что не с кем танцевать, а из романтической любви к одиночеству. Обязательно с мотоциклом и с сигареткой в зубах, а в заднем кармане, может статься, отыщется томик Рембо. Или хотя бы кого-нибудь из битников. Темные волосы, откинутые назад со лба, чисто выбрит, синеглаз, а ради таких ресниц иная женщина и убить может. Худощав и одет во все черное. Руки спокойно лежат на столе по сторонам стакана – тонкие и изящные, но не слабые.

– Гм… здравствуйте, – начинаю я, – простите, что побеспокоила…

Он продолжает смотреть на меня, ничем не показывая, понятны ли ему мои слова.

– Вы говорите по-английски? – заново подступаюсь я.

Подняв стакан, он делает глоток и опять опускает на стол, добавляя к прежним еще один синий круг.

– Ну и ну, – наконец подает он голос, – вы посмотрите, кто к нам пришел. Мамочка Зануда собственной персоной. Ошиблась адресом, дорогуша. Здесь всем своих бед хватает по горло, так что лишнего не надо.

У него такой голос, от которого по спине словно кошачьей лапкой проводят. Низкий и звучный. Очень обаятельный, несмотря на все гадости, какие он произносит. Я совершенно не намерена увлекаться этим типом, но чувствую, как меня к нему тянет, и это меня раздражает.

– Мы что, знакомы? – спрашиваю я.

– Какая разница!

– Надеюсь, у вас хотя бы есть причины грубить? Или просто проявляется врожденная злобность?

Голубые глаза еще минуту изучают меня, после чего он отвечает:

– Я приберегаю свою злобу для тех, кто ее заслуживает, хотя кое-кто думает иначе.

Очаровательно! Сама непосредственность. Этот мистер не похож на свирепого волка, готового вцепиться в глотку, но и к клубу моих поклонников он явно не принадлежит. Я не привыкла вызывать неприязнь с первого взгляда у людей и животных, и это новое ощущение оставляет неприятный осадок. Конечно, я не совершенство и не считаю, будто все должны меня любить. Но и врагов я никогда не умела заводить, а если обижала кого-то, пусть даже ненароком, обязательно извинялась и старалась как можно скорее загладить вину. Всегда.

Кроме того единственного раза, когда убежала из дому…

Эта мысль подсказывает другую. Может, парень злится на нее и нас опять перепутали?

– Вы знакомы с моей сестрой? – спрашиваю я.

– Помоги нам небо! Так вас еще и две?

– Послушайте, – настаиваю я, – в чем дело? Насколько мне известно, я вас впервые вижу, и вы ничего обо мне не знаете.

– Тебе бы хотелось так думать, да?

– Я думаю, что вы либо меня с кем-то спутали, либо просто дурно воспитаны.

– Меня здесь зовут Гремучкой, – говорит он. – Ну как, в памяти ничего не звякнуло?

Действительно, имя звучит знакомо, только пока ни с чем не связывается. Должно быть, провалилось в одну из малых черных дыр у меня в памяти. Но вдруг я вспоминаю:

– Вы друг Тоби!

Хотя что там говорил Тоби?

«С Гремучкой дружить нельзя. Это все равно что завязать дружбу с луной или звездами: сплошные разочарования. Потому что они такие блестящие и так высоко подвешены».

– Нет, не друг, – поправляюсь я, не дав ему высказать очередную гадость. – Тоби говорил, вы не из тех, с кем можно дружить.

Поднимается и опускается бровь, голубые глаза насмешливо блестят.

– Так и сказал? – спрашивает он.

В голосе легчайший намек на угрозу, и я снова начинаю нервничать. Стараюсь не оглядываться, но куда же они все подевались? Хоть хозяин гостиницы должен же где-то быть?

– Я дружу с Джо, – говорю я, заслоняясь его именем, как талисманом, в надежде, что для него оно что-то значит, как и для тех Родственников, что встречались мне в Большом лесу. – Ну, знаете, – добавляю я, помедлив, чтобы припомнить имя, которым называла его Джолена, – с Анимандегом.

– Но сейчас Джо здесь нет, верно?

Я не позволяю себе выказать страх, разве что руки немножко дрожат, но его взгляд прикован к моему лицу, так что рук он, надо думать, не видит.

– Да. Ну, приятно было поболтать, – говорю я ему и начинаю пятиться, но тут он небрежным взмахом руки указывает на скамью напротив себя.

– Но куда же вы? – говорит он. – Не уходите, прошу вас, присядьте. Поделитесь со мной своею мудростью.

– Я вас не понимаю.

– Неужто? Весь Большой лес только о тебе и говорит: девочка-сновидица, в которой горит ярчайший духовный свет. Все убеждены, что твое появление предвещает великие перемены.

Он улыбается, но только глазами. Не нужно уметь читать мысли, чтобы почувствовать серьезную ненависть, которая так и рвется наружу. Мне хочется оказаться подальше, пока он не перешел от слов к делу.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – повторяю я. – Я ничего не знаю.

– Однако так щедро раздаешь советы и перлы премудрости! О, и помощь тоже. Ты ведь и помочь всегда готова, верно? Если тебе это ничего не стоит.

Я осторожно отступаю. Не знаю, за кого он меня принимает – за сестру или за кого-то совсем незнакомого, – но мне не нравится, к чему идет дело. Вовсе не нравится.

– Как, уже уходишь?

Угроза прорывается так явственно, что я замираю на месте.

– Я…

Я толком не знаю, что сказать. Но он не успевает отпустить новую колкость, потому что у меня за спиной раздается голос:

– Лих! Ты ведь не станешь распугивать моих гостей, а?

Я бы обернулась, да боюсь повернуться спиной к этому мистеру Непосредственности.

Гремучка с кислой миной смотрит мне через плечо – ему испортили развлечение. Залпом допивает свой странный синий напиток и встает, высокий и угрожающий.

– Мы с тобой еще встретимся, – сулит он, проскальзывая мимо меня.

Я поворачиваюсь ему вслед и даже подхожу к дверям, чтобы увидеть, как он шагает через двор. Свернув налево, он исчезает за аркой, противоположной той, в которую прошла я. Когда он вступает под тень свода, видна вспышка янтарного света, и его нет как не бывало. Я застываю с открытым ртом. Я-то дивилась, что это за гостиница в самой глуши, и даже ни одной дороги к ней не ведет. Но если из нее можно так запросто телепортироваться, так поставь ее хоть на луне, она не растеряет постоянных обитателей.

Убедившись, что Гремучка не собирается возвращаться, я оборачиваюсь к своему избавителю. Он стоит над покинутым Гремучкой столиком, вытирая тряпкой синие круги. Поднимает голову, когда я подхожу.

– Прошу прощения, – говорит он. – Лиходей не лучшая компания, когда на него находит.

Догадываюсь, что он и есть хозяин гостиницы. На вид он напоминает жизнерадостного пройдоху или каменщика – крупный, почти квадратный, мужчина в белой майке в обтяжку, обрисовывающей все мускулы и представляющей на обозрение мощные руки, сверху донизу покрытые татуировками. Сплошные звери: ящерица, волк, рысь, орел, дракон… Длинные каштановые волосы связаны на затылке в хвостик, бородка клинышком. Но в отличие от Гремучки – вернее сказать, Лиходея, поскольку здешнему хозяину лучше знать, – он так и лучится доброжелательством.