Анатолий Барбакару - Я – шулер

• Название: Я – шулер
• Автор: Анатолий Барбакару
• Жанр: Биографии и Мемуары

В карты играют все, независимо от возраста и пола, играют на деньги и просто так. Единица из армии картежников – профессиональные игроки, «каталы». Автор уже знакомой читателю книги «Одесса – мама» Анатолий Барбакару один из тех, кого в карточном мире называют Мастер. Книга его – не учебник. Это исповедь о том, как становятся «каталами», каков мир игроков и неписаные волчьи законы этого мира.

---

Место, которое выберешь, люди, стоящие за спиной... Ну, и само собой, приметы. Деньги во время игры одалживать нельзя. И до игры к игровому фонду прикасаться нежелательно. Если ведется запись, каждый пользуется своим фартовым карандашом. Также важно верно определить, кто из рядом стоящих несет невезение, какой карандаш нефартовый.

Шурик на этот счет отличался особой чувствительностью. В корпорации числился главным прибором, фиксирующим аномальные факторы.

Делюсь с читателем всеми этими шулерскими мистическими традициями и понимаю, можно к рассказанному отнестись скептически. Подумаешь, мало ли ничем не подкрепленных суеверий...

Действительно немало. Некоторые граждане-материалисты даже не верят в ясновидение. Я в нем тоже до поры до времени сомневался. Пока сам не сподобился.

Это снисходило ко мне пять раз. Дважды четко, безошибочно и еще трижды не совсем убедительно, на грани видения и завесы... Для некоторых ясновидение – дело житейское, повседневное. Я – не из таких. Поэтому случаи помню четко и, что удивительно, не знаю, хотел ли, чтобы они повторялись...

Это случилось под утро после долгой игры. Первый раз во время игры-жертвоприношения. Часов с трех ночи понял, что игру надо отдавать в жертву теории вероятности. Умудренный прошлыми обрядами, без сожаления дал вероятности отвязаться. Пустил игру на самотек, расслабился.

И с рассветом началось...

Говорят, ясновидение – это видение картинок.

У меня было не так. Никаких изображений не возникало. Просто знал: у соперника именно такие карты и первый его ход будет именно таким. Не видел карты и еще не видел ход. Но знал. Как будто перед раздачей сообщили, и – запомнил. Нет, не перед раздачей... После того, как уже розданные карты лежали на столе. И известно было только то, что будет происходить в совсем ближайшем будущем. В пределах розыгрыша одной раздачи. Но и результат игры был известен. Как сейчас помню: триста семь рублей. Таким он и оказался.

Странное было чувство: все знаешь, а поделать ничего не можешь. Странное тем, что это не обижало. И помню, что происходящее не казалось удивительным. И не пугало.

Все прошло, когда встал из-за стола. Интересно было бы, чтобы оно продлилось хотя бы до того момента, когда лягу отсыпаться. Чтобы продержалось вне игры. Да и этот интерес возник не тогда, а после. Когда проснулся нормальным.

Вспоминая то свое состояние, пробовал угадать, что случится через какое-то время. Не угадывал. Но вспомнил еще одно. Пришедший в себя, в реальность, пробовал угадать из любопытства. А тогда любопытства не было. Знаю, и ладно.

В отличие от нормального меня, ясновидящего, будущее не могло испугать. Каким бы оно ни предвиделось. И стало понятно спокойствие ясновидящих, знающих час собственной смерти.

Во второй раз предвидение снизошло тоже в игре, но уже в выигрываемой. В покере. И тоже под утро.

Та же история: после каждой раздачи становились известны все карты соперников. В покере это решает все.

Еще один, по-видимому, существенный момент: озарение повторилось после того, как я перестал использовать шулерские навыки, расслабился, имея запас выигрыша.

И вновь состояние не принесло ни радости, ни удивления. Только отметил про себя:

«Кажется, начинается...»

И так же все закончилось. После завершения игры.

Три невнятных эпизода произошли после первых двух.

Все было почти так, но... Временами я словно спохватывался. Пытался уразуметь происходящее, и оно тут же терялось. Терялась возможность предугадывать. Как будто в памяти, в той, где хранилась сообщенная заранее информация, случались провалы. И эти провалы раздражали.

Никому ничего не хочется доказывать. Просто с некоторых пор, нарываясь на популярные споры о возможности ясновидения, в душе пожимаю плечами. Это личное дело каждого. У кого-то дело было, у кого-то нет. У меня было.

Вернусь к тому, с чего вступил в главу...

Когда был начинающим, горячим, гонористым, лез в поединки со всеми без разбора. Особо не обламывали, не нарывался на тех, кто смог бы обломать как следует. Кстати, и в этом проявился покровитель. Могли так одернуть... Надолго выработался бы комплекс неполноценности. Обходилось.

Как-то ввязался в игру с одним из тех, кто... Кто мог бы обломать. Но это уже потом понял, повзрослев, остепенившись. А тогда... И знал же, что человек уважаемый, зубы на игре сточивший. Причем не только на игре с фраерами. Заслуженные «каталы» пляжа держались с ним весьма почтительно.

Конечно, и у меня уже репутация имелась. Рано познавшего секреты, не слишком вежливого со старшими, бесцеремонного скороспелки. Непонятно откуда возникшего, но держащегося так, словно самые авторитетные «каталы» Союза – все мои родные отцы.

Этот, зубы (в том числе и на скороспелках) сточивший, на пляж, похоже, расслабиться забрел. И вкусить почтения хорошо воспитанных коллег.

Пляжники, из самых уважаемых, обступили его, наскоро организовали этакий «круглый стол» для избранных. Конференцию по обмену опытом. Все – как положено: отчет о достигнутых результатах, новейшие разработки, советы мэтра.

Мэтр держался достойно, не перебивал выступающих, выказывал одобрение, иногда деликатно, без оттенка высокомерия, поправлял, подсказывал.

Я со стороны наблюдал весь их церемониал.

– Чего всполошились? – поинтересовался у одного из рядом стоящих, не рискнувших приблизиться к избранным, знакомого жулика.

– Ты что? – изумился тот. – Это же Черныш!

– Да? Странный какой-то Черныш. Совсем лысый.

Нахально направился к «круглому столу».

– О! – неискренне обрадовался мне Учитель, немолодой худющий «катала», сидящий на топчане рядом с Чернышом. – Вот она – наша смена.

Представил меня мэтру, присовокупив рекомендацию:

– Техника – ничего, но уважения к старшим... – Он неодобрительно цыкнул зубом.

– Молодежь, – неожиданно приветливо улыбнулся мне мэтр. – Техника – дело не последнее. – Засокрушался: – Где они нынче, технари? Все норовят вдвоем, втроем фраера «хлопнуты». Квалификацию теряете. – Он с укоризной, но безобидно глянул на образовавших круг. И вдруг – ко мне, выверено, точно:

– Сыграешь с пожилым человеком? Порадуешь искусством?

Что мне его выверенность? Понятно, мэтр решил одернуть. Но и мне же интересно, потому и подошел.

Кстати, молодец мужик, боец. Зачем ему было играть? Выиграет – авторитету не особо прибудет. Проиграет – пошатнется на пьедестале. Игра явно не ради денег. Так что никаких приобретений не сулила. Но на поединок вызвал. Значит, не сомневался: обыграет, поставит сопляка на место.

Об этом я позже подумал. Через несколько лет.

А тогда мотнул головой на карты, которыми шелестел Черныш, и с насмешливым вызовом спросил:

– Играем вашей колодой?

– Возражать не будешь? – изучающе спросил и он.

– Ради бога! – Мне даже увлекательнее было обескуражить его – его же картами.

– Молодец, – похвалил мэтр. – Играть будем тв– Молодец, – похвалил мэтр. – Играть будем твоими.

Я пожал плечами. Понимал: демонстрирует уровень и снисходительность.

– Ну-ка, ребятки, – это он нашим, заинтригованным. Образовавшим круг. – Не стойте за спиной у юноши.

Я пошел за своими вещами. Со стороны глянул – Учитель что-то усердно пояснял Чернышу. Стало ясно: этот зараза-педагог в курсе некоторых моих «коронок».

Не понимал я, сопляк, что для мэтра «коронки» – семечки. Да и несолидно ему было бы при всех шпионскими данными пользоваться. В поединке со мной, щенком. Учитель мог рекомендовать только одно: не считать меня фраером. Черныш слушал сдержанно, без насмешки в глазах. Настоящий «катала», было чему у него поучиться.

Мэтр достал карты из принесенной мной пачки, чуток поразглядывал их. Небрежно, не столько от недоверия, сколько по привычке. Бросил на топчан...

Играли достаточно долго.

Я решил не спешить, посмотреть, чем будет «кормить» авторитет. Ждал партии три, никогда прежде себе такой пассивности не позволял. Но «кормежки» так и не дождался. Понял, что скорее всего Черныш желает воспитать меня на контригре. Оптимальная тактика, если желательно сбить спесь с задаваки-технаря. Пусть сбивает, глядишь, что-нибудь да проглотит.

Не проглотил волчара. Ни кусочка.

Я и так, и этак. Не лезет. Все выплевывает. Причем без удивления, сдержанно. Время от времени даже одобрительно кивая. Без намека на насмешку.

Наши, обступившие мэтра, наверняка многого не замечали. Некоторым из них я уже «скармливал» неперевариваемые в данный момент трюки. Одним – одни, другим – другие.

С Чернышом не проходило ничего. Ни одной «коронки», ни одного трюка. Даже тот, который был изобретен, как надеялся, мной, вычислился и обезвредился сразу.

Мне бы занервничать. Ведь если Чернышу знаком весь мой арсенал, значит, наверняка его арсенал – шире. По молодости, по недалекости, не занервничал. Может быть, потому, что не проигрывал. Игра была ровной. Партия – за ним, партия – за мной.