Джульетта Даймоук - Граф Вальтеоф. В кругу ярлов

• Название: Граф Вальтеоф. В кругу ярлов
• Автор: Джульетта Даймоук
• Издательство: Рыцари
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-00987-3

Роман известной современной английской писательницы Д.Даймоук повествует о завоевании Англии нормандскими рыцарями, о графе Вальтеофе, одном из святых англосаксов, и о его любви к племяннице Вильгельма Завоевателя.

---

– Я не знаю, что ответить тебе, сын мой. Возможно, ты несешь за это вину, потому что если бы не восстание, король не стал бы мстить этому несчастному народу, но от начала мира люди боролись за свободу, стараясь освободить свои земли от захватчиков, и я не думаю, что тебе стоит себя обвинять.

Однако Вальтеоф пережил много тяжелых часов, прежде чем душа его обрела покой, и ежедневно он повторял «Мизерере», чтобы ему простилась его вина. И все-таки надо было что-то делать, тем более что забот было много. Ральф де Гель, наполовину бретонец, наполовину англичанин, наследовал от своего отца титул графа Норфолка, и Вальтеоф поехал к наследнику, он знал этого юношу много лет, но не нашел в нем друга и вскоре, откланявшись, уехал домой.

Ричард де Руль приехал в Дипинг, и большую часть лета они провели вместе. Ричард больше не говорил о свадьбе с Ателаис. Она приезжала один или два раза в Рихолл, и каждый раз Вальтеоф начинал разговор о том, чтобы найти ей подходящую партию, но она просила не торопиться с этим и сказала, что, может быть, посвятит себя Святой Церкви. Он не верил, что она действительно намеревается это сделать, но, несмотря на ее тяжелый характер, он все-таки ее любил и не настаивал на замужестве. Одновременно он чувствовал, что Ричард все еще хотел бы на ней жениться; случайно он несколько раз ловил странный взгляд нормандца на девушку, как будто у него было желание подчинить ее своей воле. Ателаис держала себя высокомерно, и чувств ее он не знал, но она была одинока, это он видел и не удивился бы, что она сожалеет о своем отказе выйти замуж, но слишком горда, чтобы сказать об этом. Во всяком случае, она понимала, что сам он для нее никогда не будет никем другим, как родственником.

Он не имел женщин с тех пор, как отдал Альфиву Осгуду, брак, кажется, был удачен для обоих, но он чувствовал себя одиноким, когда ночью ложился в огромную постель под белую медвежью шкуру. Но даже когда одиночество становилось невыносимым, он не мог себя заставить привести другую женщину на место, на котором он мечтал видеть Эдит. Он ни с кем не говорил о ней, даже с Торкелем. Со своей обычной чуткостью исландец не пробовал давать ему какие-либо советы, но только разворачивал свой тюфяк в ногах графской кровати чаще, чем обычно.

Затем в июне от Вильгельма пришло приглашение ко дворцу в Лондон. Вильгельм строил огромную крепость из камня, привезенного из Кэна в Нормандии, и он выехал из дворца короля Эдуарда близ Вестминстера посмотреть, как продвигаются дела. Прибыв в Лондон, Вальтеоф нашел его на пригорке на берегу реки, наблюдающего за работой грузчиков, перетаскивающих камень с кораблей, его острые глаза видели каждую мелочь.

– У них большие успехи, – сказал Вильгельм.

– Это будет прекрасный дворец, сеньор.

– Да, – согласился король, – он будет виден ото всюду в городе, и никто не сможет его осадить, но постройка займет время, – он внезапно улыбнулся. – Всегда, граф Вальтеоф, я вижу окончание дела раньше, чем оно началось.

– Если нет законченного плана, стоит ли начинать дело? – спросил Вальтеоф, и Вильгельм покачал головой.

– Возможно, нет, но, во всяком случае, любое дело нужно начинать строить с фундамента, медленно и тщательно. Такой всегда была моя политика, но, – добавил он, – мне кажется трудным следовать этому правилу в моем обучении.

– Обучении?

– Да, – Вильгельм продолжал улыбаться. – Я стараюсь научиться вашему языку, друг мой. В настоящий момент я должен был бы быть у очень хорошего монаха, который старается научить меня, но, должен признаться, что все время прогуливаю. Мне кажется невероятно сложным ходить в школу в моем возрасте.

Вальтеоф рассмеялся, покачав головой:

– Боюсь, наш язык не из легких. – Вильгельм никогда не устает удивлять, подумал граф, он может говорить очень серьезно о вещах, совершенно чудных.

Удовлетворенный работой, Вильгельм взял его под руку и отвел в сторону, сказав ему без предисловий и предупреждений, что собирается связать себя с графом более тесными узами. Вальтеоф почувствовал холодок. Вильгельм собирается предложить ему невесту, предположил граф, и на этот раз он не посмеет отказаться. Он не стал бы огорчать человека, который сохранил ему жизнь, но он поклялся не брать другой жены, кроме Эдит, и ту клятву он не должен нарушать, чего бы это не стоило. Он посмотрел на короля.

– Этим летом вы не причиняли нам беспокойств, – сказал Вильгельм, – и вы доказали мне, что война между нами окончена. Теперь я покажу вам, что умею быть щедрым. Она будет вашей.

Вальтеоф не знал, что сказать и что делать. Это было настолько неожиданно, и он не был уверен, что не ослышался, что Вильгельм сказал именно то, что он, Вальтеоф, мечтал услышать. И король повторил:

– Эдит – ваша. Арнульф Фландрский болен, так что эти планы ни к чему ни привели, а у меня нет времени слишком долго думать о девчонке. Так что мы станем родственниками, ты и я.

Это чудо, как еще можно назвать то, что случилось? С этих пор он двигался, как во сне. Писцы работали над брачным соглашением; все его земли к югу от Трента будут отданы ей в качестве свадебного подарка, а он частями получит ее огромное приданое, золото, украшения и драгоценности. Побежденный и, казалось бы, все потерявший, он снова стал богатым и, вдобавок, любимцем короля, получил невесту из королевского дома, стал человеком, которому каждый бы мог позавидовать.

Более того, после всех его тщетных мечтаний, разбитых надежд и страданий Эдит, его любовь, его возлюбленная, будет принадлежать ему. Ничего удивительного, что теперь он, кроме как о благодарности Вильгельму, ни о чем не мог думать. Почему король вдруг изменил свое решение, он не представлял. Безжалостный Вильгельм мог быть щедрым; возможно, это было связано также с желанием достичь политического объединения в Англии. Какая бы причина ни была, сейчас он испытывал только уважение и дружеские чувства к королю, несмотря на все, что было раньше.

Он еще не видел Эдит, и ему очень хотелось знать, так ли она рада, как он. Наконец он свободно мог о ней мечтать, она заполнила все его мысли в последние недели; он покорно отдал себя на растерзание писцам и портным, смирился с утомительными приготовлениями к придворной свадьбе, но все это занимало лишь малую часть его сознания, потому что большая была занята темными глазами, блестящими волосами, ее губами и белой, подобной шелку, кожей.

Сегодня вечером она будет здесь. Как раз сейчас, когда он лежит на постели, она едет на север из Чирчестера. Ему хотелось самому ее встретить, но так не полагалось, и в Чирчестер послали Вильгельма Фиц Осборна и Роджера Монтгомери. Изменилась ли она за эти три года? Наверно, она теперь совсем взрослая женщина. Думает ли она о нем так, как это было раньше?

Он изменился, граф знал это, многое случилось с тех пор, как они встретились, но его любовь стала еще сильнее, закаленная в несчастьях. То же самое происходит и с ней? Он мало знал о женщинах, абсолютно ничего об их образе мыслей, но в том, что она все еще его любит, он был уверен. Иначе не могло быть.

Завтра их поведут в большую церковь, где обряд венчания совершит Ланфранк. Он рад был, что это Ланфранк. Стиганд, наконец, сам стал жертвой своих козней, и аббат святого Стефана, несмотря на сопротивление, был провозглашен новым архиепископом. Не было лучше человека на месте святого Августина, решил Вальтеоф. В это утро он исповедовался Ланфранку, готовясь к свадебной мессе; благословив его, архиепископ, улыбаясь, прибавил:

– Ты помнишь, сын мой, я когда-то сказал тебе, что ты еще будешь счастлив на своей свадьбе.

Ланфранк был рад, он это видел. И любовь Ланфранка несколько его удивила и покорила.

Сейчас, лежа на кровати и вспоминая слова Ланфранка, он думал о завтрашнем дне и о том, как после празднования он и она будут лежать здесь вместе, под этой белой медвежьей шкурой, которую он, как всегда, взял с собой и которая покрывала его отца, когда он его зачал. Граф обнаружил, что волнуется, пот выступил на лбу, и он поднялся, чтобы смочить его холодной водой. Но вода была тепловатой в этот вечер, и он облокотился о подоконник, прислонившись к стене, чтобы остудить лицо, он думал, что сможет увидеть южную дорогу с этого места. Ожидание заставляло его нервничать, но тут в дверь постучали, и вошел Торкель.

– Она здесь, мой господин, я сказал ее пажу, что я помогу тебе одеться, она придет, когда вас вызовут в зал.

Он взял кувшин с водой и вылил его в таз. Она была прохладной ото льда, и Вальтеоф с благодарностью вымыл лицо и руки. Он оделся в графское платье, вышитое золотой и серебряной нитью, надел золотые браслеты. Его плащ был из соответствующего материала, подбитый серебром и застегнутый аметистовой брошью, подаренной самим Вильгельмом. И когда пришел вестник, он вышел к ужину в сопровождении своих слуг, столь великолепно одетый, что это всех поразило.