Василий Шукшин - Любавины

• Название: Любавины
• Автор: Василий Шукшин
• Жанр: Историческая проза

В романе Любавины (1965 г.) Шукшин показал историю большой семьи, тесно сплетенную с историей России в 20 в. – в частности, во время Гражданской войны.

---

Работать начали в тот же день.

В клубе за столом сидели инженеры. На столе на газетах лежали детали тракторных и автомобильных моторов, на стене висели схемы двигателей внутреннего сгорания, какие нашлись в райцентре. К столу по одному подходили молодые трактористы, шоферы… Им задавали вопросы, они отвечали, как могли.

Тут же, в клубе, в актерской комнате, Степан Воронцов знакомился с комсомольским активом колхоза.

Родионов, ревизор, председатель колхоза и бухгалтер сидели в конторе колхоза, считали, пересчитывали, сверяли сводки, складскую документацию, разные накладные. Ивлев изучал протоколы общеколхозных и партийных собраний, беседовал с коммунистами в отдельном кабинете.

Председатель колхоза, Цапов Федор Федорович, сидел рядом с Родионовым и хмуро смотрел, как тот въедается в бумаги. (Делами в колхозе ворочал Кибяков, председатель зачастую был ширмой).

Кибяков сидел дома. Ждал.

Через три дня комиссия закончила работу.

– Нет худа без добра, – сказал Родионов Ивлеву. – Будь сейчас здесь другой секретарь, мы бы, может быть, и не собрались сюда еще два года. Ну, га-ад!

Кибяков развернулся здорово.

Было, например, в краюшкинском колхозе четыре пасеки. По документам везде проходило четыре. Но количество ульев в каждой было занижено. Фактически существовала пятая пасека, которая в документах нигде не числилась. Мед с четырех пасек продавали государству, часть раздавали колхозникам на трудодни. Мед с «пятой» шел «налево» – на базар. Нужно было додуматься, как продавать колхозный мед. Так просто не вывезешь и не продашь: накроют. И тогда председатель, наученный Кибяковым, предложил колхозникам: «Давайте так – чем ездить в город продавать мед в одиночку (почти все колхозники продавали мед, потому что получали его много), мы здесь будем его собирать у всех, сливать в бочки и отвозить на машине в город. И продавать. А вы будете получать чистые денежки в зависимости от того, кто сколько сдавал. Цены базарные всем известны». Так и делали: собирали со всех дворов мед и отвозили в город. Кибяков даже хвастался, что они таким образом убивают сразу двух зайцев: помогают и колхозникам, и колхозу. Колхозу – потому что колхозники не «базарничают», а работают на общественных работах. Все было так, только убивали не двух зайцев, а трех: мед с «пятой» пасеки спокойненько сплавлялся на базар. Продавал мед свой человек, и никто не знал, сколько его там продано. С колхозниками честно расплачивались, а выручку от «пятой» пасеки делили между собой Кибяков, председатель колхоза, четыре пасечника и еще два-три человека, причастных к махинации.

Были и еще дела, более или менее пакостные и темные. Завели, например, у себя в колхозе небольшое хозяйство для выведения черно-бурых лисиц. Сколько-то выводили этих самых лисиц, а в основном ловили их в государственном заповеднике, который был под боком. Подкупили для этой цели несколько человек из охраны заповедника. И «законным» образом отвозили драгоценные шкурки в «Заготпушнину».

Кибяков понял, что погорел, выпутаться невозможно. Два дня, пока комиссия работала, сидел дома, на третий не выдержал – сбежал. Потом на общеколхозном собрании выяснилось, что на его счету были и другие дела, не строго «коммерческого» характера: он, пользуясь властью в колхозе, склонял молодых женщин и девушек к сожительству.

Ивлев ехал из Краюшкина в подавленном состоянии. Ехал он один (оставался проводить партийное собрание).

– Вот дела какие! Слышал? – спросил он Ивана.

– Слышал, – откликнулся тот. – Главный-то сбежал?

– Найдется, дело не в этом… Когда они выведутся, эти паразиты? Все настроение убивают, сволочи.

– Когда выведутся? Никогда.

– Как так?

– Очень просто: кто же от денег откажется, какой дурак? Можно украсть – воруют.

– Ну, это ты, брат, сгущаешь краски. Ты воруешь?

– Мне негде.

– А воровал бы, если б было где?

Иван промолчал.

– Если так думать, лучше завязывать глаза и бежать куда-нибудь. Просто бдительность нужна. Давить надо гадов, уничтожать в каждом углу, где обнаружатся.

– Как здоровье-то? – спросил Иван.

– Все в порядке. Мое, что ли? Нормально. Нет, меня вот что удивляет: в колхозе полторы тыщи человек; пять-шесть человек воруют почем зря, ворохами, возами, и полторы тыщи человек ничего не замечают – этого я не понимаю, – рассуждал Ивлев. – Какая-то куриная слепота напала на всех.

– Кому какое дело.

Ивлеву вспомнилась Мария со своим божественным равнодушием; она, наверно, сказала бы точно также: «Кому какое дело».

– Пошли вы к черту с такими взглядами! – рассердился он. – Тоже мне откопали философию.

Долго молчали.

– Построил дом-то? – спросил вдруг Ивлев.

– Построил.

– Ну и как?…

– Что? Живу…

– Жениться-то когда будешь? Пригласил бы на свадьбу хоть.

«Будь я малость понастырнее, я бы тебя пригласил на свадьбу. Только ты бы не пошел на нее». Иван в глубине души был уверен, что проморгал Марию из-за собственной нерешительности – все чего-то ждал, тянул резину.

– Жениться – не напасть, женатому бы не пропасть, – буркнул он.

Ивлев засмеялся. Ему почему-то стало весело. Он часто так переходил из самого мрачного настроения в самое веселое.

– Ничего, Ваня, не робей – все будет хорошо.

Штаб культуры начал разворачиваться. Делались первые шаги.

В работе штаба принял участие и Пашка Любавин. Это случилось так.

Однажды вечером в новый дом к Любавиным пришла Майя Семеновна. Братья опешили. Майя улыбнулась и повела такой разговор:

– Ребята, мы организовали в Баклани штаб культуры. Задача наша – поднимать культуру на селе. Мы обращаемся к вам за помощью.

– А что мы должны делать? – спросил Иван.

– Завтра, в воскресенье, мы, например, организуем рейд под названием: «Долой пошлость!». Будем заходить в дома и объяснять хозяевам, особенно молодым, что всякие картинки с лебедями, разные кошечки, слоники – все это ужасная безвкусица, мещанство. Это не красиво, а пошло! Надо объяснять людям, что это некультурно. Чем так засорять свои комнаты пестрым хламом, лучше купить две-три хорошие репродукции картин больших мастеров и повесить у себя. Это, кстати, будет и дешевле. И это будет культурно. Пусть не все сразу поймут, мы на это и не рассчитываем. Но не может быть, чтобы никто не понял. Поймут. Причем, когда говорить об этом будете вы, односельчане, это подействует сильнее, чем когда говорим мы, городские.

– Я согласен! – сказал Пашка, глядя на девушку влюбленными глазами.

– А вы?

Иван усмехнулся.

– Я нет.

– Почему?

– Не выйдет у меня ничего. И у Павла не выйдет.

– Пардон, пардон, – загорячился Пашка. – Как это у меня ничего не выйдет?

– Почему не выйдет?

– Да потому… На смех только поднимут, и все.

– Ну-у, напрасно вы так… Надо же попробовать.

– Правильно, надо попробовать! – Пашка ходил по комнате, делал вид, что он очень заинтересован, даже волнуется, а сам не спускал глаз с Майи.

– Попробуйте. А что, они мешают вам, эти слоники?

– Мешают. И потом… Вообще это уже другой разговор. Павел, ты согласен?

– Я за! Пора на самом деле привыкать к культуре. Что это такое!… Зайдешь в избу – одни слоны. У нас – пожалуйста – никаких слонов.

– Мы с тобой перекультурили – у нас вообще ничего нет.

– Будет!

– Конечно, будет, – поддакнула Майя. И засмеялась. – А мне даже нравится у вас, вы знаете.

Пашка замер, как на стреме.

– На полном серьезе?

– Да. Только… А вам не скучно одним здесь?

Братья переглянулись.

– Слушай, – сказал Пашка, – приходи к нам жить?

Майя вытаращила на него глаза.

– Как это?

– Да не сюда, а в ту половину. Та половина тоже ведь наша.

– Серьезно?

– Абсолютно!

– Я бы с удовольствием… Только… я ведь не одна. Мы ведь поженились с Юрой. Правда, сдайте нам ту половину?

«Как дите малое! – изумился Иван, глядя на Майю. – Обрадовала – замуж вышла… Этот высох из-за нее, а она к нему на квартиру просится с мужем».

– С законным браком, – сказал Пашка упавшим голосом.

– Спасибо, – Майя сообразила наконец, что не обрадовала Пашку своей радостью. – Ну, хорошо. Прихода завтра в райком комсомола. Да?

– Ладно.

– До свидания.

– До свидания. Приходи хоть в гости.

Майя опять засмеялась и вышла. Сказала на прощанье:

– Спасибо.

– Вот так, Иван Егорыч!… – Пашка опять заходил по комнате. – Они поженились с Юрой. С Юрочкой.

– Пойдешь завтра?

– Куда? А-а, схожу. Все равно делать нечего. Они поженились с Юриком. Слышал?

– Слышал. Комсомольской свадьбы почему-то не было.

– Неужели мы плохие ребята? – Пашка остановился перед братом. – Что мы, в поле обсевки, что ли? Почему нам так не везет? Ведь любил бы я ее!… – Пашка почти заорал, показывая руками на дверь. – На руках бы носил, не дышал бы! В чем же дело?!