Владимир Леви - Не только депрессия: охота за настроением

• Название: Не только депрессия: охота за настроением
• Автор: Владимир Леви
• Издательство: Торобоан
• Жанр: Психология
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-901226-09-4

Миллионы людей мечтают выйти из депрессии и больше в нее никогда не входить. Выход из депрессии можно облегчить и ускорить. Понимая себя, научиться принимать жизнь.

Как облегчать и предупреждать падения настроения? Какими узлами связаны депрессии и зависимости? Как эти узлы распутывать? Как исцелять травмы любовных разрывов? Как душевно воскреснуть и обновиться и в самом тяжком, отчаянном положении? Все это здесь – в увлекательном, проникновенном, живом изложении.

Книга не только рассказывает о путях выхода из депрессии, но и помогает настроению и душе повернуться к свету. Заряд юмора и оптимизма на каждой странице.

---

Говорит: «У меня умер сын, это сведет в могилу его мать», а сам уже утешен. У него нет ни друзей, ни врагов, никто его не раздражает, все нравятся, все родные для него; с человеком, которого видит в первый раз, говорит так же свободно и доверчиво, как с теми, кого называет старыми друзьями, и тотчас же посвящает его в свои шуточки и историйки; с ним можно встретиться и расстаться, не возбудив его внимания: рассказ, который начал передавать одному, заканчивает перед другим, заступившим место первого…»

ДС – Похоже на крайний вариант сангвиника, ты его уже описал в «Я и Мы» – тот самый, которого русский психиатр Токарский отнес к разряду патологически легкомысленных. Легкочувствие – помнишь этот свой вскользь брошенный термин?…

ОК – Я бы это назвала пустодушием.

ДС – А вот насчет души не знаю. Бог ведает, что там у них в глубине… Вспоминаю таких нескольких из своей коллекции. Один оказался сексоманьяком, другая убила дочку, третий внезапно суициднул…

ВЛ – Раз уж вспомнили опять «Я и Мы», можно оттуда еще картинку?…

…встретил на Чистых Прудах человека, который прогуливал на одной цепочке пса, на другой кота. Все, конечно, подходили и спрашивали, как это на цепочке оказался кот. Хозяин, уже довольно пожилой человек с артистической внешностью, рассказывал, видно, уже несчитанный раз, но с прежней словоохотливостью, что кот этот ученый, знает таблицы логарифмов, что он обеспечил своему владельцу квартиру и много других жизненных благ; что однажды в Одессе его, кота этого, должны были снимать в очередном фильме, а он сбежал ночью в форточку и пропадал четыре дня, а деньги-то за простой шли, и пришлось кота посадить на цепь, и кончились для него гулянки… Кот между тем мрачно мочился.

Удовлетворенные слушатели отходили, появлялись новые (дети, старушки), а владелец кота уже с азартом рассказывал о своей жене, которая тоже дрессированная, потому что двадцать лет в одной комнате со зверьем – это надо иметь терпение, а у него еще жил австралийский попугай, который заболел вшивостью и подох, после того как врач-кожник намазал его ртутной мазью, и маленький крокодильчик, которого ему привез друг. Крокодильчика держали в детской ванночке, а когда ванночка стала мала, продали профессору медицины, и тот поместил его у себя в приемной, в бассейне, и к нему перестали ходить пациенты…»

Вспоминаю и сейчас этого болтуна, развлекавшего публику. Голос у него был высокий, веселый, а глаза опустошенные и тоскливые…

Роль и боль

эпизод из практики в форме слегка зарифмованной одноактной пьески

Московский психоневрологический диспансер номер такой-то. Тускловато освещенный коридор с серыми стенами и скамьями. Конец рабочего дня, народа уже почти нет. Надпись на одной из дверей: ПСИХОТЕРАПЕВТ.

Над дверью включено световое табло:

ИДЕТ СЕАНС, ПРОШУ ПОДОЖДАТЬ

Возле двери на скамье одиноко сидит, уныло опустив голову, некий человек, так и назовем его – Сидящий; видимо, он ждет своей очереди.

Подходит твердыми шагами статный, крупный, цветущего и веселого вида мужчина, так и назовем его – Подошедший. Выражение лица немного ироническое. Смотрит на табло. Смотрит на часы. Смотрит на Сидящего. Присаживается рядом и, похоже, с некоторой надеждой пройти без очереди, завязывает разговор:

– Сочувствую и понимаю… Хоккей, финал, успеть хочу…

– Здесь долго.

– Голову ломаю, к тому ли я иду врачу.

– А что у вас?

– Да все в порядке, вот в чем проблема. Вот беда: здоров… Душа уходит в пятки и даже дальше.

– А куда?

– Явился выяснить. Все в норме, обследован от сих до сих: хоть в космос, хоть в союзной сборной…

– Вот так и я: нормальный псих.

– Добрался и до психиатра. Без отклонений, вот справка. Давно, сказал, такого кадра мы не видали. Идиот.

– Кто идиот?

– Все понемногу. А психиатришка спросил, что снится и молюсь ли Богу. Я его за нос укусил – в воображении, конечно… Я этих штучек не люблю, я реалист. Живу успешно, прекрасно ем и крепко сплю. А снов из принципа не вижу.

– Как?…

– А зачем они нужны в век НТР? В снах нет престижа, а мы себя блюсти должны.

– А с этим делом?…

– С алкоголем? Спокойно. В праздник грамм по сто, и все нормально, всем доволен… А что-то все-таки не то…

– Курящий?

– Да, но штрих к портрету: зависимости нет, могу и не курить.

– Да?… Сигарету мне одолжите?

– Я зажгу…

Подошедший достает сигарету и зажигалку, дает Сидящему и взглядом как бы заранее провожает его в туалет в конце коридора, где можно курить; но Сидящий, не вставая с места, вставляет сигарету в рот и чиркает зажигалкой.

Подошедший осторожно удивляется:

– А здесь разрешено?

– Неважно, пингвинам все разрешено.

Сидящий закуривает; после одной затяжки гасит сигарету о подошву и прячет в карман. Подошедший:

– Кому?…

– Гм, ну… Разряду граждан, которым как бы все равно. По справке.

– Справке? (Смотрит на Сидящего внимательно.) Понимаю, я тоже вспыльчив иногда… Но ничего не принимаю, лекарства – это ерунда. Оброс неуязвимой кожей. Ведь как говаривал мой тесть: хотя и черта нет, а все же какая-то паскуда есть…

В продолжение всей предыдущей части разговора собеседники искоса поглядывали друг на друга в попытках взаимной диагностики. После последней реплики Подошедшего как бы успокоились, приняли друг друга. Посидели немного молча.

Сидящий спрашивает Подошедшего:

– Вы были ранены?

– Ни разу. А что?

– Есть и такая жуть: боль ран, которых нет. Обязан быть ранен каждый, хоть чуть-чуть, тем более – большой мужчина. А если раны нет, то боль уже сама себе причина.

– Да, где-то я читал… А роль? Что делать, если роль сквозная, как рана? Вжиться – ерунда, а вот как выжиться?… Не знаю. За этим и пришел сюда.

– Так вы артист? Теперь все ясно. Припомнил: видел вас в кино, в картине… Ваша роль прекрасна, хоть фильм сам по себе…

– Говно?

– Ну как сказать…

– Я видел, видел, боевичок на злобу дня. У них там фирменные рожи, вы с кем-то спутали меня. Я не актер, Я РОЛЬ ИГРАЮ, ИГРАЮ РОЛЬ.

– А-а, симулянт? «Ох, доктор, доктор, умираю»? Ну что ж, известный вариант, со школы знаем это дело. А по какой статье?

– Свят, свят. Морально чист, устойчив. Бегал недавно кросс в честь дня телят, по шефской линии. Телята здесь ни при чем, не буду врать, но мы разумные ребята, вот и приходится играть на свежем воздухе. Полезно для всех, не возразит никто. Я всех бодрей. Но если честно, то что-то все-таки не то…

– А что?…

– Так не расскажешь сразу… Вот здесь, у сердца… Как тиски… Провал… Какую-то заразу в себе таскаешь. Ни тоски, ни страха, ничего… Зарплата высокая, самоконтроль налажен, как у автомата. Я автомат и есть. Я роль. Я автомат…

– Что ж, разве плохо давать товарищам пример такой возможности в эпоху эн, тэ и, дай бог, память…

– Эр. Совсем неплохо. В том и ужас. Хожу в бассейн, освоил кроль, пишу стихи, готовлю ужин, в постели вежлив, как король – Я РОЛЬ! Супруге не досадно, любовнице тем паче. Спать с обеими слегка накладно, но роль-то знает, как играть, вот-вот – она меня играет. Все обеспечивает: секс, отчетность, анекдоты травит…

Подошедший поднимается, прохаживается, снова присаживается. Указывая на табло «СЕАНС», все еще горящее, спрашивает у Сидящего:

– Кто этот врач? Не экстрасенс?

– Не знаю. Может быть… Но вряд ли. А что?

– Я был у одного. Мужик, скажу я вам, догадлив: вы, говорит, совсем того, у вас, сказал, еще в утробе все чакры сдвинулись в астрал, а третий глаз, как в гардеробе, в районе копчика застрял. Вот почему ваш позвоночник от пассов прану не берет, в нем тока нет. И мочеточник повернут задом наперед.

– Недурственно. Какой же вывод?

– Куда выводится моча? Куда ей надо – в кран для слива. Могу хоть через два плеча.

– А дальше?

– Дальше тоже можно.

– Я не про то. Что вам сказал…

– А, этот прохиндей? Безбожник, поморщился, сто баксов взял. Сказал: во вторник приходите, начнем лечение. А я его немножечко обидел, послал в далекие края, чтоб неповадно было людям морочить чакры, деньги драть. Но строго их судить не будем, им роль приходится играть.

– Да… Ну, а дальше?

– Познакомил меня мой друг со старичком. Не знахарь, нет, в соседнем доме живет. Весь согнутый крючком, лет девяносто. Мой Алешка на нем помешан – «Благодать!..» А денег, говорит, немножко, совсем немножко нужно дать, без пенсии старик остался…

Пришли – лежит, чуть дышит дед. Но закряхтел и сам поднялся, дал толокнянки на обед. Глаза живые, хоть и грустно смотрели… Запалил свечу… А толокнянка – это вкусно, попробуйте, я не шучу.

– Ну, а потом?

– Потом молились… Старик был слаб: увял, устал: не спит, а веки опустились. Я свой бумажничек достал, а он: «Спасибо, добрый мальчик, я ваших не возьму рублей. Вот бы уехать вам подальше, где много лесу и полей, питаться молоком коровьим, купаться в речке, видеть сны… Вы тяжело больны здоровьем и трезвостью опьянены…»