Фрэнк Герберт - Ловец душ

• Название: Ловец душ
• Автор: Фрэнк Герберт
• Издательство: Сигма-пресс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-85949-057-7

---

И тут же стоял знак: «ОСТОРОЖНО! ПОДЗЕМНЫЕ СИЛОВЫЕ И ТЕЛЕФОННЫЕ КАБЕЛЯ.»

Катсук прочел эту табличку и почувствовал, что все его сознание погружается в холодную реку. Он увидал, как вибрируют в воде покрытые мхом ветви. Он превратился в одну из таких веток.

Индеец подумал: «Я превратился в водного духа».

В горячечном бреду он возопил к Ворону, чтобы тот спас его. И Ворон пришел к нему из воды, превратившись в рыбу, в куллт'копэ…

Катсук пришел в сознание, весь дрожа от ужаса. Судорога свела все его тело. Он чувствовал себя слабым и истощенным. Серый рассвет заглядывал к ним в укрытие. Индеец буквально плавал в собственном поту и теперь трясся еще и от пронизывающего холода. Одеяла были разбросаны по сторонам, потому что он сам скинул их с себя.

Его колени болели от Кедровой немочи, но он все же попробовал встать, силой заставив себя дойти до выхода из приюта. Он вцепился в подпорный столб, еле-еле ощущая необходимость, которую даже затруднялся назвать.

Ах, да… Куда подевался Хокват?

Справа от него затрещала поломанная ветка. Из-за деревьев вышел мальчик с полной охапкой хвороста. Он сбросил его рядом с серой золой кострища.

Катсук уставился на мальчика, на костер, пытаясь связать в голове эти два явления вместе.

Дэвиду была заметна слабость Катсука. Он сказал:

– В этом бочонке я нашел банку с консервированными бобами и подогрел их. Большую часть я оставил тебе.

Воспользовавшись длинной палкой, он вытащил банку из золы и поставил ее к ногам Катсука. Вместо ложки из жестянки торчала плоская дощечка.

Катсук присел на корточки и стал жадно есть, поскольку тело требовало скорее горячего, чем питательного. Бобы отдавали золой. Они обожгли его язык, но он проглотил первую порцию и почувствовал в желудке желанное тепло.

Мальчик, занимаясь разведением огня, сказал:

– Ночью ты бредил, ворочался и стонал. Я поддерживал огонь почти до утра.

По сушняку, принесенному мальчиком, побежали язычки пламени.

Катсук осоловело кивнул. Он слыхал, как буквально в нескольких шагах от убежища по камням плещет вода, но он не мог найти в себе силы, чтобы пройти туда. Сухость жгла глотку.

– Во-ды! – прохрипел он.

Мальчик бросил костер и побежал с консервной банкой к реке.

Преломившиеся в листве солнечные лучи, осветившие голову мальчика и его волосы, напомнили Катсуку льва, которого он видел в зоопарке: лев, окутанный тенями и солнечным светом. Он подумал: «Неужели Хокват нашел другого духа? Духа Льва? Такой дух мне неизвестен.»

Дэвид вернулся с речки, неся банку с ледяной водой. Он видел мольбу в глазах Катсука. Индеец схватил банку обеими руками, осушил ее и сказал:

– Еще!

Мальчик снова наполнил банку водой и принес Катсуку. Тот выпил и ее.

По долине разнесся далекий звук авиадвигателя, заглушая даже близкую песню речки. Звук становился все громче и громче: самолет летел низко, над самой горной грядой. Потом звук ушел совершенно в другое место.

Задрав голову, Дэвид надеялся увидать самолет. Но ему это не удалось.

Катсук совершенно не обратил внимания на шум мотора. Было похоже, что он снова собирается заснуть, причем, прямо у входа в приют.

Дэвид принес сушняка для костра и обложил горящие ветки камнями, чтобы нагреть их.

– Похоже, что снова пойдет дождь, – сказал он.

Полузакрытыми глазами Катсук поглядел на мальчика. Он подумал: «Жертва находится здесь, но она обязана пожелать мою стрелу. Невинный должен просить смерти.»

Низким, хриплым голосом Катсук начал петь на древнем языке: «Тело твое воспримет в себя освященную стрелу. Гордость наполняет душу твою при встрече с ее смертоносным, разящим наповал острием. Твоя душа обратится к солнцу, и люди скажут, один другому: „С какой гордостью он умер!“ Вороны будут летать над твоим телом, но не осмелятся никогда коснуться плоти твоей. Гордость твоя извлечет тебя из твоего тела. Ты превратишься в громадную птицу и сможешь летать с одного конца света в другой. Вот что произойдет, когда ты примешь в себя стрелу.»

Дэвид слушал, пока песня не закончилась, и сказал:

– В этом бочонке я нашел еще несколько банок с бобами. Ты не хочешь?

– Почему ты не убегаешь? – спросил его Катсук. – Ты послал на меня Кедровую немочь. Я не могу остановить тебя.

Мальчик пожал плечами.

– Ты же заболел, – только и ответил он.

Катсук ощупывал пояс в поисках своего обсидианового ножа. Тот исчез! Он стал повсюду выискивать его взглядом. Его сумка с освященным пухом, который следует оставить на теле жертвы – она тоже исчезла. Индеец с трудом поднялся на ноги и, еле переставляя их, обошел вокруг костра.

Дэвид подскочил, подставил плечо.

– Нож, – прошептал Катсук.

– Твой нож? Я боялся, что ты порежешься, когда ворочался и метался в бреду. Я подвесил нож и твою сумку в углу, на столбе – там же, где ты оставил лук и стрелу.

Катсук попытался было повернуть голову, но шея болела.

– Тебе надо лечь, – сказал Дэвид. – Я уже нагрел камни. Пошли.

Он помог Катсуку вернуться на его постель из мха между двумя бревнами, набросил одеяла. Катсук позволил, чтобы мальчик подоткнул одеяла ему под тело, и спросил:

– Почему ты помогаешь мне, раз сам и наслал на меня болезнь?

– Ты бредишь.

– Э, нет. Я же знаю, что это ты наслал на меня немочь. Я видел это в своем сне. Ты подложил ее в эти одеяла!

– Но ведь это же твои одеяла! Ты их сам вынул из бочонка.

– Ты мог подменить одеяла. Вы, хокваты, и раньше давали нам зараженные болезнями одеяла. Через одеяла вы заражали нас оспой. Вы убивали нас своими хокватскими болезнями. Почему и ты поступил со мной так же?

– Ты будешь кушать или нет?

– Хокват, я видел сон о своей смерти. Мне снилось, как это произойдет.

– Все это только глупые слова!

– Нет! Все это мне приснилось. Я уйду в море, я стану рыбой. И вы, хокваты, изловите меня.

Мальчик только покачал головой и ушел к костру. Он подбросил в него побольше дров, опять обложив кострище камнями, чтобы нагреть их.

Под деревьями стало совсем темно, и совершено неожиданно опять пошел дождь. Холодный ветер мчал по речной долине, гоня перед собою крупные капли, с силой барабаня ими по деревьям и покрытой мхом крыше убежища. Вода стекала с досок и попадала в костер. Раскаленные камни сердито зашипели.

Катсук почувствовал, как к нему снова возвращается кошмар. Он попробовал закричать, но понял, что не может издать ни звука. «Водяной Ребенок схватил меня! – подумал он. – Только вот откуда он узнал мое имя?»

После этого приступа, продолжавшегося несколько мгновений, Катсук почувствовал, что к его ногам приложили горячие камни. В сыром воздухе разнесся запах жженой шерсти. С темного неба продолжал лить дождь.

Мальчик вернулся и приложил к ногам индейца новые камни. Для того, чтобы переносить их, он воспользовался согнутой зеленой веткой. Катсук опять почувствовал желанное тепло.

– Ты проспал почти весь день, – сказал мальчик. – Хочешь есть? Я подогрел бобы.

Голова Катсука была совершенно пустая, глотку будто бы кто песком натер. Он мог только хрипеть и кивать.

Мальчик принес ему воды в банке. Катсук жадно выпил и тут же позволил накормить себя. Для каждого глотка он разевал рот будто громадный птенец.

– Еще водички?

– Да.

Мальчик принес. Катсук выпил, снова улегся.

– Еще?

– Не надо.

Катсук опять погружался в себя, только все было не так, как следовало. Он снова вернулся в первобытный мир, только теперь все его куски поменялись местами, линии искривились. Если бы он смог сейчас заглянуть в зеркало, то увидал бы совершенно незнакомое лицо, и он сам знал об этом. Он мог отказаться от этого лица, сбросить его. Но и все рано, его глаза были бы глазами чужого. Ему хотелось спокойного сна, но он знал, что где-то рядом таятся кошмары. Со своими требованиями его ожидали духи, и их, хочешь – не хочешь, надо было выполнять. В его голове как будто гудел огромный колокол.

«Духи извратили меня!» – думал он.

Дэвид принес воды. Катсук поднял голову, чтобы напиться. Вода полилась по подбородку. Катсук откинулся. Вода тяготила его, тело сделалось неподъемным.

«Он отравил меня!» – перепугался индеец.

По крыше барабанил дождь, сначала еле тихо, потом все громче. Катсуку показалось, что он слышит барабан и свирель – музыка жалостливая и чудесная. Его жизнь танцевала под мелодию свирели, готовая умереть бабочка-однодневка.

«Я становлюсь душою этого места, – думал он. – Зачем Ловец Душ привел меня сюда?»

Он проснулся в полной темноте. Тишина резонировала в нем, та тишина, что наступает после гулкого барабанного боя. Дождь закончился, только отдельные, нерегулярные капли падали с веток. Костер едва теплился. Тень у костра подсказала индейцу, что это спит мальчик, спит, свернувшись клубочком возле теплых камней. Едва Катсук зашевелился, мальчик тут же сел и поглядел в темноту приюта.