Андрей Гуляшки - Похищение Данаи

• Название: Похищение Данаи
• Автор: Андрей Гуляшки
• Издательство: София Пресс
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1982

---

— Вчера утром… Не понимаю, синьор… О чём вы?

— Не валяй дурака, а говори, видел ты вчера, как он пришёл в музей? Был он среди первых посетителей? — вспылил Чигола.

Агостино в смущении переводил взгляд с инспектора на Ливио Перетти и обратно, потом два раза облизал губы и наконец пожал плечами:

— Вчера, кажется, его не было среди первых посетителей…. Нет, не было. Когда он приходит, всегда скажет: “Здравствуй, Агостино!” или кивнёт и улыбнётся. А вчера утром я его и не видел, и не слышал… Не знаю…

— Чего не знаешь, черт тебя побери! Был он среди первых посетителей или не был?

— Не был, синьор. Я его не видел.

— Так и говори! Значит, когда ты вчера в девять часов утра отпер двери музея, чтобы впустить первых посетителей, его среди них не было. Что вы на это скажете, Ливио Перетти?

— Ничего. Что я должен сказать?

— Привратник утверждает, что не видел вас среди первых посетителей.

— Это его личное дело.

— А вы знаете, что это означает?

— Ну?

— Если привратник не заметил вас среди первых посетителей, это означает, что в это время вы уже были в музее, что все утро до открытия вы находились в музее, что провели в нём ночь со среды на четверг! Черт вас возьми, это означает, что в среду, когда Боргезе в 4 часа закрылся, вы никуда не ушли, а остались в музее!

— “И оставшись в музее, утащили “Данаю” Корреджо”, так?

— Не торопитесь! — поднял руку Чигола. — Дойдём и до этого!

— До чего? — насторожился Ливио.

— Итак, мы установили, что в среду после закрытия музея вы в нём остаётесь. Ночь вы проводите в Боргезе, а наутро изображаете невинного агнца: ах, не успел я придти, подбежал к мольберту и вижу, что “Даная” украдена! Вы бежите по лестнице прямо к директору и поднимаете тревогу: “Ищите вора!”

— Не вора, а картину! Я не идиот, чтобы в первую очередь думать о ворах!

По лицу Чиголы пробежала нервная дрожь, но он тут же овладел собой.

— У меня есть ещё один факт, который ясно говорит, что вы, милый юноша, провели ночь в музее. Хотите узнать, какой?

— Сгораю от нетерпения, — отозвался Ливио.

— Отпечатки ваших пальцев обнаружены на стакане с водой, который стоит в кабинете Чезаре Савели, в том самом кабинете, где занималась Луиза Ченчи! Что вы скажете об этом любопытном факте?

Роберто Тоцци выронил газету, которой в это время обмахивался, но вместо того, чтобы поднять её, поднёс ладонь ко рту, а потом ослабил узел галстука, будто тот внезапно начал душить его.

— Перестаньте морочить мне голову чепухой и отпустите меня! — заявил Перетти. — Из какого стакана я пью воду и где провожу ночи, это моё дело, и вы не имеете права требовать у меня отчёта! Если я нарушил правила музея Боргезе, пусть меня оштрафуют на сколько положено, и хватит!

— Довольно! Нашли время разыгрывать комедии! — Чигола рассердился всерьёз. Как он ни был терпелив, но насмешки этого молокососа выводили его из себя. — Привести Луизу Ченчи! — стукнул он кулаком по столу и повернулся к Ливио, — а вы не смейтесь! Хорошо смеётся тот…

— Кто смеётся последним! — весело перебил его Ливио.

В кабинет вошла Луиза Ченчи.

Она была немного бледна, что только подчёркивало особую красоту её лица, не имеющего ничего общего со стандартными журнальными красавицами. Глаза её стали глубже и больше, казалось в них мерцает далёкий и мягкий свет. Так сияют миллионы невидимых звёздочек Млечного пути. В отличие от Ливио она приветливо кивнула всем присутствующим, и хотя её улыбка не была адресована никому в отдельности, каждому показалось, что девушка улыбается именно ему.

Чиголе тоже показалось, что Луиза улыбнулась именно ему, и он неизвестно почему впервые за много месяцев почувствовал себя неловко, будто занял чужое место и его по ошибке приняли за другого человека.

— Знаете ли вы этого синьора? — спросил Чигола.

Луиза и Ливио переглянулись и будто по сигналу дружно расхохотались.

— Этот синьор — мой жених! — сказала Луиза.

Наступило молчание того рода, о котором никто не может сказать, сколько оно будет тянуться и чем кончится.

Дождь стучал по стёклам, не переставая.

— Мы хотели сказать друг другу несколько слов, — заговорил Ливио, — но когда я спохватился, уже пошёл шестой час. Музей давно закрыли. Мы ещё немного поговорили, а потом, часам к десяти, Луиза попросила, чтобы я ушёл, — вдруг нас увидят вместе и подумают бог знает что. Чтобы не поднимать лишнего шума и ни с кем не объясняться, я решил посидеть в кладовке рядом с туалетными комнатами, пока Луиза уйдёт домой, а потом вернуться в кабинет Савели и остаться в нём до утра. Но Луиза все не уходила, наверное, опять взялась за учебники, а я задремал, сидя на стуле. Я слышал, как Монтано кого-то укладывает на скамейку возле служебного входа, зажёг зажигалку и увидел, что уже без чего-то двенадцать. Решил проверить, ушла Луиза или нет. Только подошёл к дверям кладовки — кто-то идёт по коридору и входит в дамский туалет. Минут в пятнадцать первого этот человек вышел из туалета, отпер служебный вход и быстро ушёл. Через несколько минут по коридору простучала каблучками Луиза. Долго же она засиделась! Я махнул рукой на все предосторожности и не глядя, спит тот тип на скамейке или нет, пробрался в кабинет Савели, погасил лампу и заперся на ключ. А наутро дождался девяти часов, выбрал момент, когда Монтано заговорил с Агостино, и пошёл наверх. Там я увидел свою мазню на месте корреджовой “Данаи”. Остальное вы знаете.

Луиза добавила:

— Синьор, вчера вы спросили меня, почему я не обратилась к привратнику или сторожу. Я слышала, как кто-то щёлкнул замком и вышел на улицу. Когда я вышла в коридор, из приоткрытой двери тянуло холодом. Мне было ужасно неудобно, и время было позднее, поэтому я решила уйти, никому ничего не говоря. Но как следует захлопнула дверь, как и сказала вам вчера.

Поверил ли Чигола этим наивным признаниям? В первую минуту он не успел обдумать всё, что услышал. Новые показания совершенно изменили всю картину. К тому же в следующую минуту по телефону передали сообщение: ночью недалеко от пьяцца Навона обнаружен труп Марио Чиветты; он убит ножом, перерезано горло. Не успел инспектор положить трубку, раздумывая, позвать ли Монтано или подождать, в кабинет вбежал сержант — помощник Джованни. Он сообщил Чиголе, что наверху, в чердачном помещении, только что нашли труп.

Чигола велел всем оставаться на местах, а сам пошёл на чердак и вернулся через десять минут. Убитый оказался неким Энрико Пинелли, человеком, подделывавшим банкноты и ценные бумаги, которого полиция разыскивала уже два года. В самой середине лба, между бровей, был след от удара кастетом. Чигола разбирался в ранах; он решил, что смерть наступила через много часов после того, как был нанесён удар. В карманах убитого была обнаружена связка ключей.

Что общего между “Данаей” и этим Пинелли? Как он попал в Боргезе? Кто его убил? Кто убил Марио Чиветту и есть ли связь между этими двумя убийствами?

Все это были очень важные вопросы, но Чигола неизвестно почему не стал ими заниматься, а вместо этого спросил Ливио Перетти, почему он копирует “Данаю” и если это заказ, то чей. Ливио ответил, что заказ он получил от Пьетро Фальконе, кандидата в мэры города от коммунистической партии.

— Копия является вещественным доказательством по следствию, — заявил Чигола адъютанту и велел немедля принести холст в кабинет.

Директору же он сказал, что прекращает допросы до получения результатов вскрытия и надеется возобновить их к пяти часам.

Роберто Тоцци сдержал своё слово и позвонил Аввакуму. О был очень удивлён, когда Виттория Ченчи сообщила ему, что её квартирант рано утром уехал в Санта-Анну.

— В Санта-Анну? — переспросил профессор.

Виттория ответила, что да и что Аввакум просил напомнить синьору Тоцци: он будет ждать его к обеду в ресторане “Лавароне”.

Аввакум предложил Роберто Тоцци сесть в малой ротонде ресторана; застеклённая дверь отделяла её от летнего сада, и в холодное время года зал пустовал. Здесь было тихо и уютно. По широким стёклам двери стекали струйки воды, и казалось, что каштаны в саду окутаны мглой. Эта мрачная картина угнетающе действовала на Роберто Тоцци, который и без того был невесел, но Аввакум чувствовал себя прекрасно и обнаружил отличный аппетит.

Когда принесли десерт и кофе, Аввакум закурил трубку и попросил профессора рассказать, как прошло утро в музее. Показания Ливио рассмешили его, а заявление Луизы об их помолвке заставило поморщиться. Должно быть, он встревожился за её будущее, потому что стал каким-то рассеянным и долго смотрел на причудливые клубы дыма, поплывшие над столом. Роберто Тоцци решил, что происшествие с “Данаей” успело надоесть его собеседнику. Всё-таки он чужак, человек посторонний, и кража картины в музее Боргезе никоим образом его не касается. Профессор в свою очередь погрузился в размышления и вздрогнул, когда Аввакум с внезапной энергией попросил его ещё раз повторить, какими словами описал Чигола рану Энрико Пинелли: “удар кастетом по лбу, между бровями”.