Зоя Воскресенская - Тайна Зои Воскресенской

• Название: Тайна Зои Воскресенской
• Автор: Зоя Воскресенская
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998

Повествование о красивой и умной женщине, писательнице, лауреате Государственной и многих других премий Зое Ивановне Воскресенской (Рыбкиной) (1907 – 1992), которой судьба подарила уникальную возможность прожить две жизни – одну во внешней разведке, где она прослужила двадцать пять лет, была полковником, руководителем крупного отдела, аналитиком, другую – в литературе.

Книга создана на основе воспоминаний и личного архива 3. И. Воскресенской, свидетельств ее легендарных друзей по сверхсекретному ведомству, а также недавно открытых для печати материалов из архивов КГБ и Службы внешней разведки России.

---

А потом письма перестали приходить. Почти два года Мордвиновы не знали, что с их воспитанником, где он. Они с тревогой следили за авантюрой, громко названной в Пекине «культурной революцией». Мордвиновы понимали, что жизнь Миши в опасности. Что, кроме ненависти, могли испытывать к нему маоисты, которые всеми силами старались подорвать дружбу советского и китайского народов?

Позднее сын Г. И. Мордвинова Б. Г. Мордвинов принял меры по поиску своего приемного брата и его матери. Ответ пришел через много лет, только в 1988 году.

Уважаемый Баррикадо Георгиевич!

Извините, что только сегодня пишу вам письмо. Вы уже не надеялись получить его! Хотя я вам не писала, но о вашей просьбе никогда не забывала! Но я пошла по неверному пути, начиная поиски с Харбина, Тайюанъцзе, а нужно было начинать с Пекина. Но слава Богу, сегодня я вам могу сообщить, что женщина, которую вы разыскиваете, жива! Мать Лю Цзиньмо старая и больная женщина (у нее плохо с сердцем), но у нее светлый ум и хорошая память. Она вас всех помнит по именам, помнит вашу маму и встречи в Союзе. Она была очень тронута, что вы не забыли ее, и до сих пор считает себя обязанной за помощь, которую оказала ваша семья ей в трудное время. Она попросила написать вам от ее имени и передать вам привет. Ей пришлось очень много пережить. Как вы догадывались, она перестала вам писать по полит, соображениям. А потом она была в опале и много лет провела в тюрьме. После «культ, революции» ее реабилитировали и она даже занимала ответственный пост на радио, но сейчас она на пенсии, не работает. Когда я ее разыскала, она находилась в доме отдыха, под Пекином, где проводит большую часть времени, лишь изредка возвращаясь в город. Она мне рассказала и о печальной судьбе Лю Цзиньмо. Он действительно погиб во время «культ, революции», тогда он был студентом авиационного института. Он покончил жизнь самоубийством. Но это вынужденная смерть. Горько об этом писать, но это было очень трудное время для многих хороших людей. После освобождения матери его, «мертвого», тоже реабилитировали. Знаю, как вас все это расстроит, но я должна вам все это рассказать. Сейчас Лу Цзи-нъжу живет вместе с приемным сыном. У нее один внук. Условия у нее очень хорошие, она просит вас не беспокоиться и, наоборот, очень беспокоится о вашей матери, спрашивает, надо ли ей чем-нибудь помочь? Вот видите, как все в жизни интересно! Она совсем недавно, года три, четыре, работала в одной организации с моим мужем! А в городе живет буквально в двух шагах от меня! Это, наверное, ваша удача, что вы «вышли» на меня! Конечно, я просто шучу. Ну вот, Баррикаде Георгиевич, вашу просьбу я выполнила, но все равно очень извиняюсь, что лишь сегодня села вам писать. Если вы захотите ей написать, то лучше пишите на мое имя, я ей передам. Она считает, что так будет лучше. Она старый человек, и слишком тяжелое время ей пришлось пережить, поэтому ей можно простить некоторые странности.

Передавайте привет вашим родным!

До свидания.

Чжао Шуйлянъ (Ира)

9 мая 1988 г.»

Василий Петрович Рощин до 1930 года работал под прикрытием сотрудника КВЖД, затем в центральном аппарате. В 1932 году был командирован в Германию, где занимался организацией работы с нелегалами. В 1935 году его перевели в Вену в качестве резидента. Осенью 1943 года был назначен резидентом в Стокгольме, где и принял дела у 3. И. Рыбкиной. После окончания войны работал в Финляндии.

О своей работе в Швеции В. П. Рощин писал: «Во вторую мировую войну в Швеции у власти находилось социал-демократическое правительство, которое возглавлял Пер Альбин Гансен. Можно себе представить всю сложность обстановки в Швеции во время войны. В начальный период войны шведам приходилось считаться с возможностью победы Германии, и в условиях возраставшего нацистского давления шведское правительство пропустило через свою территорию немецкие войска в Финляндию, допускало поставку в Германию стратегического сырья и продукции промышленности. После Сталинградской битвы изменившаяся обстановка позволила шведам внести коррективы в свою политику, причем в сторону англо-американского курса.

В 1943 году мне довелось допрашивать в числе других военнопленных полковника Шильдкнехта, который до направления под Сталинград работал в генеральном штабе и ведал Швецией. Он показал, что вначале немецкий генштаб готовился оккупировать Швецию. С этой целью уже были разработаны подробные планы. Однако стратегическая предосторожность немецкого командования возобладала, и Швеция сохранила свой суверенитет.

Осенью 1943 года я был направлен в Швецию. Я прибыл в Стокгольм на английском «Либерейторе» в ноябре 1943 года. Работа в Швеции, в тот период особенно, существенно отличалась от работы в большинстве других стран Европы уже тем, что нужно было использовать все возможности для поддержки шведского нейтралитета, развития дружеских связей со шведской общественностью. Это определяло и подход к оперативной работе. Поскольку главная опасность для нейтралитета Швеции исходила от Германии, то задача резидентуры состояла в первую очередь в том, чтобы обеспечивать агентурное наблюдение за Германией и оккупированными ею Норвегией и Данией. Радиосвязь была односторонней: резидентура принимала телеграммы из Москвы, а для отправки пользовалась шведским телеграфом. Радиопередатчики практически не применяли.

Задачи резидентуры диктовались потребностями военного времени: использовать пребывание в Швеции для получения политической информации по Германии, а также Дании, Норвегии и Финляндии. Учитывая, что страна наводнена агентурой немецких спецслужб, много внимания приходилось уделять советской колонии в Швеции и лагерям наших интернированных военных моряков.

Особенности шведского нейтралитета создавали для деятельности советских загранучреждений и жизни их сотрудников крайне неблагоприятную обстановку. Первое, что бросилось в глаза с самого начала работы в этой стране, так это строгое полицейское наблюдение за нашими учреждениями. Наверно, это можно и нужно было понять ввиду грозившей стране опасности. И все же мы не переставали удивляться подобным парадоксам. Например, состоянием взаимоотношений социал-демократического правительства и полиции. Мы задавали себе вопрос, кто, собственно, определяет политику. В силе и влиянии полиции сомневаться не приходилось. Нам было известно, что лидеры шведской социал-демократии, по крайней мере в тот период, находились под неослабным контролем политической полиции, телефоны их прослушивались, корреспонденция перлюстрировалась, все контакты фиксировались.

Полицейское наблюдение велось фактически за всеми сотрудниками. Оно начиналось у здания посольства или у квартир сотрудников и осуществлялось непрерывно.

Такого пристального наблюдения за сотрудниками Других иностранных представительств в Стокгольме не велось. Не было его и за персоналом немецкого посольства, в котором только по дипломатическому списку насчитывалось несколько сот человек.

Подслушивание телефонных разговоров и установка радиозакладок носили в те годы в Швеции такой массовый характер, что мы не удивлялись, если, например, находили закладку на кухне, в машине, ванной и других неудобных для бесед местах. Складывалось впечатление, что эти же проблемы мучали англичан. Однажды на небольшом коктейле в доме английского советника я увидел, как хозяин в который раз вытащил микрофон, спрятанный в днище бара. Он не скрывал от присутствующих своего возмущения, приписывая микрофонное вторжение в его жизнь длинной руке немецких спецслужб. В этом была большая доля правды. Впрочем, к такому пристальному наблюдению привыкли и считались с ним как с неизбежностью. Бушевавшая в Европе война не могла не сказаться на обстановке в нейтральной Швеции.

После предельно сложной и напряженной оперативной работы в Германии и Австрии в Швеции мне пришлось активно заниматься развитием связей с общественностью и в области культуры. С различными просьбами шли не только шведы, но и норвежцы, датчане, поляки, болгары.

События в Советском Союзе в канун войны способствовали распространению антисоветизма и шпиономании в Швеции. Шведские власти использовали наши промахи для нагнетания в стране шпиономании и постоянного напоминания населению, что их главный враг – русские. Это проявление неприязненных чувств к русским существовало в большей или меньшей степени со времен Петра I, казаки которого пытались дойти пешком по льду до Стокгольма, но не дошли. Антирусские настроения мы ощущали повсюду ежеминутно, начиная от посещения послом министров и до контактов с простыми шведами в городском транспорте. Местная пресса постоянно подогревала русофобию. Корни этих настроений были заложены в глубокой истории, а последние годы перед войной и начало войны никак не способствовали их смягчению.