Степан Бунaкoв - Рейды в стан врага

• Название: Рейды в стан врага
• Автор: Степан Бунaкoв
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Маленький, но боевой опыт. Надо взять его на вооружение и при оценке обстановки особое внимание обращать на каменные колокольни, пока самолеты связи не получат истребительного прикрытия. - Вздохнул и с сожалением подытожил: - Голубая мечта направленца..."

* * *

С величайшим интересом я прослушал рассказ старшего лейтенанта Осипова. Вот они, будни войны. Припомнились мои первые лейтенантские шаги. Приехал с назначением в один сибирский гарнизон, представился командиру части. Приняли доброжелательно. Вечером, после того как устроился с жильем, пошел в столовую военторга. Там встретил уже знакомого мне лейтенанта Федора Кругляницу. Полюбопытствовал у него, почему это командир полка на вид уже в годах, а только старший лейтенант по званию.

- Его штатная должность - заместитель начальника штаба полка, - ответил мне Кругляница. - А командирскую работу он исполняет временно. Месяц назад арестовали командира, военкома и начальника штаба. Оказались врагами народа...

Шел 1938 год. И третий месяц моего пребывания в части.

В начале марта у нас началось командно-штабное учение. За командира полка на нем действовал капитан Гуслицер, командир стрелкового батальона. Старший лейтенант Щекалов, исполнявший обязанности командира полка, работал за начальника штаба. Случилось так, что полк потерял связь с соседями и с управлением дивизии. "Противнику" удалось расчленить подразделения части. Обстановка вынуждала с боем отойти на более выгодный рубеж и там собраться с силами. Обо всем этом капитан Гуслицер и доложил приехавшему на КЛ командующему войсками военного округа. Комбриг вскипел:

- Значит, отступать?! А вам известно требование наркома обороны - "Ни одной пяди своей земли не отдадим"? - почти прокричал он.

Воцарилась глубокая тишина. Кто-то по неосторожности сдвинул со стола коробку цветных карандашей. Они упали на пол и произвели впечатление разорвавшейся бомбы. После паузы капитан Гуслицер начал было объяснять, как он понимает требования наркома обороны, - нельзя на всех участках фронта одновременно быть одинаково сильным. Комбриг оборвал:

- Получили сомнительный приказ из штаба дивизии и бросились его выполнять! А где же ваша бдительность?

Учения закончились. Отход полка на более выгодный рубеж так и не был осуществлен. Даже в теоретическом плане.

Вспоминал я училище, преподавателей и командиров, готовивших нас к самостоятельной работе в войсках. Увиденный прием обучения искусству ведения боя отличался от методов, которые прививали нам. Мне он не понравился. Может быть, я не во всем разобрался, комбригу виднее. Только война в первые же дни потребовала гибкой тактики действий в зависимости от обстановки, и нам пришлось приобретать эти навыки за очень дорогую плату.

Перед самой войной, а в Европе она уже шла, наша моторизованная дивизия участвовала в корпусном командно-штабном учении. Руководил им генерал-майор В. Я Колпакчи. Отрабатывались вопросы организации марша на большое расстояние, ввода в бой подвижных сил и преследования противника. Большое внимание уделялось освоению методики управления войсками и проверке технических возможностей средств связи, особенно радио.

Я находился при штабе корпуса в качестве делегата связи от своей дивизии. Суточный марш был хорошей проверкой работоспособности технических средств управления войсками. Не все рации его выдержали: местные условия сильно влияли на радиообмен. С нашей 65-й дивизией в течение ночи я так и не смог связаться по радио. И не только я. Докладывали начальству об этом. Оно распекало исполнителей за отсутствие инициативы, но от разносов мощность радиостанций и направленность антенн не увеличивались.

Не хулю технику связи. Беда заключалась в другом: мы не всегда умели грамотно реализовать ее возможности с учетом условий местности. А общевойсковые командиры, в распоряжении которых оказывались радиосредства, мне кажется, держались подальше от них и предпочитали использовать для связи пеших, конных и моторизованных посыльных.

Боевые распоряжения и другие документы на том учении мы по указанию генерала Колпакчи доставляли дивизиям на самолетах У2. На разборе было отмечено деликатное обращение общевойсковых командиров с радиосредствами. Но и после него заметных изменений в этом отношении не произошло: у многих товарищей, в том числе и штабных командиров, отношения с радиостанциями на "ты" так и не получалось. Уже под грохот батарей врага пришлось нам совершенствовать эти отношения.

Я находился на узле связи и по телеграфу уточнял у подполковника Казанцева обстановку, когда в аппаратную вбежал майор Хохлин и сообщил печальную весть.

- Погибли начальник оперативного отдела полковник Кашутин и заместитель начальника политотдела армии бригадный комиссар Циглов, - сказал он. - В районе Сямозера это произошло.

Рассудком мы понимали, что война без жертв не бывает, а вот сердцем... Очень жаль было боевых товарищей. А. В. Кашутина и А. Н. Циглова похоронили в Петрозаводске. Позднее я побывал на могилах и почтил их память. Но это произошло уже после войны. А тогда обстановка не позволяла расслабляться.

В первых числах сентября гитлеровцы вышли к южному берегу Ладожского озера у Шлиссельбурга. После упорных боев на Карельском перешейке под давлением врага попятились части 23-й армии.

Каждый из нас, бойцов 7-й армии, переживал за положение на фронте. И "е только на нашем участке. Еще труднее в ту пору было под Москвой. Я частенько подумывал о своих родных смоленских местах. Там был враг, и получить оттуда долгожданную весточку просто не надеялся. И вдруг однажды, проходя мимо дежурного по управлению армии, услышал:

- Товарищ Бунаков, а вам два письма...

- Какие? Откуда? - А у самого сердце екнуло.

Лейтенант Гритчин подал два конверта. Глазам своим не верю - письма от жены. Почтовые штемпели на них московские, обратного адреса нет. Тут же вскрыл конверты.

Супруга сообщала, что чуть ли не из пекла боя пробилась с сыном в Москву. Обратилась в академию, где я учился, чтобы узнать обо мне. "Спасибо комиссару курса, на котором ты учился, полковому комиссару Д. Д. Возненко, говорилось в письме. - Он позвонил в Главное управление кадров, где ему сообщили твой адрес. Товарищ Возненко помог мне получить талоны на обеды в академической столовой и записал нас с сыном в список на эвакуацию вместе с академией..."

Отлегло от сердца: живы жена с сыном и в безопасности. Очень боялся за них: гитлеровцы при оккупации советской территории жестоко расправлялись с семьями командиров Красной Армии. Поблагодарив, мысленно правда, полкового комиссара Возненко за помощь семье: в такое трудное время, когда приходилось решать тысячи различных, может быть более важных, вопросов, он позаботился о семье рядового слушателя.

Второе письмо было с дороги. В нем сообщалось, что жена и сын подъезжают к Рязани. "В ожидании эшелона в Москве мы жили в академическом общежитии, - писала жена. - 22 октября утром подали автобусы и всех нас отвезли на Курский вокзал. Там посадили в товарный поезд. Несмотря на пасмурную погоду, самолеты противника бомбили Курский вокзал и другие районы города, но в наш поезд попаданий не было..."

Поправки к директиве противника

Гитлеровское командование хотело овладеть Москвой, Ленинградом, Харьковом, Донбассом и другими промышленными районами европейской части нашей страны до наступления зимних холодов. В директиве № 35 от 6 сентября 1941 года немецкое верховное командование требовало от группы армий "Север" совместно с финскими соединениями окружить войска Красной Армии в районе Ленинграда и не позднее 15 сентября-высвободить значительную часть подвижных войск и авиации для переброски их в группу армий "Центр". Противник даже назначал сроки своих парадов на Красной площади в Москве и Дворцовой площади в Ленинграде. Были заготовлены специальные пропуска по этому случаю.

Но Красная Армия вносила в эти сроки поправки. Каждая деревушка, не говоря уже о городах и промышленных центрах, каждый выгодный в тактическом отношении рубеж защищались нашими воинами до последней возможности. И хотя враг местами очень глубоко вклинился на нашу землю, к глубокой осени сорок первого года стали намечаться кое-какие перемены к лучшему.

На Свири это проявлялось пока не столь заметно, но окопные старожилы отмечали у прибывавшего пополнения возросшее количество автоматического оружия. Знатоки поговаривали о таинственных "катюшах", которые якобы наводят на гитлеровцев такой страх, что при одном появлении реактивных установок оккупанты драпают без оглядки.

День ото дня у бойцов переднего края крепла вера в нашу победу, в мудрость руководства Коммунистической партии. В самое тяжелое для Отчизны время передовые бойцы и командиры считали большой честью для себя идти в бой коммунистами.