Евгений Дубровин - Курортное приключение

• Название: Курортное приключение
• Автор: Евгений Дубровин
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1980

«Курортное приключение» – повесть о тяжело больном человеке, сильном, но не сломленном ни болезнью, ни серией жизненных крахов. При всем драматизме сюжета в повести ясно обозначен главный «водораздел», по обе стороны которого оказываются те или иные герои повести: между рваческим, хищническим, с одной стороны, и бескорыстным, творческим отношением к жизни – с другой.

---

– Не то здесь поймали? – спросил Холин.

– Да нет, товарищ прислал из Ростова. А я ему сушеного черта послал.

– В каком смысле черта?

– Ну, морского черта… Попадается иногда… круглый такой, как блин, с хвостиком.

– Мы его только сейчас убили, – сказал рыбак постарше, с рыжей бородкой.

– Зачем?

– Да он ядовитый. Укусит – болеть будешь. Ну, выпьем, что ли?

– Выпьем…

Бородатый не спеша, бережно стал разливать по стаканам водку. Первый стакан он протянул Тоне. Та взяла, понюхала, сморщилась, но ничего не сказала.

– Может, сухого? – спросил Холин.

– Я воду, хозяин, не пью, – сказала она хриплым голосом, подражая слесарям-сантехникам.

– А мне можно?

– Только глоток вина.

– Ну и жестокая. А сама…

– Последние денечки… Погуляю уж.

Бородач неодобрительно покосился на Холина.

– А ты чего?

– Жена не разрешает.

– Ишь ты… молодая, а строгая. Выпил, что ли, свою цистерну?

– Выпил.

– Ну тогда сиди.

Рыбаки опрокинули стаканы, стали не спеша закусывать лещом, разорванным на куски крепкими руками старика. Тоня тоже сделала несколько глотков, достала из кармана мятную конфетку, стала сосать.

– Откуда же вы такие симпатичные будете? – спросил бородатый.

– Из Сибири они. Туристы, – ответил за Тоню и Холина старик.

– С каких мест?

– Красноярский край, – сказал Холин.

– Далеко забрались.

– Прилично.

– В городе али как?

– Село… небольшое село такое в тайге. Село Медвежье…

– Ишь ты… Название-то какое вкусное Ну и что, встречается хозяин?

– Бывает. Сейчас, конечно, поменьше стало, а раньше прямо в поселок забредали.

– Как насчет рыбки? Осталась?

– Рыбка пока осталась.

– И лосось?

– И лосось… Чего ж… Ежели потихоньку…

– Лосося я уважаю. – Бородатый рыбак мечтательно пошуровал палкой в костре. – Ну, а зверюшки там разные: соболь, куница, белки?

– Встречается, – сказал Холин. – Только подальше надо уходить. Ноги крепкие нужны.

– Ноги у меня крепкие, – задумчиво, как бы про себя пробубнил рыбак. – А хозяйке нравится Сибирь? Чего молчишь, симпатичная? Небось надоела глушь?

– Нет, отчего ж, – сказала Тоня весело. – Очень даже нравится. Такая изумительная природа. Ягоды, грибы, свежатина всегда на столе. Наш домик прямо на берегу речки стоит… Утром выйдешь – красота неописуемая… Туман над речкой стелется, тайга шумит… У нас лодка моторная есть. Каждый вечер на прогулки ездим… Километров за сто… Дом большущий, светлый, сосной пахнет… И огород хороший… Все у нас свое… А в палисаднике я георгины развожу. Я люблю георгины.

По мере того как Тоня рассказывала, бородач мрачнел все больше и больше.

– Да, – сказал он наконец. – А мне вот на юге не нравится. И климат жаркий, и работа какая-то несерьезная, игрушечная. План: двадцать килограммов рыбы. Ну что это за план? А главное – дух здесь праздничный. Люди едут отдыхать, едут как на ярмарку: веселые, нарядные. Одни уезжают, другие приезжают, а дух остается. Праздник хорошо на день, два, а целый год праздник – это уже расслабляет, лишает работоспособности, желания чего-нибудь достичь… Сибирь – это совсем другое. Сибирь делает человека твердым, волевым, самостоятельным. Да и притом, честно говоря, боюсь я здесь спиться. Кругом цистерны вина, туристы каждый твой шаг стерегут, за паршивого бычка десятку суют. А деньги дурные водки просят. Деньги-то, они хоть и говорят, что не пахнут, а на самом деле рубль рублю рознь. Трудовой рубль – он на полезные дела идет, а левый всегда на водку да на баб – простите, симпатичная, за выражение, к вам это не относится. Отец мой сибиряк. На войне погиб. Вот, наверно, в крови и осталась тяга к Сибири. Плюнул бы на все да уехал. Дом вот только держит. У меня дом здесь хороший, виноградник, море рядом А вы как, симпатичные, к югу относитесь?

– Я положительно, – сказал Холин. – Я море люблю. Я человек по характеру серьезный, а море меня размягчает, делает веселым.

– И я положительно, – сказала Тоня. – Меня море, наоборот, подбадривает, вдохновляет. У моря мне лучше работается. Оно словно говорит: «Торопись. Сделай что-нибудь, а то скоро станешь вечностью».

Рыбак оживился:

– Так в чем дело, симпатичные? Махнемся домами? А?

– А чего ж, – сказал Холин. – Я бы махнулся.

– Приходите завтра ко мне в гости. Там на горке деревушка. Дом седьмой, под шифером. Спросите Лося. Вам каждый покажет. Посмотрите мое хозяйство, винца домашнего выпьем. Если понравится, может, и я к вам приеду. Адресок какой ваш?

– Красноярский край, село Медвежье, – сказал Холин.

– Район?

– Район тоже Медвежий.

– Улица?

– Улица… Улица…

– Улица Сосновая, – опять весело сказала Тоня. Игра в собственный дом, видно, ей нравилась.

– Дом тринадцать. Спросить Холина.

Все было так серьезно и реально, что Холин и сам уже начал верить: у них с Тоней есть дом в Сибири.

– Вот и хорошо, симпатичные… Может, и сговоримся…

Рыбаки стали о чем-то толковать вполголоса. Наверно, обсуждали решение бородача. Мелко стал накрапывать дождь. Тоня сняла с плеч куртку, набросила один край на голову Холина.

– Иди ко мне.

Под курткой было темно и уютно. Он приблизил голову к ее голове, дотронулся щекой до щеки.

– Какая ты горячая…

– Это от солнца. Сегодня я перегрелась. И от водки…

– Ты так вкусно пахнешь…

От нее пахло морем, дождем, солнцем, ветром и едва слышно, словно пыльцой цветов, духами. Он нащупал губами ее губы…

– Не надо, – прошептала она. – Увидят…

– Пусть… Мы ведь молодожены…

– Нехорошо обманывать людей.

– Мы проявили его мечту… А людей он найдет. Желающие будут… Зато у нас теперь есть дом.

– Да… дом… И моторная лодка…

– И огород с овощами.

– И палисадник с георгинами… Послушай, от тебя пахнет вином.

– Ты же сама разрешила. Четыре глотка.

– Пахнет целой бутылкой.

– Тебе показалось.

– А, – догадалась она. – Вот ты зачем выходил…

Он не дал ей говорить. Она охнула, задохнулась. Потом поцеловала его сама. Потом заплакала. Она плакала беззвучно, чтобы не услышали рыбаки, и горячие слезы капали ему на руку, и он не убирал руку, боясь, что она намочит себе колени, а сверху по куртке барабанил и барабанил дождь…

…Она открыла дверь своей квартиры, обернулась. Холин дотронулся ладонью до ее холодной, влажной от дождя щеки.

– До свидания, – сказал Холин.

– Куда же ты пойдешь ночью? – спросила она. – На территории тебя может остановить сторож, да и корпус закрыт…

– Но что же тогда…

Она молча посторонилась, и он шагнул через порог.

* * *

В дверь стучали. Стук был робким, едва слышным, но каким-то тревожным, и от этой сочащейся из стука тревоги Николай Егорович сразу проснулся. «Натуральный доцент?» – мелькнула мысль.

Что же делать? Спрятаться в шкаф, как в классическом анекдоте? Или прыгать в окно? Доцент… Это даже здорово, что он явился. Она же ему пока не жена, и ой не имеет на нее никаких прав. Это прекрасно, что пришел Натуральный доцент… Сейчас он поговорит с ним как мужчина с мужчиной. Он, Холин, разрушит этот противоестественный брак. Тоня может быть счастлива только с любимым человеком. Он сделает все, чтобы она была счастлива. Он создаст ей все условия для работы, он сам будет ухаживать за детьми… И они все будут счастливы. Потому что их любовь будет бескорыстной… В ее основе будет лежать просто любовь. Любовь и доброта друг к другу.

А у Натурального доцента любви нет. У него есть лишь голый расчет. Голый расчет, и только. И еще подозрительность, недоверие к невесте. Но разве можно жениться на девушке, если ты ей не веришь?

Нет, Натуральный доцент не имеет права жениться на Тоне! Никакого! Натуральный доцент – просто мелкий, корыстный подлец. Сейчас Холин все скажет этому человеку в глаза! Холин торопливо оделся. Пока он одевался, стук повторился несколько раз, но так же тихо, робко, хотя и с нарастающей тревогой, даже угрозой. Хорошо, что тихо… Тоня не слышит… Она спит, подложив ладошку под щеку, и лицо у нее сосредоточенное, как в кабинете, в санатории. Это маска. Даже во сне она хочет быть «настоящим» врачом, а не просто девушкой с открытым, добрым сердцем.

Николай Егорович распахнул дверь и растерялся. Вместо Натурального доцента перед ним стояла Вера. Его бывшая невеста. Лукашовская жена.

Она заговорила быстро, возможно, боялась, что он в растерянности, машинально захлопнет дверь.

– Ты только не думай, что я тебе снюсь. Можешь проверить: на тебе все реальные вещи, и я одета по-весеннему, реально. Вот… Я даже купила прозрачный шарфик… в Ялте. И здесь, на шее, у меня родинка. Видишь?

Вера подняла шарфик и показала родинку, которую он так любил когда-то…

– Помнишь? Теперь ты веришь?

– Как ты меня нашла? – спросил Холин.

– В завкоме… взяла адрес… Самолетом до Симферополя… А там такси… Тринадцатую зарплату получила…