Юлиана Суренова - Дорогой сновидений

• Название: Дорогой сновидений
• Автор: Юлиана Суренова
• Жанр: Фэнтези

---

— Откуда мне знать!

— Зато я знаю! И знаю наверняка. Для такого ягод должно было быть уж никак не меньше чем по одной на каждого малыша.

— Шесть! — рабыни в ужасе переглянулись, только сейчас начиная понимать, о чем идет речь. — Но это невозможно! Никто никогда не дал бы девочке столько ягод, как бы она ни просила, приказывала или даже угрожала! Ведь если кто-то съест больше двух ягод его сон станет вечным!

— Но если всему виной эти проклятые ягоды, где еще дети могли взять их! — воскликнула Лина.

— Ты уверена, что сама не собирала?

— Ну разумеется! Я чту закон каравана!

— Может быть, случайно перепутала их с чем-то иным?

— Я похожа на дуру? — караванщица смерила лекаря взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. Она была на грани того, чтобы взорваться от гнева. И лишь страх за детей сдерживал ее ярость, направляя весь пламень души в ином направлении.

— Лина…

— Хорошо, я повторю. Раз ты отказываешься понимать меня. Но если и после этого ты будешь продолжать в том же духе, то можешь нарваться на неприятности и я не посмотрю, что ты свободный, лекарь и вообще бывший жрец. Слушай: Н-Е-Т! Ни у меня, ни у какой другой караванщицы нет и не может быть ягод Меслам! Мы никогда в жизни не брали эту гадость в рот и не желаем слышать ни о чем подобном, поскольку этот плод связан с богом сна, признать над собой пусть даже временную, призрачную власть которого, значило бы оскорбить, бросить вызов госпоже Айе. А мы, почти всю свою жизнь проводя в снежной пустыне — Ее безраздельных владениях, не можем, не смеем совершить подобное…!

— Я никогда не задумывался над этим… — качнул головой лекарь. Сколько бы лет он ни странствовал с караваном, все равно душой он был горожанином и мыслил, чувствовал, верил совершенно иначе. Нет, ему менее всего хотелось прогневать великую богиню. Но он и подумать не мог, что Ту может разозлить такая малость! И, потом, будучи рабом, он все минувшие годы прибегал к помощи этих ягод… Хотя, надо признать, что лечил ими только рабов, для свободных ища иные средства… Или рабское положение освобождало их от кары, которую должен нести свободный?

— Ты упомянула бога сна… — задумчиво проговорил Лигрен. — Ты помнишь его имя?

— Не знаю я, как его зовут! И знать не хочу! — женщина пренебрежительно повела плечами. — Я не признаю его! Да и зачем он, когда есть госпожа Айя?

— Фейр, — лекарь неожиданно повернулся к рабыне, все еще стоявшей с ним рядом, внимательно прислушавшейся к разговору свободных. — А ты?

— Да, конечно, его зовут…

— Не надо, не произноси, — остановил ее Лигрен. — Ни к чему лишний раз испытывать судьбу. Ответ не в имени, а в том, что ты его помнишь. В отличие от караванщиков, которые могут лишь слышать и видеть этот символ, но не хранить в памяти, словно для них его просто не существует…

— Раз все так, значит, это угодно госпоже Айе! — Лина всегда знала, что караванщики и рабы — люди разных богов. И, все же… В ее сердце вкралось сомнение… — Постой, — она резко повернулась к лекарю. — К чему это, интересно знать, ты клонишь?

— Вы не признаете бога сна. Но ведь от этого он не перестает оставаться богом, пусть слабым, младшим, каким никаким, но богом, который вряд ли питает к караванщикам дружеские чувства.

— Какое мне дело до его чувств!

— Лина, так нельзя! Ведь ты говоришь о боге!

— Я говорю о духе, пытавшемся украсть у госпожи Айи Ее силы!

— И, все же…

— Да Матушка Метелица мне никогда не простит, если я стану даже думать о нем иначе!

— Давай не будем больше об этом, — поморщившись, проговорил Лигрен. Жрец, он относился ко всем, наделенным божественной природой с трепетом и подобные речи, обычные для караванщика, но крамольные для слуха служителя, были ему по меньшей мере неприятны. — Я лишь хотел сказать, что, возможно, бог сна захотел отомстить вам.

— И прибег для этого к помощи земного растения? Он настолько слаб? — усмехнулась караванщица, на миг даже забыв о том, что в сущности речь идет не о силе бога сновидений, а о судьбе ее сыновей. — Что ж, в это я поверю. Но вот только ох и ах, мои сыновья бы ни за что не приняли бы что-то из рук чужого человека. Да и как я смогла бы не заметить приход бога? Или он все же не бог?

Лигрен молчал. Единственное иное объяснение того, как в этом случае ягоды могли попасть в руки малышей, было… Дочь хозяина каравана попросила одну ягоду у Рамир — чтобы убедиться, что они есть и знать, что искать… Она могла проследить за девушкой, когда та лазила в свой тайник, или найти плоды по особому, специфическому запаху, который ни с чем не спутаешь. Но если так, выходит, Мати украла ягоды…

Руки Лигрена дрогнули, губы плотно сжались, боясь, как бы слова сами не сорвались с них. Ему не хотелось признаваться даже самому себе в том, что он мог оказаться прав. Он упрямо гнал от себя прочь эту мысль, но, не в силах найти иного объяснения, вновь и вновь возвращалась к ней, с каждым новым мигом все больше и больше убеждаясь в своей правоте.

Лекарь несколько мгновений смотрел в сторону, словно не желая даже случайно встретиться взглядом со своими собеседниками.

— Рамир, проверь, все ли ягоды на месте, — наконец, проговорил он.

Рабыня замешкалась. В ее глазах зажглось сомнение. Она хотела повторить вновь то, что прежде говорила своей приемной матери — она не знала, сколько у нее всего было ягод.

— Я… я не… — ей никак не удавалось подобрать слов, которые могли бы оправдать ее промедление. — Я не помню, сколько их у меня было.

— Тебе придется вспомнить, — в глазах лекаря, которые он обратил на девушку, была строгость, не допускавшая возражений. И, все же, сколь бы тверд и властен ни казался голос, в нем звучал не приказ, а просьба. Лигрен объяснял, ожидая осознания и помощи, а не слепого бездумного подчинения: — Необходимо знать, сколько ягод съели малыши. Если им досталось всего по одной — значит, ничего страшного, нам нужно лишь набраться терпения и дождаться, когда детишки проснуться. Но если больше — промедление станет ошибкой, ведущей к беде. Ты понимаешь, о что я говорю? — он заглянул в глаза девушке.

— Да, — ее сердце так сильно билось в груди, что, казалось, было готово выпрыгнуть наружу.

— Тогда иди.

— Лигрен, Мати еще ребенок и… — Лина поняла, какие мысли пришли лекарю в голову и почему он не захотел делиться ими с остальными. Но женщина уже понимала, что найдет Рамир, заглянув в свой тайник. Она лишь гадала, взяла ли малышка все ягоды, или отсыпала себе только часть из них. — Это ведь все началось в тот ужасный день?

— Да, — вздохнув, кивнул лекарь.

— Возвращаясь в караван, она понимала, что провинилась и ждала наказания, а тут эта болезнь ее отца. Представляю, что творилось у нее на душе… — она пыталась как могла оправдать девочку. Она не могла ни в чем винить малышку, даже если ее мальчики спят именно из-за нее.

— Может быть, девочка тут вообще ни при чем и мы зря наводим на нее напраслину, — шепнула Фейр.

— Она еще ребенок, — качнув головой Лигрен. Он не видел иного объяснения происходившему. Наверное, потому, что его и не было вовсе, — и не отвечает за свои поступки. И вообще, даже если мы правы, ею ведь двигали не собственные желания, а воля богов…

Лина тяжело вздохнула:

— Мне хочется верить, — она всхлипнула, — что ни с моими мальчиками, ни с Мати, ни с другими детьми не произойдет ничего плохого, что все они — лишь участники игры, правил которой не знают, а потому — свободны от их оков. Едва игра им надоест, они вернутся. Но ведь есть еще тот, кто затеял эту игру…

Лигрен хотел сказать… Хоть как-то утешить ее, но тут к ним подбежала Рамир. Она выглядела растерянной, испуганной. Губы девушки нервно дрожали, пальцы перебирали ленточки пояса, повторяя слова заклинания-молитвы.

— Что, Рамир, что такое? Ну, девочка, возьми себя в руки и расскажи все. Ты ведь понимаешь, как это важно. Скольких ягод не хватает?

— Ну… — та оглянулась на Фейр, прячась под защитой ее тени. — С десяток…наверно…

— Великие боги! — в ужасе прошептала Лина. — Это же… Это… Девочка, ты не могла ошибиться? Может быть, ты сама брала ягоды а потом забыла? Или…

— Не будем терять времени, — решительно проговорил Лигрен. — Фейр, приготовь побольше бодрящего настоя. Лина… Лина, — он рванул женщину за руку, выводя из того рожденного ужасом оцепенения, в которое она начала погружаться. — Лина, ты должна смочить настоем тряпицу и держать ее у лиц малышей… Надо сказать другим родителям. И Атену, — он нахмурился, не представляя, как найдет слова, которые все объяснят хозяину каравана, но при этом не лишат его рассудка от страха за дочь.

— Что ты говоришь! — глотая слезы, вскрикнула Лина. — Зачем! Уже поздно! Прошло десять дней! Если они съели по две ягоды, они не проснутся никогда!